Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Я. С. Павлов

Советско-германские договоры 1939-1941 годов: трагедия тайных сделок

Вступление

Сегодня никто не испытывает никаких сомнений относительно того, что гитлеровская Германия планомерно и целеустремленно готовилась к большой войне. В конце тридцатых – начале сороковых годов она прилагала в этом направлении немалые дипломатические усилия. Агрессивные устремления и действия главного виновника агрессии – фашистской Германии – поощрялись «мюнхенской» политикой западных государств. На произвол судьбы были оставлены Испания, Чехословакия, Польша и принадлежавший Литве Клайпедский край: захват в марте 1939 года Клайпеды фактически послужил началом германской агрессии в Прибалтике.

Советский Союз со своей стороны активизировал собственную политику в этом регионе, о чем свидетельствует нота от 28 марта 1939 года правительствам Эстонии и Латвии, врученная наркомом иностранных дел М.М. Литвиновым. Этой нотой СССР выразил решимость отстаивать свои интересы в Прибалтике.

Активными усилиями германской дипломатии и лично самого Гитлера в августе 1939 года удалось пробить «брешь» в холодных до того времени советско-германских отношениях и в спешном порядке был подписан совместный договор о ненападении. Одной из отрицательных сторон этого пакта являлось то, что наряду с основным документом, СССР и Германия подписали секретный дополнительный протокол. Основной сутью его являлось разграничение сфер интересов партнеров в Польше и Прибалтике. В сферу влияния СССР вошла Финляндия, Эстония, Латвия, Западная Белоруссия, Западная Украина и позднее – Бессарабия. Литва подпадала под сферу интересов Германии. Непреложным фактом является то, что такая «дележка» шла в разрез с международными правовыми нормами и не оправдана была в морально-этическом плане.

Альянс Берлина с Москвой дал отчетливо о себе знать в период польской кампании: Германия и СССР действовали в ней оперативно и фактически согласованно, что привело к падению Польши буквально в считанные дни.

Следующим зловещим шагом, сближавшим сталинский режим с нацистской Германией, явился подписанный 28 сентября 1939 года договор о дружбе и границах между Германией и СССР. К этому договору прилагалось три протокола: один официальный и два секретных. Последние уточняли границы сфер взаимных интересов, которые в значительной своей части совпадали с территориально-этническими границами существовавших до этого суверенных государств. Констатировалось также, что договарившиеся стороны не допустят на своей территории польскую агитацию, направленную против другой стороны. К тому же Литва передавалась в сферу интересов СССР взамен Люблинского и части Варшавского воеводств Польши. Небольшая часть юго-западной Литвы оставалась за Германией. Позже она была приобретена СССР по взаимному соглашению с Германией от 10 января 1941 года (документ публикуется).

Сталин и его окружение, заключив договора о ненападении и о «дружбе», свели на нет антифашистскую пропаганду в стране, создав впечатление о прочных союзнических отношениях между СССР и нацистской Германией. Было серьезно надломлено взаимопонимание между Советским Союзом и западными демократиями, что в преддверии большой войны оказалось чревато самыми негативными последствиями для каждой из сторон.

Даже сложной международной обстановкой нельзя оправдать грубые действия сталинского руководства, которые были использованы им, чтобы вынудить летом 1940 года Прибалтийские страны принять ультимативные требования Москвы: в июне 1940 года на территории Латвии, Литвы и Эстонии был осуществлен ввод неограниченного контингента советских войск, в неимоверно сжатые сроки проведены выборы в парламенты трех республик, нарушен механизм и попрана добровольность включения их в состав Советского Союза в качестве союзных республик.

Нарушение сталинским руководством норм международного права, принципов морали и нравственности по отношению к другим странам и народам заслуживает однозначного осуждения. Съезд народных депутатов СССР в 1989 году осудил упомянутые выше сталинские сделки и объявил их недействительными с момента их совершения. Этим тотчас же воспользовались Латвия, Литва и Эстония, чтобы выйти из состава СССР.

В настоящей работе предпринята попытка полнее познакомить читателей с ранее неопубликованными и малоизвестными документами конца 30-х – начала 40-х годов. Автор надеется, что это позволит глубже осмыслить тот сложный период, расширит историческое познание, поможет лучше осознать роль сталинизма внутри страны и во внешней политике.

Разумеется, предлагаемая брошюра не может претендовать на исчерпывающую полноту освещения большой проблемы. Ее автора допустимо упрекнуть в некоторой предвзятости в толковании отдельных сюжетов темы. Но, тем не менее, он надеется, что столкновение различных мнений и подходов к одной и той же проблеме, сопоставление подчас противоположных точек зрения позволит поближе подойти к истине, чем призваны заниматься серьезные исследователи.

1. Сталин: «Я пью за здоровье фюрера»

Среди множества документов лета - осени 1939 года особый интерес представляют редкие фотографии: 23 августа советский нарком иностранных дел Молотов и рейхсминистр иностранных дел Германии Риббентроп на фоне улыбающегося Сталина ставят свои подписи под только что согласованным документом, получившим впоследствии название «Пакт Риббентропа-Молотова»; 22 сентября 1939 года фашистский генерал Г. Гудериан и советский комбриг С, Кривошеин принимают совместный парад в Бресте; улыбающийся Сталин и Риббентроп любезно пожимают друг- другу руки после подписания 29 сентября «Договора о дружбе и границах между СССР и Германией»; эти же улыбающиеся действующие лица утром 24 августа 1939 года поднимают в Кремле бокалы с шампанским в честь «нерушимой дружбы между Германией и СССР». Непосредственный участник тех событий личный переводчик Сталина, позднее доктор исторических наук В.М. Бережков, свидетельствует: «вождь всех времен и народов» в 5 часов утра 24 августа по своей инициативе предложил тост за Гитлера: «Я знаю, как немецкий народ любит своего фюрера. Поэтому я хочу выпить за его здоровье».

Молотов выпил за здоровье имперского министра иностранных дел. Сталин и Молотов неоднократно поднимали бокалы и пили за пакт о ненападении, новую эру в германо-советских отношениях и за немецкий народ. Имперский министр иностранных дел, в свою очередь, предложил тост за Сталина, за Советское правительство и за успешное развитие отношений между Германией и СССР.

Восхищенный радушием и оперативной церемонией подписания пакта, а также «дружественными» тостами, Риббентроп в срочной телеграмме из германского посольства в Берлин восхищался исключительной сердечной и теплой атмосферой, которая царила во время встречи: «Сталин и Молотов очень милы. Я великолепно чувствовал себя среди этих советских лидеров».

Пройдет немногом более семи лет и эти улыбающиеся кремлевские кормчие настоят на том, чтобы после завершения Нюрнбергского процесса именно Иохим фон Риббентроп 16 октября 1946 года взошел на эшафот самым первым. И все же перед тем, как профессиональный палач, американский сержант Дж. Вуд накинет черный мешок и затянет на шее пеньковую петлю, бывший нацистский воротила успеет театрально выкрикнуть, что он верит, что Германия воссоединится, что между Востоком и Западом установится взаимопонимание, а на планете будет властвовать мир.

Но это случиться не так скоро. А тогда, в предрассветную августовскую ночь 1939 года и маститый нацист, и «люди со стальными лицами» под звон бокалов нарочито театральничали, льстили друг другу. И окажись там невзначай сторонний наблюдатель, ему невозможно было бы определить, кто из новых партнеров кого больше перещеголял в притворстве и лицемерии. Сталин восторженно восклицал: «Фюрер молодец! Он продемонстрировал, как надо расправляться с политическими противниками!» («Комсомольская правда», 8 августа 1989 года). Как расчетливый политик Гитлер также старался не оставаться в долгу. В рождественском 1940 года поздравлении Сталину он лицемерно выразил «наилучшие пожелания благополучия и процветания дружественному Советскому Союзу». На столь трепетные пожелания Сталин вскоре чувственно ответил: «Дружба народов Германии и Советского Союза, цементированная кровью, имеет все шансы сохраняться и крепнуть». По меньшей мере, странно звучало эмоционально-восторженное напоминание о «дружбе, цементированной кровью». Чьей, в какое время? Может быть «вождь народов» имел в виду трагические события в Польше и совместные военные смотры в Бресте и других городах после того, как вермахт и Красная Армия встретились на заранее оговоренной линии? А возможно он думал еще о каких-то совместных акциях? Для потомков это осталось тайной Тем не менее, пытаясь снять покрывало с этого «любезного» обмена посланиями двух величайших тиранов нашего века, невольно задаешься вопросом: как можно было высшему руководителю партии и. государства, всей тогдашней лидирующей группе лиц – Молотову, Ворошилову, Жданову, Кагановичу, Маленкову. Калинину, Буденному и др. – так слепо и безоговорочно доверять тому, кто за несколько лет до подписания советско-германского пакта в своем катехизисе «Майн Кампф» на 743 странице недвусмысленно записал: «Если мы… говорим о новых землях и территориях в Европе, мы обращаем свой взор в первую очередь к России, а также к соседним с ней и зависимым от нее странам, Это громадное государство на Востоке созрело для гибели… Мы избраны судьбой стать свидетелями катастрофы, которая будет самым веским подтверждением правильности расовой теории», Шестью страницами ниже Гитлер в своей «библии» резюмировал: «Никогда нельзя заключать никаких договоров с партнером, единственной целью которого является твое уничтожение. Поэтому сам факт заключения договора с Россией предвещает войну». Надо полагать, что в Москве были хорошо знакомы с творениями фюрера и его глобальными аппетитами. Видимо, известно там было и то, что от своих политических формулировок и далеко идущих целей Гитлер никогда не отступал. Наоборот, он методически последовательно претворял их в жизнь. Это было очевидно не только для мало-мальски мыслящих державных мужей, но даже и для самых простых смертных. Но почему-то не видели и не понимали этого (или не хотели того и другого) Сталин и его ближайшее окружение. Выходит, в ту пору их покинули чувства реализма, мудрости и благоразумия. И поскольку вокруг событий августа-сентября 1939 года, как очень «болевых точек» нашей памяти, сложилось немало догм и стереотипов, с которыми мы весьма и весьма неохотно расстаемся, то автор, не претендуя на истину в последней инстанции, в тоже время, основываясь на опубликованных документах и материалах, намерен высказать ряд суждений и свою точку зрения по этой сложной и противоречивой проблеме. В чем-то она, несомненно, совпадает с мнением других авторов, в чем-то нет, где-то автор расходится с бытовавшей долгие десятилетия официальной советской оценкой – плодом субъективизма и волюнтаризма Сталина, Молотова и др.

1
{"b":"265709","o":1}