засылают на территорию Советского Союза почти еженедельно.

Может быть, я ошибаюсь, но по моим наблюдениям, какая-то часть людей

идет в эти школы с одной целью-- вернуться на родину. Учтите и это.

Они вошли в подъезд.

-- Мне сюда,-- сказал Тарас.-- Тут живет моя знакомая. Третий этаж,

квартира семь, Ганна Григорьевна. При утере связи обратитесь к ней. Она

наша, полтавчанка.

Потом он вынул из кармана пачку сигарет. -- Курите -- предложил он,

передал ее Кудре и тихо добавил: -- По этим фамилиям их надо разыскивать.

Когда Максим пришел домой и внимательно осмотрел пачку, то оказалось, что по

краям коробки с внутренней стороны были сделаны какие-то надписи. Он достал

лупу и прочитал имена руководителей двух крупных разведывательных групп,

переброшенных на территорию Советского Союза. Против одной фамилии было

написано: Мск, против другой -- Члб. Кудря понял -- речь шла о Москве и

Челябинске.

Максим тут же закодировал текст для передачи в радиоцентр. Потом

записал на папиросной бумаге только ему понятными знаками эти фамилии и

спрятал в тайник.

Впоследствии, переписанные им в серую школьную тетрадь, они и открыли

тот самый список шпионов и предателей, о котором шла речь вначале.

На следующий день они увиделись снова и Тарас рассказал о том, что в

Борисполе находится военный аэродром, забитый самолетами "Ю-86", а в районе

Дарницы -- еще пятьдесят бомбардировщиков и что немцы усиленно

восстанавливают аэродром в Броварах. Но самое интересное, о чем он сообщил

Максиму,-- это то, что вокруг Винницы, неподалеку от шоссе Винница-Житомир,

ведется строительство особо секретных подземных сооружений.

-- Почему вы считаете эти сооружения секретными?-- спросил Кудря.

-- Потому, что ни один из военнопленных, работающих на этом

строительстве, больше не вернется в свой лагерь,-- лаконично пояснил Тарас.

Кудря только зубами скрипнул, но промолчал.

-- Вам, наверное, деньги нужны? -- спросил Тарас после паузы.

-- Нет,-- отказался Кудря. Он не хотел показывать Тарасу, что советский

разведчик нуждается в деньгах. Они попрощались.

-- Будьте осторожны,-- предупредил его Тарас.-- Каждый день к нам

поступают заявления на коммунистов и работников НКВД. Я по возможности

стараюсь уничтожать их, но, поймите, все заявления я порвать не могу.

С первых же дней немецкой оккупации Киев был наводнен шпиками и

провокаторами. Парки, скверы, базары, частные столовые, погребки и вообще

все места, куда могли заходить киевляне, находились под постоянным

наблюдением. В городе действовали гестапо, немецкая полиция, украинская

полиция, немецкая военная комендатура, у всех домов были расставлены

дежурные из управдомов и дворников, которые обязаны были следить за тем,

чтобы посторонние не заходили в дом и не оставались на ночлег. Хождение по

городу разрешалось с 7 утра до 6 вечера. Каждый день производились облавы,

осмотр чердаков и подвалов. Особенно усилились они после взрыва комендатуры.

Добавьте к этому, что в руках у гестапо были фотографии некоторых

украинских чекистов: случалось, что агенты, заброшенные на нашу территорию,

фотографировали людей, выходивших из здания НКВД. Вероятно, располагали они

и фотографией Кудри. И хотя он изменил внешность, все равно каждый шаг его

был сопряжен с опасностью быть опознанным.

Но день за днем рано утром Кудря выходил из дому, не спеша шел на

базар, где узнавал последние городские новости, оттуда в киоск за газетами

(он вел подшивку всех выходивших в Киеве газет, собирал журналы, брошюры), в

парк Шевченко, на Подол, в рабочие районы, столовые.

Максим искал. Ему надо было установить адреса оставшихся в городе

преданных нам людей. Не надо забывать, что при взрыве "дома Гинзбурга"

погибли не только оружие, деньги и паспорт, но и "ключи", с помощью которых

он имел доступ к другим разведчикам,-- их адреса и пароли.

Но искал не только Максим. Десятки и сотни советских людей, горевших

ненавистью к врагу, жаждали встречи с ним. И вот однажды, когда он

направился на очередную встречу с Тарасом, на Прорезной увидел плечистую,

чуть сутуловатую фигуру Алексея Елизарова-- знакомого львовского чекиста.

Они расцеловались.

-- Как хорошо, что мы встретились,-- сказал Елизаров.-- У меня есть

люди для тебя, Иван. Великолепные люди...

Если вы смотрели документальный фильм "Атом помогает нам", то уже

немного знакомы с Елизаровым -- он один из создателей этой картины. Елизаров

-- ныне киноработник, а тогда, в 1941 году, это был молодой способный

лейтенант, с успехом выполнивший несколько сложных заданий. Это ему, кстати,

было поручено взорвать мосты через Днепр. Уходил Елизаров из города

последним. Маленький отряд его был окружен, разбит, и он попал в Дарницкий

лагерь для военнопленных. Здесь он вспомнил об артистке Киевского оперного

театра Раисе Окипной. В дни обороны города она помогла чекистам ловить

диверсантов, сигналивших по ночам гитлеровским летчикам. Елизаров нашел

возможным переслать ей записку и на следующий день увидел Окипную у ворот

лагеря. Вечером Елизаров и двое его товарищей -- чекистов были на свободе.

Они спрятались на квартире у подруги Раисы Окипной --

тридцатисемилетней золотоволосой красавице Евгении Бремер, немки по

происхождению. Она была женой коммуниста, павшего жертвой навета в 1937

году. Немцы знали, что муж Бремер репрессирован, и считали ее своей

"фольксдейч". Но, несмотря на те блага, которые они ей предоставили, и ту

травму, которую нанесли ей в 1937 году, она оставалась преданнейшим

Советской власти человеком.

Представьте себе вечер в киевской квартире в первые дни оккупации.

Темно -- взорвана электростанция. С сумерками город погружается в тишину.

Слышны только шаги патруля. Вдруг -- крик, выстрелы: какой-то несчастный

застигнут на улице в комендантский час.

В комнате Бремер за столом сидят трое чекистов. Разговаривают шепотом,

прислушиваясь к шагам на лестнице. Вот все замерли: кто-то подошел к двери,

щелкнул замок. Входит высокий офицер в форме железнодорожных войск.

-- Заходите, Георг,-- говорит по-немецки Евгения,-- не стесняйтесь.--

Лица ее гостей вытягиваются.

-- Не робейте, ребята -- подбадривает их хозяйка.-- Он ни слова

по-русски не понимает. А ну, Георг, скажи: "Их бин балда".

Георг старательно выговаривает незнакомое слово, повторяет.

-- Видите, я вас не обманываю,-- усмехается Евгения.-- Занимайтесь

своим делом, ведите себя как можно естественнее.

И она, посадив немца рядом с собой, рассказывает ему, импровизируя на

ходу, что это ее племянник и двое его товарищей, которые работают на новый

порядок. Пришли навестить, но из-за комендантского часа задержались.

-- А ты ведь не собирался так рано вернуться? -- спрашивает она.--

Что-нибудь случилось?

-- Партизаны подорвали колею,-- угрюмо отвечает немец.

Хозяйка шутит по этому поводу, а Елизаров укоризненно говорит.

-- С огнем играешь, Женя.

-- Надо быть смелее,-- отвечает она.-- Если скиснешь-- будут

подозревать, погибнешь...

Вот какой она была -- Евгения Бремер, советская разведчица, работавшая

в группе Кудри. Это она вместе с Раей Окипной переодела, обеспечила

документами и вывела из Киева девятнадцать советских офицеров! С

поразительным хладнокровием пронесла она через Дарницкий мост, мимо часовых,

охранявших его, мешок с хворостом, в котором был спрятан радиоприемник, и

при этом кокетливо улыбалась немецким солдатам, приветствуя их на родном