- Отец советует мне помочь вам в изучении какого-нибудь из языков Индии. Вы не возражаете?

- Почему же? Наоборот, я буду вам только благодарен. Может быть, это мне пригодится.

Он действительно собирался засесть за изучение "хинди" и предложение Майи было очень своевременным. Однако Андрей прежде всего подумал о том, что это даст ему возможность дольше бывать вдвоем с девушкой и ближе узнать ее.

- Мы можем начать сегодня же вечером,- сказала Майя.- Если хотите, встретимся в библиотеке, или… заходите ко мне.

- Хорошо,- согласился Лаптев.

Конечно, он пошел не в библиотеку. Ему хотелось посмотреть, как живет дочь ученого раджи.

Андрей не знал,- вернее забыл,- что здесь, несмотря на кажущуюся демократичность обхождения, все еще придерживаются тех строго очерченных норм поведения, которые называются "хорошим тоном", и множество условных преград отделяют высший класс от низшего.

Следовало доложить лакею о прибытии и ждать в гостиной, пока хозяин или хозяйка соизволят выйти к гостю. Но в имении было так мало прислуги, и гости появлялись так редко, что Лаптев прошел в покои дочери Сатиапала, не встретив никого.

Лаптев шел длинным рядом комнат, обставленных заботливо и со вкусом, и невольно узнавал их хозяйку с ее наклонностями и вкусами.

Его не удивляли идеальная чистота и уют покоев; почти все женщины отличаются любовью к аккуратности. Поражала многогранность интересов девушки. Андрей видел краски и палитры возле начатых и неоконченных полотен с, может быть, несовершенными, но смелыми в смысле тональности и композиции этюдами. Следующую комнату занимали всевозможные музыкальные инструменты, вплоть до арфы. Раскрытый рояль с нотами на нем свидетельствовал, что им пользуются часто. А дальше - вышивки, аппликации, смешные самодельные куклы из тряпок и бумаги. Небольшая лаборатория, стол с чертежными принадлежностями, развернутый учебник химии.

Андрей останавливался перед каждой дверью, вежливо стучал и, не дождавшись ответа, шел дальше. Ему начало казаться, что он ошибся и попал совсем не туда, куда следует.

Но вот в ответ на его стук послышалось удивленное:

- Войдите!

Андрей открыл дверь и увидел Майю. Она, стоя перед зеркалом, расчесывала волнистые пряди золотых волос.

Очевидно, девушка никак не предполагала увидеть Лаптева. Еще меньше ожидал этого огромный светло-коричневый пес. Пока его хозяйка успела овладеть собой, он с рычанием бросился на незнакомого.

Все же Майя успела перехватить его.

- Подождите, господин Андрей!.. Самум, ложись?

Собака не подчинилась. Она рвалась, рычала, захлебываясь, и Майя едва удерживала ее.

Конечно, проще всего было бы выйти и закрыть за собой дверь. Но Андрею в грудь ударила горячая волна. Он ощутил в себе тот азарт, то неистовое упрямство и чувство уверенности в своих силах, с которыми когда-то ходил на медведя вооруженный только рогатиной и ножом.

- Ложись! - Андрей протянул вперед указательный палец и уверенно пошел на пса.- Ложись!

Собака еще больше разъярилась: как может чужак не только не убегать, а еще и приказывать! Или он не слышит предупреждающего рычания?! Или он не видит желтых клыков, которые могут впиться ему в горло?!

- Ложись! - тише, но еще увереннее сказал Андрей, и его приказ слился с резким окриком Майи: - Ложись, Самум!

И пес, не переставая рычать, медленно лег. Он свирепо поглядывал на Лаптева, готовый сразу же вскочить с места, и тогда его уже невозможно было бы остановить.

- Лежи!..- Андрей подошел совсем близко и спокойно посмотрел в суровые карие глаза животного.

Собака встретила его взгляд, не моргая и не отворачивая головы. Самум начал успокаиваться, словно понимая, что сопротивление излишне и его самоотверженная защита на этот раз хозяйке не нужна.

Но такого нейтралитета для Андрея Лаптева было недостаточно. Он сделал еще полшага вперед и неожиданно резко скомандовал:

- Встань!

Собака вскочила, будто подброшенная сильной рукой. Она, вероятно, никак не ожидала подобной команды, но выполнила ее автоматически, по привычке животного, у которого выработался соответствующий рефлекс.

Самум оскалил зубы; он еще сопротивлялся чужому влиянию, но это уже было началом покорения.

- Майя, пожалуйста, отойдите вон туда, к окну.

Девушка посмотрела на Андрея с тревогой, но он движением головы заверил ее, что все будет в порядке.

- Самум, останься!

Пес проводил хозяйку взглядом, потом снова повернулся к Лаптеву. Андрей неторопливым движением протянул руку, взял собаку за ошейник и сказал:

- Самум, пошли! - он подвел животное к Майе и приказал: Ложись здесь!

Собака легла, отвернулась и положила голову на лапы. Казалось, она устыдилась собственной покорности.

Только теперь Майя дала волю напряженным нервам:

- Как вы отважились?! Да знаете ли вы, что Самум никому не позволяет притронуться к себе? Он недавно чуть не загрыз моего слугу за то, что тот осмелился замахнуться на него метлой! Я сама его иногда боюсь.

- А я не боюсь! - с задором подростка сказал Андрей и позвал: - Самум!

Собака неохотно подняла голову.

- Самум, ко мне!

Очень медленно, поджавши хвост, пес подошел ближе.

- Сядь!

Андрей взял голову животного руками. Самум слегка зарычал.

- Ну хватит ссориться! - с добродушной усмешкой сказал Лаптев.- Ты - чудесный пес, но ты все-таки животное. А я человек. Понимаешь - человек!

Он сел на корточки и смотрел собаке в глаза, притягивая его голову все ближе к себе. И Самум покорился. Он вздохнул совсем как человек, опустил веки и склонился Андрею на колени.

- Какой вы сильный! - тихо, с оттенком страха сказала девушка.

Андрей ничего не ответил. Происшедшее почему-то потеряло для него свое привлекательное содержание, начало казаться ненужным и даже достойным порицания. Выходило, что он просто порисовался перед девушкой, как глупый мальчишка.

И ему вдруг стало душно и тоскливо в этой небольшой, красиво и богато обставленной комнате. Разве думал он, босоногий сирота, сын железнодорожного мастера, расстрелянного интервентами, что когда-нибудь ему придется разговархгвать, как равному, с пусть не совсем настоящей, но все же княжной?.. И чего ему нужно от нее? Зачем он пришел сюда?.. Изучать язык?.. Это только зацепка, повод для того, чтобы полюбоваться золотыми локонами над розовым ушком, украдкой заглядывать в глаза, где, кажется, спрятано так много, что не разгадаешь и за всю жизнь.

Будь она такой, какими Андрей знал дочерей богачей из книжек,- холеной, надменной, наприступной,- с ней было бы легче, проще. Холодные вежливые фразы не обязывают ни к чему, никого не связывают. А здесь случилось по-другому. Майя была слишком простой, слишком искренней, чтобы ее отнести к числу тех, кого замечают по обязанности, а в то же время между ними стояло непреодолимое препятствие, глубокая пропасть,- такая же, как и между двумя мирами в человеческом обществе.

- Я пойду…- Андрей осторожно поднял голову пса и встал. - Спокойной ночи, рани!

Майя встревожилась:

- Куда же вы, господин Андрей?

- Я пришел сказать, что… наверное, не смогу сейгчас изучать "хинди". Времени у нас мало, скоро я уеду.

- Так посидите хоть несколько минут. Мне будет скучно… - Майя вспыхнула и добавила сухо: - Воспитанный мужчина не отказывает даме, если она его просит.

- Я не умею утешать тех, кто скучает. Прощайте, рани.

- Как хотите,- ответила она холодно.

Он пошел к двери, но остановился. Неудовлетворенно и больно сжалось сердце. Ему хотелось наказать Майю за то, что она, не будучи виноватой в этом, принадлежит к иному кругу людей, а вышло все глупо:

- Самум, ко мне!

Собака поднялась и взглянула на хозяйку. Майя сидела на тахте неподвижная и бледная.