встречным самолетом, и по привычке хочется приветствовать его покачиванием крыльев.
Каждый занят своим делом. Никто из нас троих не заметил, как вернулся Тимофей, а вслед за ним, не дав
закрыть дверь, в кабину вошел тот самый, похожий на авиатора. Только слышим вдруг резкую команду:
— Руки вверх!
Оборачиваюсь: сзади стоит пассажир в кителе и направляет на нас пистолет.
— Руки вверх! Выключить рацию! Включить автопилот! — приказывает он.
В голове стремительно проносятся разные мысли. «Неужели враг? А может, это злая, необдуманная
шутка?»
Справа от человека в кителе появляется та женщина, с первого кресла, и тоже с пистолетом. Направляет
его в нашу сторону. Сомнений больше нет — это враги. Но что делать? Оружия у нас нет, ведь мы
мирные труженики воздушных дорог. Тем более, произошло все так неожиданно. [137]
Нужно выиграть время. Приходится поднять руки. Угнать самолет за границу мы, конечно, не дадим. На
этот счет решение уже принято. Я сумею его выполнить даже со связанными руками. Небольшое
движение ногой и стоп-краны будут подняты, двигатели заглохнут. Правда, внизу лес и мало шансов
спасти самолет.
Калиничев спрашивает вполголоса:
— Командир, что делать?
— Пока смотри! Выждем подходящий момент и бросимся на него.
— Молчать! — кричит «авиатор».
Пока что мы с Толей предпринять ничего не можем. Враг далеко, и нам неудобно выбраться из кресел, к
тому же мешают меховые куртки, которые мы еще не успели снять. В лучшем положении для броска
находятся Володя и Тимофей, но на них в упор смотрят два пистолета.
Мы выжидаем, а диверсант взял пистолет у женщины, Володе приказал повернуться спиной.
Соучастница достала шнур, напоминающий парашютные стропы, и стала связывать ему руки.
Теперь Тимофей может, выбрав минуту, броситься на мужчину. Это он понимает и зорко следит за всеми
движениями врага. И не только за движениями, а и за взглядом. Конечно, Тимофею понятно, что, напав
первым, он примет на себя огонь.
Все напряжены, в том числе и диверсант. Вот он перевел взгляд на Володю, чтобы посмотреть, как идут
дела у соучастницы. Этого достаточно. Ромашкин бросается вперед. Женщина от удара падает, а
мужчина, отскочив назад, стреляет из обоих пистолетов. Тимофею обожгло шею, висок, бок. Он
медленно оседает на пол. Но на какое-то мгновение наш друг отвлек внимание «авиатора» на себя, и
этого нам достаточно. Мы с Анатолием бросаемся на мужчину. Один пистолет, выбитый из его рук, отлетает в сторону. Анатолий схватил другой, а я стал заламывать диверсанту руку. И тут почувствовал, как дуло пистолета уперлось мне в бок. «Это смерть!» — проносится в мозгу. Обидно умирать, когда
схватка почти выиграна. К счастью, выстрела нет. Видно с пистолетом что-то случилось. [138]
Володя участия в борьбе не принимает, он не может развязать себе руки. А женщина подозрительно
ворочается, начинает подниматься. В руках у нее блеснул финский нож. Чтобы предупредить
неожиданный удар нам в спину, Володя рванул шнур и, сорвав часть кожи, освободил руки. Всего
несколько секунд потребовалось ему, чтобы обезоружить женщину. Теперь приготовленными для нас
веревками, он стал связывать диверсантку.
А наши пассажиры спокойно сидят на своих местах. Они и не подозревают, что рядом, в кабине пилотов, разыгрывается кровавая драма.
Схватка подходит к концу. Противник понял, что борьбу проиграл. Общими усилиями мы с Анатолием
вырвали второй пистолет, свалили диверсанта на пол.
Теперь надо помочь Ромашкину. Он потерял много крови. Осторожно приподняли его и усадили на
кресло, стали перевязывать раны.
Я занял свое пилотское кресло. До Ленинграда еще далеко, а Тимофею нужна немедленная помощь.
Принимаю решение прервать рейс и вернуться на базу. Выключаю автопилот, беру курс на свой
аэродром. Впервые возвращаемся, не выполнив задания.
Начинаю снижение. Докладываю по радио о случившемся. Прошу вызвать скорую помощь и обеспечить
мне безопасный подход к аэродрому. На земле приняли соответствующие меры. И вот мы приземляемся
на том же летном поле, которое покинули всего 42 минуты назад. Медицинские работники бережно
переносят Тимофея в санитарную машину. Диверсантов передаем работникам органов МГБ.
Так закончился наш прерванный рейс и последний полет бортмеханика Тимофея Терентьевича
Ромашкина. Врачи не смогли спасти его, и на следующий день он скончался. Он пожертвовал своей
жизнью и спас наши. За этот геройский подвиг Президиум Верховного Совета СССР посмертно
присвоил ему звание Героя Советского Союза. [139]
А. Якимов. На могучих крыльях
Когда рабочие, инженеры и конструкторы, возглавляемые академиком Андреем Николаевичем
Туполевым, создавали самый большой и быстроходный в мире турбовинтовой пассажирский лайнер ТУ-
114, вместе с ними трудился и наш летный экипаж. Члены экипажа буквально не отходили от самолета, принимали участие в доводке кабины пилотов, размещении навигационного оборудования, аппаратуры и
приборов.
И вот настал волнующий день, когда под громкое "ура" тягачи вытащили огромную машину из
заводского цеха на аэродром. А еще через несколько дней ТУ-114 был уже в воздухе, в первом полете.
Затем полеты стали регулярными. Мы поднимались в воздух днем и ночью в любых метеорологических
условиях. В течение года напряженной испытательной работы все больше убеждались в прекрасных
летных качествах машины, в надежности, безопасности, комфортабельности ее. В ходе испытания
совершили ряд дальних перелетов без посадки из Москвы в Хабаровск, Тирану, Будапешт, а затем в
Париж на Международную авиационную выставку.
Лайнер уже был полностью опробован, когда нам сообщили, что на ТУ-114 первый заместитель
Председателя Совета Министров СССР Ф. Р. Козлов полетит в Америку открывать нашу промышленную
выставку.
Началась подготовка. Вместе со штурманом К, И. Малхасяном мы начали изучать прогнозы погоды, разрабатывать варианты маршрута. После тщательного обсуждения решили лететь через Ригу,
Стокгольм, Осло, Берген, Кефлавик и далее вдоль восточного [140] побережья Северной Америки на
Нью-Йорк, приблизительно по пути, который двадцать лет назад совершил Владимир Константинович
Коккинаки.
И вот наступил день отлета. В 7 часов 7 минут утра по московскому времени ТУ-114 поднялся с
Внуковского аэродрома и взял курс на северо-запад.
Через 1 час 18 минут нашему взору открылся красивый вид на Рижский залив и столицу Советской
Латвии — Ригу. А еще через 11 минут под крылом самолета плескались свинцовые волны седой Балтики.
Мы пересекли море менее чем за полчаса. С высоты 9000 метров были видны оба берега и море, напоминало огромную реку во время весеннего половодья.
В течение 59 минут быстрокрылый воздушный корабль миновал Скандинавский полуостров. Последним
ориентиром на континенте для нас являлся Берген — крупный морской порт на севере Норвегии.
Погода пока благоприятствовала. Но впереди, как сообщали иностранные радиостанции, нас ожидала
многослойная десятибалльная облачность, опускавшаяся в районе Нью-Йорка до 150 метров над землей.
Это нас особенно не смущало. Самолет располагал прекрасным радионавигационным и локационным
оборудованием, позволяющим совершать полет и посадку в условиях плохой видимости. Кроме того, по
расчетам в Нью-Йорк мы должны прибыть к 11 часам по местному времени, а к утру погода могла
улучшиться.
Приборы фиксируют безукоризненную работу всех агрегатов. Пройдены скалистые Фарерские острова.
Начинают встречаться высокие шапки облаков, и нам приходится подняться еще на 1000 метров.
В 12 часов проходим Кефлавик (Исландия) и берем курс на Ньюфаундленд. И тут к нашему самолету, хотя это запрещено международными правилами, пристроились два американских истребителя. Они
