Как отмечалось выше, после августовских 1991 года событий сейфы секретных архивов ЦК КПСС были полностью раскрыты и долгое время остававшееся тайной для всего населения бывшего СССР (истину ведь знали только единицы) стало явным, Это касалось и конфиденциальных дополнительных приложений к советско-германским договорам. С разрешения Главного государственного архивиста Российской Федерации Р.Г.Пихоя придворному историку и философу Дм. Волкогонову (именно таковым стал в период «демократии» и «гласности» бывший главный идеолог Советской Армии) было позволено предать широкой гласности злополучные документы кануна второй мировой войны: сначала подлинники протоколов были продемонстрированы по Центральному российскому телевидению, а затем опубликованы на страницах ряда газет и журналов. На пишущей машинке в советском экземпляре они представляли собой следующее:
СЕКРЕТНЫЙ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЙ ПРОТОКОЛ
При подписании договора о ненападении между Германией и Союзом Советских Социалистических Республик нижеподписавшиеся уполномоченные обеих сторон обсудили в строго конфиденциальном порядке вопрос о разграничении сфер обоюдных интересов в Восточной Европе. Это обсуждение привело к нижеследующему результату:
1. В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Прибалтийских государств (Финляндия, Эстония, Латвия, Литва), северная граница Литвы одновременно является границей сфер интересов Германии и СССР. При этом интересы Литвы по отношению Виленской области признаются обеими сторонами.
2. В случае территориально-политического переустройства областей,-входящих в состав Польского Государства, граница сфер интересов Германии и СССР будет приблизительно проходить по линии рек Нарева, Вислы и Сана.
Вопрос, является ли в обоюдных интересах желательным сохранение независимого Польского Государства и каковы будут границы этого государства, может быть окончательно выяснен в течение дальнейшего политического развития.
Во всяком случае, оба Правительства будут решать этот вопрос в порядке дружественного обоюдного согласия.
3. Касательно юго-востока Европы с советской стороны подчеркивается интерес СССР к Бессарабии. С германской стороны заявляется о ее полной политической не заинтересованности в этих областях.
4. Этот протокол будет сохраняться обеими сторонами в строгом секрете.
Москва, 23 августа 1939 года
По уполномочию За Правительство
Правительства СССР Германии
В.МОЛОТОВ И. ФОН РИББЕНТРОП
История с перипетиями дополнительных соглашений окажется не полной, если к ней не добавить несколько весьма существенных сюжетов, которые проливают свет на нравы, царившие на тогдашних (только ли тогдашних?) политических кухнях. После завершения московских переговоров Риббентроп строго-настрого предупредил германское посольство в Москве: «Подписанный 23 августа секретный дополнительный протокол вместе со всеми имеющимися черновиками должен держаться в строжайшем секрете. Все чиновники и служащие, которые уже осведомлены о его существовании, должны скрепить личными подписями обещание соблюдать тайну. Прочие чиновники не должны получать решительно никаких сведений о существовании документа и его содержания».
Тем не менее, референт германского посольства Херват, которому хорошо были известны последствия нарушения требований рейхсминистра, уже утром 24 августа из своего посольского кабинета позвонил своему американскому другу и коллеге Чарльзу Болену и попросил его, не считаясь ни с какими соображениями безопасности, тотчас же приехать к нему в посольство. В своей рабочей комнате, непосредственно примыкавшей к кабинету Шуленбурга, Херват во всех подробностях проинформировал советника американского посольства о заключении пакта. Он также сообщил Болену, что «полное взаимопонимание» обеих сторон зафиксировано в секретном протоколе, который предусматривает разделение восточноевропейских стран на «сферы жизненных советских интересов» и «германскую гегемонию». Кроме того, информировал Херват, указано, что каждая из сторон не имеет права на присоединение к какой-либо группировке держав, например, СССР к англо-французскому альянсу, равно как и Германии заключать союз с Японией, Как вспоминал впоследствии Ч. Болен, Херват был «крайне подавлен, так как отчетливо представлял, что только что заключенный договор означает ни что иное, как пролог войны Германии с Польшей».
Полученной ценной информации американцы тотчас же «приделали ноги»: за час до отлета в Германию делегации Риббентропа американский посол в Москве Лоуренс Штейнгардт отправил в Вашингтон срочную телеграмму, в которой информировал государственного секретаря Хэлла о полученных официальных (по советскому радио) и неофициальных (от Хервата) сведениях по поводу заключенного советско-германского пакта. «Мой информант (каковым, несомненно, являлся Херват – авт.) сообщил, что достигнута секретная договоренность о том, что Советский Союз получит территориальную компенсацию за те изменения, которые Германия произведет в восточноевропейском регионе». Во второй половине дня 24 августа Хэлл лично встретил возвращавшегося из поездки по стране президента США Ф. Рузвельта и по пути в Белый дом поведал ему о тех неожиданных переменах, что в последние дни произошли на мировом политическом небосклоне. Он обрисовал президенту невероятное единодушие, которое царило при подписании советско-германских документов. Проницательный Хэлл пророчествовал мрачную перспективу, внушая Рузвельту мысль, что секретные договоренности между Германией и СССР таят в себе величайшую мировую трагедию. «Оставшиеся дни мира можно сосчитать по пальцам двух рук», – резюмировал свои опасения госсекретарь.
Как явствует из приведенных фактов, тайна о заключенном дополнительном протоколе не осталась таковой даже в течение полусуток. Несколько позднее текст этого важного документа с помощью того же Хервата стал достоянием спецслужб госдепартамента США, а развернувшиеся вскоре события в Польше явились убедительным подтверждением тому, что все зафиксированное в советско-германских соглашениях оперативно претворялось в жизнь.
А тем временем вечером 25 августа Молотов неожиданно пригласил к себе посла Шуленбурга. Во время встречи советский нарком заявил, что «из-за большой поспешности, с которой составлялся дополнительный протокол, в его текст вкралась одна неясность. В конце первого абзаца пункта 2 в соответствии с проведенными переговорами должно быть сказано: «разграничение линий по рекам Писса, Нарев, Висла и Сан». В своей телеграмме в Берлин после этой встречи германский посол пояснил: «Неточность использовавшейся во время переговоров карты породила у всех участников впечатление, будто Нарев в своем верхнем течении достигает восточно-русской границы, что на самом деле не так. Хотя смысл достигнутой договоренности исключает всякие сомнения, господин Молотов настаивает дополнить спорную фразу упоминанием в перечне рек также Писсы». Посол просил у рейхсминистра Риббентропа полномочий на то, чтобы письменно согласовать с Молотовым необходимые советской стороне дополнения. Разрешение из Берлина было получено и 28 августа 1939 года Молотов и Шуленбург подписали разъяснение к секретному протоколу. Формулировалось оно следующим образом:
РАЗЪЯСНЕНИЯ К «СЕКРЕТНОМУ ДОПОЛНИТЕЛЬНОМУ ПРОТОКОЛУ» ОТ 23 АВГУСТА 1939 ГОДА
В целях уточнения первого абзаца п. 2-го «Секретного Дополнительного протокола» от 23-го августа 1939 года настоящим разъясняется, что этот абзац следует читать в следующей окончательной редакции, а именно:
«2. В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Польского Государства, граница сфер интересов Германии и СССР будет приблизительно проходить по линии рек Писса, Нарев, Висла и Сан».
Москва, 28-го августа 1939 года.
ПО УПОЛНОМОЧИЮ ПРАВИТЕЛЬСТВА СССР В. МОЛОТОВ
За ПРАВИТЕЛЬСТВО ГЕРМАНИИ Ф. ФОН ШУЛЕНБУРГ
