— Что ж, это возможно, — неохотно согласился Бакстон. — Ужасно, но возможно. И что нам дальше делать?

— Что касается Кершоу, черт с ним. У нас вдруг появилась теория, но нет доказательств, и, согласитесь, мы оба можем убедить себя, что она необоснованна. Вы — больше, чем кто-либо другой. Единственно, что меня теперь интересует в Кершоу, это связан ли он как-нибудь со смертью Кэролин.

— Вы хотите сказать, что Дженни убила и ее?

Прежде, чем дать ответ, Малтрэверс задумался. — Вряд ли. Потому что это нелогично. Единственная возможность — Кэролин знала, что Дженни — убийца, и шантажировала ее. Но это бессмыслица. На Кэролин это совершенно не похоже, и зачем бы Дженни стала ее убивать, если бы столько лет от нее откупалась? Связь — в чем-то другом.

— Так вы думаете о Теде Оуэне? — спросил Бакстон. — Вы говорите, никто не знает о его знакомстве с Кершоу… разве что Дженни.

— А она мне ничего не скажет. Интересно, сказала бы она вам?

— На это не рассчитывайте. Если она действительно убила Барри, не знаю, насколько в это можно верить, она мне ни слова об этом не сказала. А это было средством удержать меня при себе.

— Не могу себе представить, чтобы Дженни хотела сохранить вашу связь на таких условиях, возразил Малтрэверс. — После того, как вы сказали, что между вами все кончено. Знаете, мы закончим интервью позднее. Вы, наверное, догадались, что Тэсс болтает с Кейт не просто так. Извините нас за обман, но теперь его причины вам известны. Пойдемте к ним и объясним, что теперь мы можем поговорить все вместе.

Бакстон посмотрел на часы. — После обеда? Мы не подаем обедов, но в деревне есть пара ресторанов, которые мы рекомендуем нашим гостям. А пока я займусь делами и отложу воспоминания о шестидесятниках — до вашего возвращения.

В субботу утром, до отъезда к Расселу в Эксетер Дженни Хилтон выслушала по телефону несколько поздравлений по поводу появления ее интервью в «Кроникл». Коллеги, связанные с ней прежней карьерой, позавидовали паблисити, доставшемуся ей бесплатно, а обычные люди, далекие от шоу-бизнеса, были приятно удивлены, что они, оказывается, общаются с особой, заслуживающей такого большого материала в престижной газете. Позвонил один кинорежиссер, собирающийся экранизировать «Любовь во время холеры», и сообщил, что роль Фермины Даза еще свободна. Она была поражена, что ее слава, выдержав испытание двадцатилетним отсутствием, осталась на столь высоком уровне. Она обожала эту книгу, и такая роль обеспечила бы триумфальное возвращение. Пообещав подумать, она повесила трубку и сразу поняла, как бы ей хотелось сыграть эту роль. Но эта задача слишком тяжела, запуск такого фильма в прокат сопряжен с широкой рекламой, появлением на телевидении, участием в телебеседах, бесконечными интервью. Контракт снова сделает ее достоянием общественности, сорвет с ее личной жизни все покровы, и ей негде будет укрыться. Стоит ли роль вечно гонимой героини Маркеса[9] таких жертв? Кто будет играть Флорентино Ариза? Жизнь обоих персонажей прослеживается в течение шестидесяти лет, так что каждую роль должен исполнять не один актер. Например, Гарри Конник младший или, допустим, Эмилио Эстевес — для молодого героя и …Джек Николсон — для старика. Нет, лучше всех подошел бы Рауль Хулиа. Она бы сыграла героиню в среднем возрасте и в старости. А кто бы подошел на роль девушки? Сандрин Бонэр? Джулиа Робертс? А может быть, Мюриэл Стрип могла бы сыграть эту роль с подросткового возраста и до старости, блеснув южно-американским акцентом из своей богатой коллекции. Может быть…

— Прекрати, — одернула она себя. Об этом не может быть и речи. Но так ли это было на самом деле? Согласиться дать интервью центральной газете и рассчитывать сохранить свою личную жизнь в неприкосновенности — то же самое, что намеренно забеременеть, но только немножко. Процесс начинается, и его развитие не поддается контролю, его можно только полностью прекратить. А Фермина Даза… Она подошла к книжному шкафу, вынула книгу и стала ее перелистывать. Кто напишет сценарий? Читая, она воображала, как произносит эти строки. Где они будут снимать? В Мексике? В Бразилии? Лодка, плывущая по Амазонке к Авалону? Грустные звуки скрипки — может быть, еще и флейты — и…

— Нет, — она рывком поставила книгу на место. Если ей предложат, она готова сняться во второстепенной роли на телевидении, или записаться в каком-нибудь радиоспектакле, или играть в провинциальном театре, что будет достаточно для удовлетворения возродившейся в ней жажды творчества, но позволит сохранить анонимность и безопасность. Однако она никогда не вернется в звезды. Слава чревата опасностью разоблачения.

Только адрес, Тэрри. В этом ты не можешь мне отказать. После всего, что я для тебя сделала. А потом ты можешь выбросить все из памяти, доверь это мне. Ты ничего не узнаешь, …если … Нет, не думай об этом «если». Нужен только план. Планы умел придумывать Барри. Он всегда рассказывал о своих планах. Что бы сделал Барри? Не то, что он делал что-нибудь подобное, он же был хорошим мальчиком, ему это было не нужно… Но если бы ему пришлось… Узнать, живет ли она одна, или с каким-нибудь из своих хахалей. Спросить у соседей. Она, наверное, живет в таком месте, где задирают нос и не будут с тобой разговаривать, как некоторые здесь по соседству. Значит, надо притвориться, что кого-то ищешь. Выдумать историю. Может быть, дверь откроет горничная, и удастся расспросить ее. Потом пробраться в дом. Как? Она слишком стара, чтобы взламывать дверь. Пошевели мозгами, Маурин. Думай. Куда делась эта газета? Там было что-то о… Где же очки? Посмотрим… вот… член Всемирного фонда защиты природы и Фонда спасения Уэлса. Теплее. Постучать в дверь и спросить… осторожно… Одеться, как полагается, чтобы она приняла меня за настоящую… Чтобы войти, нужна всего секунда, потом… Чем? Оружие? У Магги Крисп, у старшего есть пистолеты. У него из-за них были неприятности. Но он станет расспрашивать, а потом вспомнит. И она не умеет стрелять. Надо напасть внезапно… выбрать что-нибудь быстрое. Хочется вовремя скрыться. Незачем садиться в Холлоуэй, если можно этого избежать. Дорин Смит попала туда в сорок седьмом за ту драку, когда она битой бутылкой разбила морду этому нахалу. Рассказывала, там такой гадюшник. Ей там не понравилось. Она о себе потом позаботится. Оружие… оружие… Этим ножом и масло не разрежешь. Купить новый в скобяной лавке на Хай Стрит. Видела там в витрине на прошлой неделе подходящий. Дрянной, правда, не такой, как делали раньше… Минутку. А куда подевался штык? Тот, с которым Барри однажды пришел домой, когда был пацаном. Сказал, что нашел и все его чистил. Он его любил. Повесил на стенку. Провисел там несколько лет. Он его еще, кажется наточил. Он когда-нибудь был у Тэрри? Нет. Мы его упаковали в коробку с другими вещами, когда уезжали с Этрурия Стрит. Должен быть где-то в задней спальне, среди хлама, который так и не разобрали. Вот, что нужно. Штык Барри. Лучше ничего и быть не может. Как будто сам Барри придет и разделается с ней. А теперь только адрес, Тэрри. Только адрес.

Воскресным утром, после завтрака, Малтрэверс и Тэсс уехали из Порлока. По дороге в Лондон они решили заехать в Данкери Бикон. В Сомерсете было не прохладнее, чем в Лондоне. Но высоко на холмах, поросших вереском цвета красного вина, жара была не катастрофой, а благословением. Они вышли из машины и побрели через вересковую пустошь к Экстон Вейл.

— Гарди[10] называл этот пейзаж задумчивым, — сказал Малтрэверс, когда они остановились, оглядывая окрестности, полные ярких красок и утренней свежести. Но он всегда писал с оттенком грусти. Жалко, наверное, было оставленной карьеры архитектора.

Тэсс понимающе улыбнулась. — Шутишь, чтобы скрыть свои чувства. Тебя же мучает мысль, что Дженни Хилтон смогла убить.