- Я, пожалуй, рискну, - отозвался Молин.

   - А я, пожалуй, не стану стрелять ни в спину, ни в упор, - сказала Алиса, хмурясь.

   - Да ты не злись, огневушка! Я ж - не со зла. И всё понимаю... Ну, ладно. На том и порешили... И - до встречи в Теотиуакане!

   - Подожди! На чём порешили? - остановил Зеркального Дракона Молин, видя, что тот собирается уйти.

   - Я ж не Зеркало и не Господь Бог, а просто маленькая частичка, оказавшаяся в этот момент в центре плазмоида. И что я могу тебе ответить? - отозвался Свет. - Порешили, что я попытаюсь довести нашу беседу до сведения Зеркала, раз уж я - Его Хранитель. А дальше - пусть Зеркало и решает.

   - А как мы узнаем о Его решении?

   Зеркальный Дракон улыбнулся.

   - Думаю, что Зеркало само вас оповестит, если сочтёт нужным. Устроило же Оно нашу сегодняшнюю встречу!

   - А книжку почитать можно? - спросила Алиса.

   - Можно!.. Но только после меня!

   И Свет убрал книжку и другие свои нехитрые пожитки в торбочку, аккуратно свернул полянку и исчез, разбежавшись серебряными бликами по соснам и поверхности озера и оставив на песке посреди пляжа маленький компас, стрелка которого ещё долго крутилась волчком в поисках внезапно утраченного севера...

   И ещё долго подозрительный толстяк с косичкой и с "поляроидом", засевший в камышах на другом берегу озера, вертел в руках редкий снимок, - запечатлевший зависшие над пляжем два светящихся окурка, со скромной подписью внизу "Союз-Apollo. Стыковка состоялась." - и чертыхался.

   В таком состоянии и застала своего напарника Даша Уфонцева. А увидев фотографию и поняв "в чей огород камушек", она приподняла свои тёмные очки и посмотрела на ведьмака так, что Олег покрылся липким потом.

Глава 11. Андромеда.

Даша Уфонцева родилась примерно за год до окончания войны в небольшом городке на Алтае, где на дюжину Тёмных - в основном, довольно-таки безобидных полу-деревенских ведьм и ворожей - приходился всего лишь один Светлый, как маг весьма посредственный, но зато нечасто встречающейся ныне специализации - отгадчик. Светлый виртуозно владел техникой вычисления злонамеренного магического воздействия и нанесения обратного удара "автору" - и его побаивались. В школе, где училась Даша, он преподавал историю, труд и литературу и факультативно вёл кружок любителей астрономии в Доме Пионеров, где обучал юных звёздочётов основам астрологии, на что в те суровые времена мог отважиться разве что Иной. Дашу Светлый заметил сразу же, едва она впервые переступила порог школы, и сразу же понял, какой величины тёмная птица залетела в их края. Направленность будущей колдуньи была настолько чётко выражена, что ни о какой светлой инициации не могло быть и речи. Единственное, что мог Светлый, это как можно дольше оттягивать момент самоосознания девочки себя как Иной и попытаться хотя бы слегка скорректировать её интересы. Разумеется, о появлении будущей Великой Тёмной он тут же известил Гесера.

   Местный Дневной Дозор представляли двое - её собственная прабабка - ведьма - и секретарь комсомольской организации, главный редактор газеты "Алтайская Звезда" товарищ Белиашев, ничем особо не примечательный тёмный маг, использовать которого "всеведущий" Завулон намеревался - подобно тому, как Гесер Игоря Теплова - в роли пестуна будущей мессии.

   Белиашева за время своего обучения в школе Даша видела всего дважды - во время вступления в пионеры, когда он лично повязал ей красный галстук, и в момент вручения комсомольского билета. И конечно же высокий красавец-мужчина, одетый в щёгольский полувоенный френч, перетянутый портупеей, обутый в яловые сапожки, - обладатель приятного баритона и "маузера" с именной надписью "За взятие Перекопа" от самого товарища Сталина - произвёл на девочку неизгладимое впечатление. Можно даже сказать, что образ волевого и решительного комсомольского вожака затмил в её сердце образ любимого, но тщедушного и какого-то замученного жизнью интеллигента - учителя истории и литературы - прежнего её кумира.

   В третий раз она встретилась с Тёмным вскоре после шестнадцатилетия в день похорон своей прабабки, умершей, по мнению девочки, какой-то странной смертью - говорили, что её убил копытом лось, хотя Даше было прекрасно известно, что старуха уже несколько недель, как не вставала с постели. В тот день Белиашев прокатил Дашу по городку на своей чёрной "Победе" и предложил ей работу в редакции газеты, на что она с радостью и согласилась.

   Именно тогда, сидя в машине, Даша Уфонцева впервые ощутила себя Иной. Но это было ещё неосознанно - действовали блоки, поставленные Светлым, - и до серьёзной инициации оставалось ещё много лет.

   Настоящие маги достигают своего совершеннолетия не тогда, когда люди и большинство других категорий Иных, а не раньше двадцатидевятилетнего возраста. У кого-то это происходит чуть позже, у кого-то - кому не повезло - в районе шестидесяти. Это время подтверждения своего изначального Выбора, или его изменения, это "стоп-возраст", с которого начинается процесс нестарения и накопления магической силы. Те же, кого инициировали до двадцати девяти, в лучшем случае - ученики, а в худшем - марионетки, пользующиеся заёмной энергией, которая либо разрушит их самих, либо её придётся возвращать с процентами.

   Дашу инициировали в тридцать один. К этому возрасту она успела закончить заочное отделение биофака, узнала, что Лосём, повинным в смерти её пробабки, в городе называли Светлого, что фамилия её шефа происходит вовсе не от белого цвета, а от демона Белиала, и уже несколько лет работала в местном Дневном Дозоре.

   За колдовские васильково-синие подёрнутые туманной дымкой глаза, взгляда которых порой было достаточно, чтобы вызвать мгновенную остановку сердца, цирроз печени или стремительное одряхление организма, и за особое Дашино пристрастие к туману в городке её прозвали Андромедой. Впрочем, никто из Иных - за исключением Лося и Белиашева - даже не догадывался о её великом будущем, хотя все и поражались дерзости и необъяснимой удачливости новоиспечённой колдуньи, для которой, казалось, не существовало ни Договора, ни Светлых, ни Инквизиции.

   Даша, как говорится, совсем потеряла страх и самовластно установила в городке нечто вроде "режима магического террора". Светлого она не боялась, к своему собственному шефу относилась с явным пренебрежением, поскольку уже через полгода после инициации её магический потенциал многократно превосходил силы и того, и другого. Лось несколько раз обращался за помощью к Гесеру, а Белиашев отправлял свои секретные донесения Завулону, но Москва - как с одной стороны, так и с другой - хранила необъяснимое молчание.

   В конце семидесятых Дашу неожиданно вызвал в столицу Завулон - и городок вздохнул с облегчением, когда чёрная "победа" остановилась у вокзала и колдунья села в поезд. А на следующий день стало известно о серьёзном крушении на железной дороге, в числе жертв которого оказалась и Даша Уфонцева.

   Далее всё происходило по известной схеме. Завулон обратился с протестом в Инквизицию, в котором обвинял Ночной Дозор в спланированной акции. Гесер, которому было доподлинно известно, что операция по устранению будущей Великой Колдуньи намечалась на более поздний срок, обвинил Шефа Тёмных в провокации и назначил "тихое" расследование, которое так ничем и не кончилось. И след Даши затерялся на долгие годы.

   "Всплыла" Андромеда в Дневном Дозоре Москвы уже в 2002-ом. Ведьмы восприняли появление "наглой провинциалки" с почти нескрываемой неприязнью, маги - с прохладцей и лёгким пренебрежением к невероятным, якобы, способностям колдуньи, о которых вкратце помянул Завулон. И те, и другие решили, что это просто очередная наложница Шефа, причём, явно, уступающая в плане внешности всем предыдущим. И, действительно, красавицей Дашу назвать было нельзя - за исключением васильковых глаз и губ с вишнёвым отливом, в её облике не было ничего особо примечательного. Однако, в первые же дни своего пребывания в Дозоре Андромеда расставила всё по местам и всем дала понять "кто есть кто". Когда она впервые сняла свои тёмные очки, у Анны Лемешевой случился сердечный приступ, а у кого-то из мужчин - расстройство желудка. После этого "шпильки" в её адрес прекратились, а усилившаяся враждебность Дашу, казалось, лишь позабавила. Затем как-то Шеф позволил себе высказаться в довольно резкой форме по поводу "чрезмерно агрессивных замашек и неосмотрительных действий дурочки из провинции" и лишь с большим трудом сумел сохранить свой "статус кво" в последовавшей вслед за этим молчаливой дуэли взглядов.