волнах над зарослями морской капусты черно-бурую тушку морского бобра
- калана. Истощенный потерей крови от поразивших его после первой еще
нескольких стрел, драгоценный зверь всплывет на волнах и будет поднят
на деку байдары.
Под вечер, покрыв на утлом баркасе за долгий июльский день около
ста двадцати верст хляби морской, Баранов пристал на ночевку к
лесистому и безлюдному мысу острова Цукли, с тем чтобы на зорьке снова
пуститься в путь и при дневном свете пройти последние
шестьдесят-семьдесят верст вояжа через усеянную бесчисленными
островками и подводными камнями Воскресенскую губу.
В глубине этой губы, в расщелине узкого и длинного фиорда,
лепилась у подножия крутых скал, заросших прекрасным корабельным
лесом, заложенная два года назад крепость Воскресенская. Место, где
быть крепости, еще семь или восемь лет назад выбрал сам Григорий
Иванович Шелихов и наперед дал ей пышное имя - Славороссийск, но так
как закладка пришлась на день воскресения господня, промышленные
окрестили ее Воскресенской.
"Рано еще ей Славороссийском именоваться! - разглядывал Баранов с
баркаса лепившиеся к скалам, подобно черным грибам, шалаши и землянки
и среди них полтора десятка изб и две казармы. Сложенные из обтесанных
бревен постройки почернели за год от сырости и ветров сурового края. -
Вот направит ум российский промыслы, принесет с собой заведения
добропорядочные, тогда и окрестим Славороссийском... А так, пустым
местом, чего отечество срамить!" - укрепился Баранов в правильности
своего решения.
6
Сойдя с баркаса, приставшего к свайной пристани в центре
поселения, Баранов спешно зашагал по берегу к остову корабля,
стоявшего в стороне на рештовках стапелей. От корабля навстречу бежал,
размахивая руками, небольшого роста голубоглазый человек в
непромокаемой кухлейке.
- Здоров будь, Яков Егорыч! - приветствовал правитель
Джемса-Георга Шильдса, искусного кораблестроителя-англичанина,
обрусевшего на службе в только что зарождавшемся на купеческие деньги
российском тихоокеанском флоте. - Медленно с делом поспешаешь,
однако... С прошлой осени, как я на Кадьяк вернулся, не можешь
"Фениксу" нашему крылья приладить! А промедление в деле, как говаривал
великий государь Петр Алексеевич, смерти подобно... Что же и чему
помеха?
- О-о... - задохнулся Шильдс от негодования, теребя рыжую
бородку. - С кем вы меня оставили? Разве это люди? Бездельники,
бунтовщики и пьяницы! Что вы мне оставили? Обещали весной все
прислать, а где пик, смола и деготь для засмолки? Я буду жаловаться, я
дойду...
- Уже дошел, друг... Криком, однако, делу не поможешь, - спокойно
перебил его Баранов. - "Святители" с Кусковым и людьми только этой
весной, без мачт и снастей, добрались до Кадьяка, а из Охотска еще в
прошедшем году перед Покрова вышли... Пришлось им зимовать на
Уналашке! Чего не натерпелись люди, а кои и поумирали, однако семена,
картофель, коз и собак на Кадьяк доставили. И твои человечки не хуже,
Яков Егорыч. С людьми умеючи надо! - Правитель решил перейти в атаку.
- А еще доставили извещение, Яков Егорыч, что соплеменник твой Кокс
взялся по научению Швеции поселения наши разорить и русских в Америке
со свету сжить, - вот и рассуди, что мне было делать? Кинулся я Коксу
навстречу, чтоб до Воскресенской не допустить, а про твою нужду,
каюсь, и забыл... Не будем людей в соблазн вводить - пойдем в избу,
пораскинем, чем делу помочь: ум хорошо, а два лучше! - заметив
растерянность Шильдса, смягчился Баранов.
На вечерней заре пронзительный свист боцманских дудок собрал
полторы сотни работных Воскресенской перед избой Шильдса. Баранов
вышел к ним без картуза, в сопровождении вызванных в дом десятников,
Шильдса и Чандры с Саргачом. В разноязычной и пестрой толпе
промышленных в Воскресенской было втрое больше белых людей, чем в
партии, оставленной в заливе Нучек, - кроме русских, в ней были финны,
плотники из Або, попавшие в Америку из Охотска, куда их насильно
переселили после недавней войны со Швецией. С помощью неотразимого
аргумента, "барашка в бумажке", Шелихов уговорил охотского коменданта
Готлиба Коха списать этих людей на корабельные верфи компании в
Америке. Финны, несмотря на привилегированное положение, держались
враждебно и угрюмо.
Еще больше хлопот и огорчений доставляли работяге Шильдсу десятка
полтора беглецов с английских, датских и испанских кораблей. Они чаще
и чаще забирались в эти далекие воды в погоне за пушниной, китовым
жиром и усом. Несколько рослых негров и гавайских канаков, сбежавших
от тяжкой неволи с кораблей пронырливых "бостонцев" со страхом
разглядывали Саргача, как бы узнавая в нем одного из свирепых псов
бывших хозяев: те с такими же вот псами держали в повиновении "черную
скотину". Неужто справедливый правитель - в его руках они никогда не
видели кнута, которым бы он стегал людей, - преобразился в
"инпич-босса"?
Баранов, - а ему уже были известны имена отпетых лодырей и
зачинщиков беспорядков и разбойных действий в его отсутствие, - молча
оглядывал притихшую толпу.
- Господа промышленные! - начал он спокойно и внушительно. -
Благодарю всех трудившихся и душевное удовольствие чувствую, видя в
долгую мою отлучку успехи трудов ваших к славе отечества и к чести
российского народа, но удовольствие то, кое я желал ощутить,
затмевается, с другой стороны, досадой и огорчением... Узнав здесь про
разные скопы и заговоры, разделение на партии, обиды одних к другим,
наглое своевольство и разврата, почитаю себя крайне несчастливым, что
в управление мне вверены люди таких развращенных нравов. Имеете ли вы
право отказываться от послушания в работах и прочем? - Голос Баранова
приобрел неожиданную силу. - Требовать таких кормовых запасов, каких
либо вовсе нет, либо мало и сберегаются на непредвиденные нужные
случаи? Бездельники, стараясь истребить юколу, бросали ее собакам,
требовали всегда пироги, оладьи и затуран... - Правитель грозно
оглядел чужеземцев-беглецов и стоявшего с ним "богомола" Яшку
Плотникова, метившего выйти в попы, но не раз уже уличенного в
склонении наивных алеуток к таинствам отнюдь не христианской любви. -
Требую чистосердечно объявить, был ли здесь недостаток в кормовых
припасах и кто голодовал?! Поелику целость общественная, успехи и
благосостояние зависят от доброго и единодушного согласия, буду
ожидать от всех вас чистосердечного объяснения и признания в
происшедшем. Раскаявшиеся могут надеяться на мое человеколюбие и
мягкосердечие...
- Ты покайся, а он те сто линьков влепит аль на березу подвесит!
- донесся до Баранова голос Яшки Плотникова.
- Зачем линьки аль березу дермом поганить? Не тронь дерма - само
засохнет, - безмятежно отозвался Александр Андреевич, шуткой
подчеркивая, что не намерен злобиться. - Беседу закрываю. Вред и
глупость некоторых, полагаю, все уразумели? С Цыпанова берите пример,
с кузнеца нашего. Кровью человек харкает, а не пожалел сил - перековал
и наварил более шестисот топоров и гвозди поделал, болты, якоря,
брашпиль. Такому человеку отечество истинно помощью одолжено! Завтра с
солнцем всех за работой ожидать буду!
Баранов отменил распоряжение Шильда очистить для начальника одну
из изб, занятых промышленными, и устроился с Чандрой и Саргачом в
наскоро сколоченном шалаше, рядом с избой-конторой Шильдса.
"Барчерова рука!" - уверенно определил правитель источник смуты,
