Пока я душевно металась, физически не трогаясь с места, маг начал поиск, но не магический, а простой, человеческий: по следам. Шел медленно, комментируя своему товарищу все, что на глаза попадалось:

— Видишь, ветка сломана? А вот след от обутой ноги. Размер маленький, это либо пацан, либо женщина. Что, баба тебя бы больше порадовала? Меня тоже. О, гляди, обрывок тесьмы… Это точно женщина. И она уже близко…

Угадал. Они сделают еще десять — пятнадцать шагов и увидят меня.

А я без личины! Брошка‑то на платье, а не на белье. Скорее! Негнущимися руками расправила платье и быстро в него занырнула. Ворот и рукава нашла сходу, не запуталась. Завязки не успеваю завязать, хоть пуговки застегну. Если меня найдут полуголую, оприходуют на месте, а вот одетую… Тут бабушка надвое сказала.

Мужчины двигались медленно, внимательно все осматривали, поэтому я успела и пуговки застегнуть, и тесемки затянуть. Заодно нашла, откуда оторвалось то, что они нашли. От нижней юбки, которую я волокла за собой, нещадно дергая, когда она цеплялась. И зачем она мне была, эта обуза? Да уж, розовая ленточка не оставила у мужиков никаких сомнений.

Я еще лихорадочно соображала, что и как говорить магам, а они уже были тут.

— О, Августин, смотри какая лапочка! — это первый.

Он показался мне очень высоким, но, думаю, потому, что я смотрела на него снизу вверх, сидя на корточках. А так… Красотой он не блистал. Морда в форме груши: высокие залысины и обвислые щеки, между которыми затерялись и нос, и рот. Зато глаза как буравчики, так и сверлили меня. Морщины на лбу, глубоки складки в углах рта и седеющие длинные волосы, которые маг заправлял за уши, давали понять, что лет ему немало.

Его напарник роста был поменьше, помоложе да и на лицо симпатичнее. На голове ворох соломы вместо волос, голубые глазки — незабудки, нос сапожком и рот до ушей — портрет деревенского простака. Таких обычно зовут не заковыристым именем Августин, а как‑нибудь попроще: Пьеро, Джанни, Лука… В Мангре в ходу другие прозвища, но все же в деревнях предпочитают не давать детям сложных имен, чтобы матери язык не ломали, когда к обеду кликать будут. Августином его явно назвали, когда стали учить магии. Но магия в Мангре запрещена… Откуда ты, парень?

— Астольф, она и впрямь прехорошенькая. Откуда такая?

— А вот мы ее сейчас из кустов вытащим и допросим. Ишь как глазки таращит и бровки хмурит! Не нравимся мы ей. Ничего, козочка, будешь как шелковая, это дядя Астольф тебе обещает.

Маг облизнул губы и отвратно ощерился, показав редкие желтые зубы. Ой, а вот это уже не плохо, а очень плохо. Ишь как облизывается, скотина мерзкая! Типичный насильник! Мне Лапунда не нравился? Да он просто ангелом был по сравнению с этим поганым магом.

Второй же у него полностью под каблуком, своей воли не имеет. Даже жалеть меня будет, но сделает все, как скажет старший товарищ. И насиловать будут на пару. Зачем я от Армандо сбежала? Сейчас шли бы вместе, дружненько… А вместо этого меня сейчас эти двое будут…

Но я так просто не сдамся! Как там меня бабушка учила?

Нечего изображать жертву! Пришло время брать дело в свои руки!

Я быстро поднялась на ноги и спросила насмешливо:

— А что вам от меня нужно, господа?

— Ты нам нужна, милочка, ты сама. Больше ничего. Ну, если у тебя есть что‑то ценное, мы не откажемся, правда, Августин? — ответил Астольф, осклабившись.

Вот мерзкая морда, так бы и стукнула.

Видно, я не сдержала своих чувств и они выразились на лице, потому что мерзкая улыбка на лице мага моментально сменилась злобной гримасой.

— Эй, Августин, подай‑ка мне веревку. Барышня, кажется, строптивая попалась. Прямо ведьма.

Ведьма? Ой. Только не это. Так, Дина. Успокойся. Сейчас главное — не потерять голову. Я изо всех сил старалась сохранить спокойствие и говорила мягко, примиряюще:

— Ну зачем сразу веревку… Вы скажите, что хотите, может, мы договоримся, — на этом месте я попыталась отвлечь гадов, произнеся беззаботно, — Кстати, мясо у вас есть? У меня нету, зато есть сыр и лепешки.

Второй, Августин, тут же повелся.

— Мясо найдется. А у тебя правда есть сыр?

Астольф выдал ему затрещину:

— Заткнись, дурак. Не видишь — девчонка пытается тебя заморочить. Ладно, милая, вылезай. С нами пойдешь, поняла? Посмотрим, какой там у тебя сыр.

— Уже…

Я осторожно перелезла через поваленную иву (в свое убежище я под ней проползла) и вышла на относительно открытое место. Кусты здесь были низкие и меня можно было хорошо разглядеть. Но очень близко подходить к мужчинам не стала. Расстояние в две вытянутые руки, как учила бабушка.

Подходить и хватать меня никто не стал. Видно, сильно надеются на свою магию. Зато первый решил познакомиться:

— Тебя как зовут, красавица?

— Летиция… Летиция Коллани.

— Ты ведь не из Мангры? Имя больно нетипичное, да и выговор…

— Я из Кортала. Иду в Элидиану, там у меня тетка замужем, — выложила я ему заготовленную легенду, — Меня отец хотел замуж насильно выдать, вот я и сбежала.

— А почему пешком?

— На постоялом дворе ограбили, коня и вещи отняли, еле сама спаслась, — надавила я на жалость.

Не подействовало. На лице мага ни один мускул не дрогнул, да и второй тоже не впечатлился. Похоже, они сами разбойники почище тех, на которых я пыталась жаловаться.

Эх, пропала моя головушка…

Никакими приемами борьбы я не владею и в случае чего не отобьюсь, но вот сбежать… Бегаю я быстро. Жаль только, с этого места не сбежишь. Стены оврага, кусты, поваленные деревья… Да меня живо догонят и скрутят. От того места, где я сидела, это было бы проще. Вот пусть туда меня и ведут.

Тем временем второй передал первому веревку с петлей. Аркан, таким лошадей ловят. Если этот Астольф умеет его бросать,… Надо не давать ему ни повода, ни шанса.

— Уберите веревку, я сама с вами пойду. Тем более что идти мне некуда.

Астольф оглядел место действия и махнул рукой.

— Идешь за нами. И не пробуй сбежать, живо с веревкой познакомишься.

Я нога за ногу поплелась за ними к тому месту, откуда стартовала по кустам, радуясь, что успела натянуть платье. Во — первых, вряд ли я смогла бы сохранять спокойствие, стоя перед гадами в нижнем белье, а во — вторых, личина Летиции у меня на брошь завязана, а она на платье. Почему‑то мне не хотелось, чтобы маги видели мое истинное лицо.

Сумку я предусмотрительно оставила в кустах, сунув в карманы немного еды. У простой девушки, которой я собиралась представляться, не могло быть зачарованной таким сложным способом вещи. Ничего, позову — она вернется.

На крошечной полянке у ручья мне показали веревку и нож, объяснив, что будет со мной, если я попытаюсь не слушаться, велели сесть на гнилой кусок ствола и не двигаться, а лепешки и сыр отдать. Я вынула из карманов все, что успела туда запихать и протянула подошедшему ко мне второму. Подняла на него глаза: в них стояли слезы.

Умение плакать по заказу мы с сестрами натренировали еще в детстве. Заметили, что папа нашего плача не переносит, и пользовались. Теперь этот навык сослужил мне службу.

— Эй, Астольф, — окликнул второй первого, — Девчонка плачет. Не слишком ли сильно ты ее напугал?

— В самый раз. Нам не нужна своевольная девица, пусть плачет, но будет кроткая и послушная.

Он самодовольно усмехнулся, подошел и взял меня за подбородок.

— Ну что ж, милая, подожди немного. Мы сейчас перекусим, отдохнем и познакомимся поближе.

Он не уточнил, что перекусывать и отдыхать будет он, но и так было ясно: мне и кусочка не предложат, все сами схавают. Но вот во время их трапезы, когда оба отвлекутся, у меня есть шанс сделать ноги.

Не знаю, прочел ли это Астольф по моим глазам или сделал просто на всякий случай, но решил меня связать, причем тогда, когда я этого никак не ожидала. Веревки‑то у него в руках не было.

Но я забыла, как коварны маги. Его глаза внезапно сверкнули и вместо веревки в меня полетело связывающее заклинание. Неужели ему силы на такое не жалко. Или… Гад понял, кто я такая? Как? Не знаю. Может, я как‑то отреагировала на слово "ведьма", а этот Астольф — он злодей, но отнюдь не дурак и очень внимательный. Понять бы еще, догадался или нет?