Она замолчала, заплакав. Жариков уже не раз видел этот плач, беззвучный, с широко открытыми глазами и струйками слёз по щекам. Он встал налить ей воды и, пока шёл к столику перед диваном, где стоял графин с водой и двумя стаканами, наливал воду, закрывал графин и нёс её стакан, всё решил.

— Вот, выпей.

— Ага, — всхлипнула она. — Спасибо.

Она смотрела на него снизу вверх с доверчивой готовностью. Жариков улыбнулся, и Мария сразу ответно улыбнулась, блестя ещё мокрыми глазами.

— Сейчас пойдём на кухню, попьём чаю и поедем в Алабино, в госпиталь, — она, завороженно глядя на него, кивала, — там пройдёшь обследование, так что и никакого обмана не будет, — она ахнула, и он засмеялся её радостному удивлению. — Да-да, всё будет в порядке. А сейчас пошли на кухню.

Она послушно встала.

На кухне их встретили накрытый стол и встревоженные лица парней. Мария храбро улыбнулась Майклу, и тот сорвался с подоконника к ней.

— Как ты?

— Я в порядке.

— Всё в порядке, — кивнул Жариков. — Сейчас попьём чаю и поедем.

— Куда? — живо спросил Андрей.

— В Алабино, — ответил Жариков.

И парни сразу понимающе закивали. Ну, конечно, в Алабино, в госпиталь. Им там помогли, помогут и ей.

— Чай уже готов, — улыбнулся Андрей. — Наливать?

— Да, спасибо, — улыбнулся им всем Жариков. — Михаил, ухаживай за Марией.

— Можно? — удивлённо вырвалось у Майкла.

— Нужно, — серьёзно ответил Жариков.

— Я сыта, — тихо сказала Мария. — Меня Михаил накормил. Обедом.

— Чай — не еда, а удовольствие, — весело ответил Майкл.

К чаепитию приступили дружно и с видимым общим удовольствием.

Убедившись, что Мария и парни успокоились, Жариков встал из-за стола.

— Пейте на здоровье, позвоню в госпиталь, что мы приедем.

Парни снова закивали, демонстрируя понимающее согласие.

Когда он ушёл, Мария камерным шёпотом спросила:

— На исследовании… сильно режут?

— Не исследование, а обследование, — поправил её Майкл.

— Щупают, смотрят, — поддержал его Майкл.

— Как на сортировке, что ли?

Парни переглянулись.

— Ну, не совсем, — не очень уверенно сказал Майкл. — Но не обработка.

— Больно не будет, — кивнул Андрей. — Ты не бойся. И не ври, когда спрашивают.

— А чего врать, — вздохнула Мария. — Ты ж сам, Михаил, ему всё сказал. Я ж перегорела, теперь-то уж всё. Мне, — она усмехнулась, — бояться уже нечего.

— Давно горела? — спросил Андрей.

— Да в заваруху, а ты?

— В госпитале уже, меня солдаты, русские, у банды отбили и в госпиталь привезли. — Андрей вдруг помрачнел.

Майкл удивлённо посмотрел на него и решил уточнить:

— Это сержант твой…

— Да-да, он, — резко ответил Андрей и мягче добавил: — Не время сейчас.

В кухню вошёл Жариков, быстро оглядел их, но если и догадался о чём, то вида не подал.

— Всё в порядке, нас ждут.

Мария тряхнула головой, разметав кудрявые пряди.

— Тогда поехали, чего тянуть.

Андрей взялся было за посуду, но Жариков отмахнулся.

— Оставь. Приеду, всё сам уберу.

И они ушли, бросив все как было на столе. В самом деле, чего тянуть? Шагнул — так иди.

Тяжёлый августовский зной придавил землю. Как всегда, всё поспело разом, и не знаешь, за что хвататься. На кухне целыми днями что-то варилось, уваривалось, закладывалось в банки, сортировались ягоды и варилось варенье, перебирались и закладывались овощи, а коров меньше не стало, и за курами уход нужен, а лошади, а котельная, а два боровка, что в складчину откармливаются к Рождеству, ну, да за ними уж в личное время догляд, да и не особый там уход нужен, закуток чистят по очереди, а отходов им в корыто кинуть и налить хватает…

Выкосили ближние луга, и на молодую траву стали выпускать коров. Дальние луга пока не трогали: на одну дорогу столько времени угрохать… не резонно. А отпустить на покос, скажем, на неделю тоже некого. Ладно, пуская земля отдыхает.

— Мы много на этом теряем, Джонни?

— Спроси у Роба, — разнеженно фыркает Джонатан, любуясь через стакан огнём в камине.

— Так ты, значит, не в курсе, — понимающе кивнул Фредди.

Джонатан негромко рассмеялся и уже серьёзно продолжил:

— Концентрат, в конечном счёте, выгоднее. Здешняя трава нужного всё равно не даст. А пересевать и вести правильную заготовку… мороки больше, чем выгоды.

— Ладно, — кивнул Фредди. — Здесь ясно. По точкам без проблем. Россия?

— Хочешь съездить, — понимающе кивнул Джонатан.

— Говорят, туда лезет Страус.

— Слышал, — подобрался Джонатан. — Он нам не по зубам, Фредди.

— И незачем. Кожаная мелочёвка и прочее. Догоним и подстроимся.

Джонатан на мгновение прикусил губу, соображая, и тут же энергично кивнул.

— Стратегически мыслишь. Но за неделю не уложиться.

— Знаю. Но сейчас глухой сезон, а к середине сентября я вернусь.

В имении как раз самая горячка, но Джонатан знал, о каком сезоне говорит Фредди. Со Страусом он придумал неплохо, даже хорошо, но не будь этого, Фредди нашёл бы что-то другое, лишь бы поездить по России. Если ковбою приглянулись кобылка и девчонка, то одна будет под его седлом, а другая в его постели, а там уже — а хоть на виселицу. Переупрямить ковбоя только пуля может. Фредди — ковбой, во всём ковбой. И во всём первый.

— Согласен, — кивнул Джонатан. — Когда поедешь?

— Ещё дня три здесь, неделя на точки и прочее, — Фредди отпил из стакана, погонял во рту, проверяя вкус, и кивнул. — Да, к десятому вернусь.

— Полетишь?

— Не хочу в Атланте маячить, Джонни. А здесь, — Фредди усмехнулся, — меня до трапа проводят. Бульдог позаботится.

— Значит, он ещё не нашёл, — кивнул Джонатан.

— Здесь парней не, а граница хвост обрежет.

— Учти, на той стороне могут встретить.

— Учту, — кивнул Фредди.

Уверенность, с какой он говорил о парнях, не нравилась Джонатану, но он молчал. Да, всё сходилось на том, что это был Эндрю, воскрес, сделал и исчез. И ещё… двести тысяч в банковских упаковках. Судьбу денег проследить трудно, но возможно. По чьим карманам в полиции они разошлись, конечно, интересно, но главное — это бандероли, банковские ленты… а вот те исчезли бесследно. Ни в одном акте ни слова, даже у Кринкла нет информации, а с Бульдога — тот их точно видел и никогда ничего не забывает — не поговоришь. Чёрт, и это знает только Эндрю.

— Деньги точно были в бандеролях, а не резинках? — вырвалось у него вслух.

— При встрече спрошу, — Фредди допил свой стакан и встал. — Парень глазастый, должен запомнить.

Джонатан кивнул. А что он ещё может тут сделать? Фредди не остановится, лишь бы не сорвался по дороге. Столько уже говорено и переговорено об этом.

— Ладно, ковбой, пора на боковую, если хотим всё успеть.

— Не гони, водопой не убежит, — так же по-ковбойски ответил Фредди, выходя из комнаты.

У себя он быстро разобрал постель, разделся и лёг, привычно сунув кольт под подушку.

Да, всё так, и он не отступит. Эндрю жив. Но живы и давшие деньги Найфу, и потому отступать нельзя. Если бы не эти пачки, то… плюнуть бы не плюнул, но оставил бы на случай, на повезёт — не повезёт, а так… двести тысяч — это не плата за сделанное, ни одно прежнее дело Найфа столько не стоило, а как задаток… задаток — пятьдесят процентов, меньше Найф не брал, ему меньше и не положено, значит, четыреста тысяч за голову… Чья голова может столько стоить? Моя или Джонни? Или за обе? Большие деньги, очень большие. Из кого Найф смог столько вынуть? Кто-то из Ансамбля? Тогда Джонни не понравился Рич. И Гаммен странно дёргался. Смылся, задолго до конца и засел у себя в Луизиане. Если они и в доле… то только в доле, ни один двести тысяч не мог выложить. Ладно, надо найти Эндрю. Значит, сделаем. А сколько на это уйдёт времени, денег и сил… чисто, быстро и успешно. Три не получится, от чего отказываемся? Успешно — раз, чисто — два, а быстро… обойдёмся. Спи, ковбой, да стадо не упусти.