Рука ее легла на бронзовую холодную ручку двери. Джорджина медленно повернула ее. Эйкен мог быть в коридоре.
Дверная ручка не двигалась. Девушка нахмурилась, глядя на нее, потом так же осторожно попыталась повернуть ее в другую сторону. Никакого эффекта.
Она потрясла ее, поворачивая направо, затем снова налево. Девушка посмотрела на этот бронзовый шар; ее внезапно охватил такой ужас, точно она шла ко дну.
– Что это ты там рассматриваешь, Джорджи?
Джорджина резко втянула в себя воздух; плечи ее опустились, рука безвольно упала, отпустив дверную ручку. Ей нужна была хотя бы минута, чтобы прийти в себя; девушка откинула с лица прядку спутанных волос, потом повернулась.
Эйкен Мак-Лаклен стоял, прислонившись к спинке кровати; его мокрые ботинки валялись в стороне. Он стоял, скрестив свои волосатые ноги, глядя на нее с тем самодовольным, насмешливым выражением, которое Джорджина так ненавидела.
В руке у него был ключ. Девушка перевела взгляд с ключа на его лицо. Даже при неярких отблесках пламени виден был красный рубец, оставшийся от полотенца; он прорезал его щеку до самого подбородка. На какую-то долю секунды в душе у Джорджины что-то дрогнуло; должно быть, это было очень больно!
Но она тут же одернула себя. Эйкен вовсе не заслуживает ее жалости. Он заслуживает хорошей встряски за все, что проделал с ней. Джорджина посмотрела на него так надменно, как только могла.
Оба стояли молча, глядя друг на друга.
Эйкен наконец оторвался от спинки кровати и медленно подошел к ней.
– Ты создаешь себе массу совершенно излишних хлопот.
– Я создаю себе хлопоты?
– Ну да.
Он был в каком-нибудь футе от нее.
– Я? – почти выкрикнула девушка.
– Тебе еще повезло, что я так терпелив.
В глазах у нее потемнело. Сжав кулаки, Джорджина замахнулась, целясь прямо в его наглое, насмешливое лицо. Эйкен поймал ее кулак точно так же, как раньше поймал яблоко. Он просто перехватил его своей громадной рукой и сжал, пристально глядя на нее своими темно-зелеными глазами; они как-то странно блестели. Эйкен рывком притянул ее к себе. Одной рукой он завел ее руку за спину, другая скользнула к ее горлу и обхватила его.
Джорджина смотрела на него не отрываясь. Что-то в его взгляде задевало ее. Ей хотелось, чтобы Эйкен заметил ее ярость, почувствовал, какой огонь полыхает в ней. Вся кровь в ней кипела. Девушке с трудом удавалось сдерживать себя, казалось, тоненькая ниточка ее самообладания вот-вот порвется.
Джорджина попыталась лягнуть его. Он отступил как раз в тот миг, когда ее колено поднялось.
– Хватит, прекрати эту борьбу! Ты все равно не одолеешь меня.
– Я не сдамся.
– Я тоже.
В словах его был вызов, но не это, а взгляд, которым Эйкен посмотрел на нее, заставил Джорджину замолчать. Взгляд этот смущал ее; в нем больше не было иронии. В нем было нечто другое. Эйкен смотрел теперь иначе – пристально, прямо. Взгляд его скользнул к ее губам. Рука, обхватившая ее шею, сжалась. Джорджина чувствовала, как давит его большой палец. Потом он склонился к ней.
– Нет.
Губы его замерли всего в каком-нибудь дюйме от ее рта. Дыхание его было горячим, оно касалось ее губ. Эйкен не двигался. Но он не отводил от нее взгляда. Чем дольше он смотрел на нее так, тем труднее становилось Джорджине дышать и смотреть на него так же уверенно и твердо. На какую-то долю секунды в ней вспыхнуло сочувствие к кроликам и лисам и вообще всякой дичи, чья участь – быть загнанной и пойманной охотником.
– Ты действительно этого не хочешь. – Эйкен утверждал, а не спрашивал.
Она не сразу смогла ответить, по крайней мере ответить так, чтобы голос не выдал ее страха. Когда она заговорила, голос ее прозвучал звонко и ясно:
– Нет!
Девушка ждала, что он сделает. Он все равно это сделает. Джорджина ничуть не сомневалась, что он ее все-таки поцелует. Он был из тех людей, которые всегда берут то, что хотят.
Еще секунда – и Эйкен подхватил ее на руки и понес к незастеленной кровати. Девушку охватил ужас. На мгновение все поплыло у нее перед глазами; она почувствовала себя такой странно беспомощной, что не сдержалась и с губ ее от страха сорвался легкий вскрик. Эйкен бросил ее на кровать с такой силой, что она подскочила. Ошеломленная, Джорджина подняла на него глаза. Он стоял, нависая над ней; стоял и смотрел на нее пристально, как сам сатана. Джорджина ясно сознавала, что он достаточно силен, чтобы сделать с ней все, что угодно. Эйкен тоже понимал это. Джорджина могла прочесть эту уверенность в его взгляде.
– Ложись спать, Джорджи.
Эйкен накинул на нее одеяло.
Девушка смотрела на него, ожидая, что он сделает дальше. Ей не верилось, что он может оставить ее одну. И тут вдруг Джорджина вспомнила, что она не одна. Эми!..
Девушка села.
– Что с Эми?
Эйкен посмотрел на нее.
– Калем спас ее.
– Где она?
– Она с ним. Точно так же, как ты со мной.
В ногах кровати Эйкен взял свои ботинки и сунул в них ноги, затем, пройдя через комнату, отпер дверь. В дверях он обернулся, ухватившись рукой за косяк:
– И не вздумай больше делать никаких глупостей. Отсюда не убежишь.
Глава 23
Я люблю, чтобы мужчины вели себя по-мужски, чтобы они были сильными, оставаясь при этом детьми.
Франсуаза Саган
Еще как убежишь!
Джорджина с силой затянула последний тугой узел на самодельной веревке. Она связала ее из рубашек Эйкена. Джорджина встала и прошла через комнату к окну.
Осмотрев каменистую землю внизу, девушка обернулась, прикидывая длину веревки, и все же не могла определить, достаточно ли длинной она получилась. Нужно проверить; вернувшись к окну, она с силой потянула за раму.
Рама оказалась тяжелая, она разбухла от сырости. Джорджина подняла ее, и при этом окно громко скрипнуло. Девушка замерла, выжидая, желая удостовериться, что никто ее не услышал. Открыв окно, Джорджина высунулась и спустила наружу связанную из рубашек веревку. Конец ее упал, едва не доходя до земли.
Девушка злорадно усмехнулась:
– Лечь спать? Х-ха! – Она опять рассмеялась. – Нет уж, такое со мной не пройдет, мистер Мак-Олух!
Все еще радостно приговаривая что-то, она присела в изголовье громадной кровати и привязала другой конец веревки к одной из ее резных ножек. При этом Джорджина затянула по крайней мере семь крепких, надежных двойных узлов. Она встала и, отряхнув руки, подбежала к окну, чтобы еще раз проверить длину веревки.
Можно бы, пожалуй, добавить еще одну рубашку. Девушка втянула веревку в комнату, свернув ее кольцами на полу.
Еще мгновение – и Джорджина в стенном шкафу осматривала одежду. Она забрала уже все его рубашки, а потому ей пришлось порыться в других вещах. Девушка наткнулась на пару кожаных бриджей для верховой езды. Как раз то, что нужно!
Приближался рассвет, и туман потихоньку рассеивался. Но Джорджина была уже готова. Она достала из шкафа плотную куртку и завернула в нее кое-что про запас, накрепко связав рукава.
На какую-то долю секунды в голове у нее промелькнула мысль о маленькой Кирсти. Джорджина была уверена, что и юбка, и английская блузка, в которые она переоделась, а также и платье для Эми, которое она завернула в куртку, принадлежали матери девочки. Но выбора у нее не было. К тому же там оставалось еще много вещей для Кирсти. Девушка сбросила увязанную в узел одежду за окно, потом забралась на подоконник и села, свесив ноги наружу, так что влажный предутренний ветерок обдувал их.
До земли и впрямь было неблизко. Джорджина поглубже вздохнула и повернулась. Она крепко, обеими руками, ухватилась за связанные рубашки, потом вылезла в открытое окно. Она двигалась осторожно, перехватывая веревку руками. Дважды она задевала за стену дома, обдирая о камни костяшки пальцев и локти.
Чем ниже спускалась Джорджина, тем сильнее начинала раскачиваться веревка. Взад и вперед. Для того чтобы удержаться и не ударяться о стену через каждые полфута или еще того меньше, ей приходилось прилагать все усилия, отчаянно работая ногами и крепко сжимая между ними веревку.
