шестеркой «фоккеров». Они находились ниже метров на 200—300. Этим обстоятельством А. М. Кобяков

и его товарищи немедленно воспользовались. Они тут же [164] развернулись и атаковали врага. Подойдя

на 50 метров, лейтенант всадил две коротких очереди в гитлеровца.

Оправившись от первого внезапного удара, фашистские летчики сами пошли в атаку. В круговерти

воздушного боя А. М. Кобяков и его ведомый неоднократно оказывались в опасности, но умелым

маневром уходили из-под прицельного огня. В один из таких моментов, когда они набирали высоту, перед

ними вдруг появились «фоккеры». Ведущий успел проскочить, но ведомого А. М. Кобяков не упустил.

Он довернул свой истребитель и с предельно короткой дистанции расстрелял его. Вражеский самолет

вспыхнул и пылающим факелом упал вниз.

10 марта продолжались напряженные бои. Полк совершил пять групповых вылетов на сопровождение

штурмовиков. Группы водили подполковник М. Н. Зворыгин, капитаны А. И. Самохвалов, И. И. Ветров и

старший лейтенант С. С. Хитров. Провели два воздушных боя, в ходе которых капитан И. И. Ветров и

младший лейтенант М. Зыков сбили по одному МЕ-109.

В зимних боях за Витебск и Городок летчики полка продемонстрировали высокую боевую выучку.

Лучшим подтверждением этому является тот факт, что прикрываемые нами ИЛы потерь, как правило, от

огня вражеских истребителей не имели.

29 марта в полку состоялось партийное собрание, на котором обсуждался доклад майора Г. Омельчука об

итогах боевой деятельности полка на 1-м Прибалтийском фронте. Итоги эти были хорошими. Полк

совершил более тысячи самолето-вылетов. Как и прежде, гвардейцы с честью пронесли в этих боях свое

знамя, проявляя мужество, отвагу, высокое летное мастерство.

Я председательствовал на этом собрании. Выступили коммунисты капитаны Лаврентьев, Самохвалов, секретарь партбюро полка Аненков, секретарь комсомольского бюро Изотов и другие.

— Некоторые коммунисты нарушают воинскую дисциплину, — говорил Аненков. — Нужно укрепить ее, чтобы удары по врагу были еще крепче, чтобы росла гвардейская слава полка.

— Следует распространять передовой опыт, — предложил Изотов. — Комсомолец Борисов, например, после каждого боевого вылета рассказывает товарищам, как [165] выполнялось задание. Так надо всем

поступать. В таких беседах особенно нуждаются молодые летчики.

В принятом постановлении отмечалось, что на долю коммунистов приходится 64 процента сбитых

вражеских самолетов. Особенно отличились Попов, уничтоживший шесть самолетов, Хитров — три, Килоберидзе — два. В течение апреля наметили провести воздушно-стрелковую конференцию.

И такая конференция состоялась. Она была кстати. Впереди — бои за Минск. Следовало обобщить опыт

лучших летчиков, подробно разобрать ошибки молодых, выработать рекомендации. Мы знали, что

предстоящие бои потребуют напряжения всех наших сил, высокого воинского мастерства. И к этим боям

надо было серьезно готовиться.

С большим вниманием летчики полка выслушали выступление командира звена старшего лейтенанта А.

Попова. На его боевом счету к тому времени насчитывалось 10 сбитых вражеских самолетов. Его рассказ

об огневом взаимодействии и слетанности пары помог молодым летчикам многое понять и осмыслить.

Интересно выступил лейтенант Борисов. Он призвал летчиков в любом случае строго соблюдать летную

дисциплину.

— Треков лишь по чистой случайности не стал жертвой своей лихости, — сказал он. — Такие поступки

совершенно недопустимы. Мы должны уничтожать фрицев, а не они нас. Нам предстоит еще добивать

фашистского зверя в его берлоге. Поберегите свои силы для последнего, решающего удара!

Борисов был прав, конечно. Не лихостью, а умением добывается победа. [166]

Глава VII. На белорусской земле

На рассвете 23 июня советские войска перешли в наступление. Не успели еще умолкнуть моторы ночных

тяжелых бомбардировщиков, наносивших удары по опорным пунктам и аэродромам врага, как раздался

мощный голос советской артиллерии, разносившийся на многие километры окрест. А затем в утреннем

небе с курсом на запад пролетели первые группы штурмовиков и истребителей...

Люди в тот день удивлялись, как небо может вместить столько летающих машин. Ни на минуту не утихал

гул авиационных двигателей: сменяя друг друга, шли бомбардировщики, штурмовики, истребители. Гул

неба сливался с гулом земли, и он возвещал о том, что идет победа, что Красная Армия несет с собой

избавление от фашистского рабства.

Битва за Белоруссию началась.

По вызову станции наведения

Первые два дня наступления были самыми тяжелыми. Выбитые с основных оборонительных позиций, гитлеровцы ожесточенно сопротивлялись. Мы побывали в тех местах. Многокилометровая полоса от

Смоленска до Орши была черной, изрыта снарядами и бомбами. Разрушенные землянки, блиндажи, траншеи. Разбитые орудия, сожженные танки и автомашины... Совсем недавно все это представляло

собой грозную боевую технику, а теперь превращено просто в металлолом. И глядя на все это, приятно

было сознавать, как здорово поработали наши авиация и артиллерия...

В семь часов пятнадцать минут радиостанция наведения вызвала дежурную группу в район прикрытия.

[167]

Шестерку истребителей ЯК-9 повел старший лейтенант А. Кулиев.

Через пять минут в районе Хлюстино — Селище летчики встретили шесть истребителей врага — два

МЕ-109 и четыре ФВ-190.

— К бою! — приказал Кулиев.

И ЯКи устремились в атаку. Для удара Кулиев и его ведомый младший лейтенант Крылов выбрали

«мессеров». Фашисты находились ниже метров на 200. Такой момент грех упустить!

«Яковлев» послушно опустил нос и перешел в пологое пикирование. В прицеле обозначился силуэт

вражеского истребителя. Кулиев увеличил обороты двигателя и стал стремительно сближаться. «Мессер»

заметно увеличивался в своих размерах. Кулиев взял ручку чуть на себя, вогнал самолет в перекрестие

прицела.

И тут он почти инстинктивно оглянулся назад. Теперь Адиль Кулиев был не тем горячим юнцом, который

в азарте боя забывал обо всем на свете, и часто платился за это. Воздушные бои, гибель друзей сделали

его осмотрительным. В бою обстановка моментально меняется. И надо за всем уследить. Нужно замечать

все, что делается вокруг. Надо, используя малейшую ошибку врага, вовремя ударить по нему. И самому

нужно, если грозит опасность, уйти из-под удара. Беглого взгляда оказалось достаточно, чтобы заметить

опасность, нависшую над самолетом ведомого.

— Крылов, «фоккер» на хвосте!

Одновременно с этими словами Кулиев резко развернул свой истребитель влево на 180 градусов и почти

в упор расстрелял фашиста. Маневр Кулиева был настолько неожиданным, что вражеский летчик даже не

успел среагировать. Фриц увлекся атакой, выпустив по самолету Крылова несколько коротких очередей.

И за это поплатился. Оставляя за собой дымный след, он врезался в землю в районе озера Орехи.

Лейтенант Несвяченный стремительной атакой сверху сбил второго стервятника. Самолет упал западнее

Хлюстино.

Кулиев осмотрелся. Вражеских самолетов больше не видно — сбежали с поля боя. Это порадовало его.

Заложив [168] плавный левый вираж, он посмотрел вниз. Там, на земле, полыхали залпы орудий, кверху

взметались темные султаны взрывов. Прямо по курсу двигались четыре танка. Они ворвались на позиции

фашистов и стали утюжить окопы. Один из них вдруг загорелся. Над ним повисло черное облако дыма.

Там шел жаркий бой.

Кулиев выровнял самолет и посмотрел на ведомого. Крылов почему-то отстал. Не ранен ли?

— Как дела, Крылов? Почему отстал?

— Самолет плохо слушается, командир. В правой плоскости большая дыра.

Командир группы посмотрел на часы. Время патрулирования закончилось, и он приказал всем следовать