Произошло это во время обеденного перерыва, и людей было много.

Окна домов захлопнулись. А когда все опомнились, машины и след простыл.

Кузнецов был уже у нас в лагере, когда, дня через два после этого,

разведчики Куликов и Галузо принесли из Ровно немецкие и украинские газеты.

Николай Иванович с нетерпением схватил газеты, начал читать и... обомлел.

Оказывается, убит был не Даргель, а имперский советник финансов доктор Ганс

Гель и его адъютант Винтер. Гель совсем недавно приехал в Розно, чтобы

выкачивать налоги с населения.

-- Ай, Николай Иванович, как же это вы опростоволосились! -- сказал я

Кузнецову.

-- Наваждение, определенное наваждение! Я отчетливо помнил лицо

Даргеля. Опять же этот адъютант с красным портфелем. Что все это значит?--

не переставал удивляться Кузнецов.

Как после выяснилось, Гель действительно был похож на Даргеля. А

поскольку Кузнецов только один раз видел его, он мог ошибиться.

Но ошибка эта была исправимой...

Через десять дней после убийства Геля Кузнецов и Струтинский снова

приехали в Ровно. Кузнецов теперь уже был в чине гауптмана -- капитана

(обер-лейтенанта в немецкой форме разыскивали).

На "оппеле", перекрашенном в черный цвет, стоял другой номер. Также

среди белого дня, в 14 часов 30 минут, на том же самом месте Кузнецов метнул

противотанковую гранату в Даргеля и его адъютанта. Оба они упапи. Небольшой

осколок гранаты попал в левую руку Николая Ивановича. Но это не помешало ему

быстро сесть в машину.

На этот раз опасность была большая. Недалеко стояла немецкая дежурная

машина. Струтинскому пришлось проехать мимо нее. Гестаповцы метнулись к

своей машине, но шофер, видимо, перепугался и никак не мог завести мотор. А

когда завел, черный "оппель" уехал уже далеко.

Началась погоня. На окраине города гестаповская машина уже была видна

Кузнецову.

-- Сворачивай влево! -- крикнул он Струтинскому, заметив, что впереди

них идет такой же "оппель" черного цвета.

Струтинский свернул в переулок, потом в другой. Погони не было видно.

Гестаповцы продолжали гнаться за "оппелем", но не за тем, где

находились наши товарищи.

Уже за городом немцы поймали "преступников". Они нагнали черный

"оппель" и открыли по нему стрельбу. Пуля попала в покрышку, и "оппель" на

полном ходу, резко повернув в сторону, свалился в кювет. Из машины

гестаповцы вытащили полумертвого от страха немецкого майора, избили его и

увезли в гестапо.

Кузнецов и Струтинский благополучно вернулись на "зеленый маяк", а

оттуда в лагерь.

Но, как выяснилось позже, Даргель не был убит. Граната попала в бровку

тротуара, осколки и взрывная волна ударили главным образом в обратную

сторону. Дар-гель был оглушен и тяжело ранен, и его тут же вывезли в Берлин.

Карьера правительственного президента кончилась.

А из Берлина вскоре последовал приказ о снятии начальников ровенского

гестапо, фельджандармерии и многих видных сотрудников этих учреждений.

Шум, поднятый в связи с этими актами возмездия, радовал советских

людей: и здесь, во вражеском тылу, шла расплата с гитлеровскими

захватчиками!

Гитлеровцы, назначенные на освободившиеся посты, тоже не помогли

оккупантам.

А на "зеленом маяке" вновь началась подготовка. Здесь только что

перекрасили недавно уведенную из гаража рейхскомиссариата машину "мерседес".

Машина еще не высохла, когда Кузнецов и Струтинский уселись а нее, чтобы

ехать в Ровно.

-- В один приличный день заметят, что краска свежая, вот и

попадетесь,-- предупреждал Коля Маленький.

-- А мы поедем побыстрее, вот краска и просохнет,-- отвечал ему

Струтинский.

Блестя свежей краской, "мерседес" с Кузнецовым и Струтинским подъехали

к Ровно. У заставы их остановили.

-- Хальт! Ваши документы!

Кузнецов предъявил документы на себя и на автомашину. Их пропустили. Но

проехав квартал -- снова застава:

-- Хальт! Ваши документы.

-- Позвольте, у нас только что проверяли! Жандарм доверительно пояснил:

-- Извините, но сегодня на каждом шагу будет проверка. Мы ловим

бандитов, одетых в немецкую форму.-- И, просмотрев документы Кузнецова, он

добавил: -- Пожалуйста, проезжайте.

-- Коля, сворачивай в ближайший переулок. Эдак где-нибудь да

нарвешься,-- сказал Кузнецов Струтинскому.

Проехав квартал, Струтинский свернул в переулок. На углу Николай

Иванович остановил "мерседес" и вышел на мостовую.

-- Коля, смотри за главной улицей, а я буду помогать немцам.

Через несколько минут Кузнецов остановил проезжавшую машину.

-- Хальт! Ваши документы!

Проверил и пропустил. Потом видит -- идет вторая машина. Он поднял

руку. Машина остановилась

-- Хальт! Ваши документы! Ему отвечают:

-- Господин капитан, у нас уже три раза проверяли!

-- Извините, но сегодня на каждом шагу будут проверять. Мы ловим

бандитов, одетых в немецкую форму.

Не успела отъехать эта, показалась новая.

-- Хальт! Ваши документы! -- грозно приказывает Кузнецов.

-- Не беспокойтесь, господин капитан,--говорит один из пассажиров,

показывая гестаповский жетон,-- мы ловим того же бандита. -- И, улыбнувшись

иронически: что ж, мол, дружок, своих не узнаешь, поехали дальше.

Два часа проверял Кузнецов документы, пока Коля Струтинский не сказал

ему, что на других улицах заставы уже сняты. Тогда они сели в свою машину и

спокойно поехали.

Когда-то на параде Кузнецов и Валя видели на трибуне необыкновенно

толстого человека. Это был генерал Кнут, заместитель рейхскомиссара Украины

по общим вопросам и руководитель грабительской конторы "Пакет -аукцион".

Грабеж населения был профессией Кнута: все достояние конторы

"Пакетаукцион" состояло из награбленного. Сам Кнут наиболее ценное отбирал

для себя лично. На этом деле он так разбогател и так разжирел, что ему

трудно было ходить. Выглядел он точь-в-точь, как большая свиная туша.

Контора "Пакетаукцион" помещалась близ железной дороги, на улице

Легионов. На этой улице, недалеко от конторы, Кузнецов, Струтинский и Ян

Каминский остановили свою машину. Ждать им пришлось недолго. С немецкой

точностью ровно в шесть часов Кнут выехал из конторы.

Каминский приподнялся и, когда машина Кнута поравнялась, бросил в нее

противотанковую гранату.

Переднюю часть машины разнесло: потеряв управление, она ударилась в

противоположный забор.

Николай Иванович и Струтинский открыли огонь из автоматов. И после

этого умчались.

Геля немцы хоронили пышно, с венками, с ораторами. Газеты были

заполнены некрологами и статьями. О покушении на Даргеля тоже много шумели.

А вот о Кнуте нигде ни единого слова не было ни сказано, ни написано. Как

будто его и не было на свете, как будто ничего не случилось!

Кнут был убит, но немцы решили об этом молчать. В самом деле: они

"хозяева", они установили "новый порядок", они "непобедимы", а их главарей

среди белого дня на улицах Ровно, в столице оккупированной Украины убивают

партизаны! К тому же поймать виновников не удается. Лучше уж молчать. И без

того создана невыносимая обстановка: на улицу не выйдешь не только ночью, но

и днем.

Ровно--Москва--Тегеран

Из своих новых знакомых Николай Иванович особенно дорожил фон Ортелем.

Они часто бывали вместе. Обстановка в казино, где они обычно встречались,

располагала к откровенностям. Вскоре лейтенант Зиберт очень близко узнал