А великий чародей уже появился в зале и легкой, крадущейся походкой большого тигра направлялся к герцогине. Одет он был чрезвычайно оригинально. Черные туфли с огромными бриллиантами на пряжках; белые шелковые чулки; короткие штаны черного бархата, "пуфом"; такого же бархата узкий камзол с большим белым отложным воротником из венецианских кружев; поверх камзола был накинут шелковый плащ-мантия великолепного фиолетового цвета. На голове синьора Джиолотти была надета остроконечная шапка-колпак тоже фиолетового цвета и такой формы, какую носили астрологи и чародеи глубокой древности. Но что особенно бросалось в глаза -- это роскошная золотая цепь, испещренная какими-то таинственными иероглифами; на ней висел крест необыкновенной формы. Этот крест горел необычайным блеском и был, по-видимому, бриллиантовый, но -- странное дело -- эти бриллианты переливались не радужными огоньками, а светились одним ровным фиолетовым блеском. И чуден, и загадочен был этот свет...

   Большие черные глаза великого магистра горели тоже необычайным блеском.

   И при появлении этого диковинного человека как-то сразу, невольно притихла, замерла разодетая толпа, наполнявшая залы Кетлеровского замка.

   Джиолотти подошел к Анне Иоанновне и, опустившись на одно колено, произнес своим музыкальным, странно вибрирующим голосом:

   -- Приветствую прекрасную царевну и герцогиню далекой сказочной страны.

   При виде Джиолотти Анна Иоанновна совсем растерялась.

   Все это время она готовилась к встрече с иноземным чародеем. Мысленно она рисовала себе его образ, но как все это оказалось непохожим на действительность! Ей, воспитанной на сказках "Измайловских мамушек", чародей, колдун всегда представлялся в виде старого, дряхлого старика с большой косматой и седой бородой;.. А тут вдруг перед ней был высокий, сильный, красивый мужчина с пронзительными глазами, которые так и жгли душу.

   Анна Иоанновна чувствовала, что ей надо прийти в себя, ответить что-либо подходящее на приветствие заморского гостя, -- но не могла. Как завороженная, она не могла отвести взгляда от горящего взора кудесника.

   Все замерли. Все ожидали слов ее светлости.

   Бестужев, стоявший около Анны Иоанновны, с тревогой глядел на свою повелительницу.

   -- Ваше высочество, да говорите же!.. -- еле слышным шепотом бросил он ей.

   Анна Иоанновна словно очнулась после минутного тяжкого наваждения.

   -- Я... -- начала она вздрагивающим голосом. -- Я рада видеть вас, господин Джиолотти, при моем дворе.

   И она протянула руку, которую Джиолотти почтительно поцеловал.

   -- J'ai eu dêjà l'honneur voir Votre Altesse a Moscou pendant le Couronnement de sa Majestê l'imperatice {Я имел уже честь видеть ваше высочество в Москве на коронации ее величества императрицы (фр.).}, -- произнес Джиолотти.

   -- Ах, вот как?.. Да, да, я слышала об этом, -- воскликнула Анна.

   Все присутствующие, обуреваемые любопытством, столпились вокруг герцогини, Джиолотти и Бестужева.

   Бирон стоял с надменной улыбкой в стороне.

   О музыке, танцах было забыто. Этот таинственный человек приковал к себе всеобщее внимание.

   -- А вы... вы для чего приехали к нам, в Россию? -- начала беседу Анна Иоанновна.

   -- Меня всегда манила ваша великая страна, ваше высочество, и я, знакомый со всеми странами мира, захотел посмотреть на Россию,-- ответил Джиолотти.

   Его голос звучал бесстрастно-спокойно, а взор его удивительных глаз впивался в окружавшие его лица.

   -- Я полагаю, что после вашей прекрасной страны у нас вам кажется очень непригоже: холод, унылые места, снег, -- продолжала Анна Иоанновна.

   -- После знойной Индии и жаркой Италии, ваша светлость, приятно видеть и снег. К тому же ведь в нашей власти в любую минуту заменить снег роскошными цветами.

   Последние слова Джиолотти удивили всех. Особенно была поражена ими Анна Иоанновна.

   -- Как же это можно снег заменить цветами? -- живо спросила она.

   -- Очень просто. Вы интересуетесь этим, ваше высочество? Бели вам угодно, я могу показать вам это воочию.

   Толпа придворных гостей придвинулась еще ближе к герцогине и к великому чародею. Любопытство было так сильно, что заставило многих придворных забыть об этикете.

   -- Как? И мы все увидим это волшебное превращение? -- воскликнула герцогиня.

   -- Да! -- ответил великий магистр. -- Потрудитесь приказать принести сюда какой-нибудь таз, наполненный снегом, ну, например, такой, в котором замораживают шампанское.

   Бестужев сделал знак глазами Бирону. Тот, в свою очередь, тихо отдал какое-то приказание придворному лакею.

   Бестужев тихо проговорил Анне Иоанновне:

   -- Садитесь, ваше высочество, на трон. Неудобно вести всю эту сцену стоя. -- Он помог герцогине подняться на ступени герцогского трона и, когда она села, обратился с любезной придворной улыбкой к митавским дамам по-немецки: -- Я предложил бы уважаемым госпожам сесть. Так будет удобнее видеть им и всем остальным то, чем желает удивить всех достопочтенный синьор Джиолотти.

   Дамы расселись, образовав одну общую живописную группу, мужчины, все упитанные обер-раты, во главе с канцлером и маршалом, остались стоять. Вся середина зала, таким образом, оказалась свободней.

   Анна Иоанновна, взволнованная, с горящими глазами, сидела на троне и с каким-то жутким, затаенным страхом поглядывала на заморского кудесника.

   А тот стоял бесстрастный, гордый, спокойный, как диковинное изваяние.

   Бестужев, иронически относившийся ко всему "сему действу", насмешливо улыбался.

   -- Pereat lux! {Да потухнет свет! (лат.).} -- вдруг прозвучал властный голос великого магистра.

   Он простер правую руку вперед -- и зал, и все гостиные погрузились s глубокий мрак.

   У всех невольно вырвался подавленный крик изумления, к которому примешивался страх.

   Но эта тьма продолжалась всего несколько секунд.

   Вдруг, неизвестно откуда, появился таинственно-трепетный, голубовато-фиолетовый снег. Сначала он был очень слабым, но, мало-помалу, усиливаясь, залил собою тронный герцогский зал, накладывая на лица всех присутствующих странные блики.

   Это был особенный свет, не схожий с тем, который получается от "потешного" {Бенгальский.} огня.

   Стало почти ярко-светло.

   Анна Иоанновна, приложив руку к сильно бьющемуся сердцу, приподнялась с кресла.

   -- Ах! Что же это такое? -- тихо слетело с ее губ.

   Этот самый вопрос хотели, но боялись задать и все присутствующие, прикованные взорами к синьору Джиолотти.

   Появился придворный лакей. Он нес большой металлический таз, наполненный снегом.

   -- Поставьте его сюда!-- приказал Бирон, показывая на место как раз против трона герцогини.

   Гробовое молчание воцарилось в зале. Джиолотти подошел совсем близко к ее светлости испросил:

   -- Что вы видите здесь, ваше высочество?

   -- Здесь? Здесь -- снег, --- ответила Анна Иоанновна.

   Тогда Джиолотти обратился и к гостям августейшей герцогини:

   -- И вы все видите только снег?..

   -- Да... да... ну, конечно!.. Да,-- в удивление посыпались робкие ответы.

   Тогда великий чародей Джиолотти простер руки над тазом со снегом и произнес:

   -- Смотрите, вы все, смотрите, ваше высочество, сюда!.. Не спускайте глаз!

   И взоры всех устремились на невинный предмет.

   Снег стал таять точно под влиянием сильнейшей жары. Вместо снега появилась вода, а на ней, на этой воде, -- маленькие-маленькие зернышки светло-желтого цвета.

   Из одного из этих зернышек стал поразительно быстро расти ствол и покрываться ветвями, на которых появились темно-зеленые листья.

   Ужас овладел и Анной Иоанновной, и ее гостями.

   -- Ах!.. -- пронеслось по залу.

   А взор великого чародея не отрывался от сказочно быстро растущего ствола. Его руки все так же были распростерты над тазом, и все так же властно-уверенно звучал его голос, произнося какое-то магическое заклинание на латинском языке: