— Да ладно вам…

— Нет уж, нет уж…

— Из-за корзинки гонять…

— На покос пойдём, тогда и занесу, — решил Эркин. — Колька, неделю обойдёшься?

— А то нет, — фыркнул Колька.

Женя, сразу сообразив, горячо поддержала Эркина, и Эсфирь отступила.

Попрощались, ещё раз полюбовались постройкой и ушли.

Корзинку с вареньем нёс Эркин: Андрею варенье доверять рискованно, к тому же у него ящик с инструментом. Али са шла рядом с Женей, держась за её руку. Её до сих пор и не отругали, и не простили, так что совсем непонятно. Но неприятно. Всё было так хорошо, а почему-то стало плохо.

— Андрей, — заговорил вдруг Эркин, — а что такое… сябры? Ну, этот, Куприяныч, нас так назвал.

— Ну-ну, — Андрей задумчиво пожевал губу. — Ну, я думаю, вроде… Там, — он кивком головы указал куда-то в сторону, — там говорили: кореша. Это друзья, нет, больше, чем друзья, говорили: жрут вместе, значит, во всём доверяются, ещё… земляки, земели…

— Земляк? Это я знаю, — кивнул Эркин. — Я понял, Андрей, — улыбнулся, — догадался.

Они говорили тихо, шедшие впереди Женя с Алисой не оборачивались, И Андрей спросил, ещё больше понизив голос, по-английски:

— А у вас там, ну, ты понял, как этот называлось?

— Никак, — так же тихо по-английски ответил Эркин. — У нас этого не было.

— Что, совсем не дружили? — удивился Андрей. — Быть же такого не может.

Эркин невесело улыбнулся.

— Показывать было нельзя. Никому. И… и вдруг завтра тебя или его продадут. И… ладно, потом, хорошо? — перешёл он на русский.

Андрей кивнул.

— Хорошо, конечно, Эркин.

В самом деле, что он за дурак, затеял такой разговор. Не кол времени и не к месту.

Они уже подходили к дому. Бегали и играли дети, на лавочках сидели болтающие старухи, из открытых окон разговоры и обрывки песен, на лоджиях курят и перекликаются мужчины. Субботний вечер, гуляй сколько душе угодно, завтра — выходной. Здороваясь со знакомыми, разговаривая о погоде и о всяких незначащих пустяках вчетвером вошли в подъезд, поднялись по лестнице, прошли по коридору и, наконец, вошли в квартиру. Полутёмную и приятно прохладную после дневной жары. Это Женя оставила утром шторы задёрнутыми, вот комнаты и не нагрелись. И хоть ещё не поздно совсем, но всех сразу потянуло ко сну.

Но сначала надо положить на место инструменты и варенье, а Андрей сразу решил, не откладывая. Подточить и направить затупленное. Эркин убрал банки с вареньем, Женя в ванной мыла Алису, и он пошёл в кладовку к Андрею.

— Помочь?

— Спасибо, сам, — Андрей оглядел стамеску, отложил её и взялся за рубанок. — Ага, ну, это мигом, слушай, а давай на лоджию сделаем.

— Шезлонг?

— Ну да. Или лежаки. Будем лежать и загорать.

Эркин не очень уверенно кивнул.

— Давай.

— Цветы у нас там уже есть. Как в саду будем, — с воодушевлением продолжал Андрей.

В кладовку вошла Женя и с ходу включилась в разговор.

— А зачем на лоджии загорать? Давайте лучше завтра на озеро сходим. Там и позагораем, и выкупаемся.

Эркин сразу закивал, но Андрей медлил. А Женя продолжала:

— Я уже вам плавки купила.

— Что?! — в один голом спросили Эркин и Андрей.

— Плавки, — повторила Женя. — Ну, трусы такие. Я вчера купила, и себе с Алиской купальники. Андрюша, я тебе на диван положила. Ты сходи, померь, они эластичные, тянутся хорошо, но ты померь. Эркин, и ты обязательно померь. Это сюрприз вам. Алиска не проболталась, нет?

— Нет, — вклинился в её скороговорку Андрей. — Не проболталась, спасибо, Жен, я только…

— Конечно, пойдём, — остановил его Эркин. — Ты что, Андрей? Здесь-то неопасно.

Помедлив, Андрей кивнул.

— Ладно, брат. Пошли мерить.

В спальне Эркин взял лежавшие на его половине кровати трусы и критически их оглядел. Женя, что, размер перепутала? Это ж на Алису, а то и на её куклу.

— Ну же, Эркин, — вошла в спальню Женя. — Раздевайся.

— Они мне малы, — убеждённо сказал Эркин, кладя трусы на покрывало и расстёгивая рубашку. — Алиса спит?

— Да, я уложила её. Тихая такая, видно, устала.

Эркин быстро разделся, кинув грязное бельё прямо на пол — потом в ванную отнесёт — и взял плавки.

— Женя…

— Это супер-эластик. Надевай! — скомандовала Женя.

И Эркин, как всегда, не стал спорить.

К его крайнему удивлению, плавки действительно натянулись, нигде не лопнув и даже ни разу не затрещав.

— Ну вот, — оглядела его Женя. — Тебе очень идёт.

Эркин встал в зеркальный коридор, чтобы видеть себя со всех сторон, и вдруг фыркнул.

— Женя, а без них приличнее!

Женя возмущённо ахнула и, тут же сообразив, засмеялась.

— Ну, Эркин, ты…

— Провокатор, я знаю, — Он круто повернулся и обнял её, подхватив на руки. — Сейчас ты меня придушишь на месте…

— Сей секунд, — ответила Женя, обхватывая его за шею.

Эркин счастливо засмеялся, прижимая её к себе.

— Ой, а дверь? — вспомнила Женя.

Эркин положил её на кровать и пошёл к двери.

Услышав стук защёлки, Алиса решительно откинула одеяло и вылезла из кровати. Пока мама и Эрик спят, она пойдёт к Андрюхе и помирится с ним. А то это не жизнь. Эрик даже поцеловать её на ночь не пришёл. А мама… она так старалась слушаться, а мама будто и не заметила этого.

Разумеется, Андрей примерил плавки. Ярко-синие, с белой полоской-пояском. И теперь, открыв шкаф, разглядывал себя в зеркале. А что… в самом деле, не так уж и страшно. И хорошо, что он в одной майке сколько дней работал, вон уже загореть, не загорел, но сегодня у Кольки совсем без рубашки был и не сгорел, только покраснел малость. Но помазаться на ночь не помешает.

За его спиной стукнула дверь, Андрей обернулся и, увидев Алису, нахмурился.

— Тебе чего?

Путаясь в длинной — до полу — рубашке, Алиса подошла к нему.

— Андрюха, ты очень на меня сердишься, да? Вот, — она разжала кулачок, показав ему карамельку. — Я мириться пришла.

И Андрей не выдержал, рассмеялся.

— Ладно, племяшка. Мировая.

Они сели на диван, Андрей взял конфету и, сжав правую руку в кулак, выставил согнутый крючком мизинец. Алиса готовно уцепилась за него своим правым мизинцем, и они торжественно сказали «мировую».

— Мирись, мирись, мирись. И больше не дерись. А если будешь драться, я буду кусаться.

— Ну вот, — удовлетворённо вздохнула Алиса. — Теперь всё в порядке.

— Точно, племяшка. А теперь спать иди.

— Ага, — Алиса спрыгнула с дивана и пошла к двери. — Спокойной ночи, Андрюха.

— И тебе спокойной ночи, — улыбнулся Андрей. — И снов конфетных.

Проходя к себе, Алиса постучала в дверь спальни и сказала:

— Мама, Эрик, я с Андрюхой помирилась, вот, — и пошла к себе.

Лёжа рядом с Эркином и перебирая его жёсткие, приятно упругие волосы, женя как-то лениво и явно бездумно кивнула.

— Хорошо-хорошо…

Эркин лежал, распластавшись, раскинув руки и ноги, и из-под полуопущенных ресниц любовался Женей. Света они не зажигали, но шторы он отдёрнул, когда мерил плавки, и света хватало: прямо перед окном стояла круглая большая луна. Женя, наклонившись, поцеловала его в переносицу, в затрепетавшие под её губами веки.

— Как хорошо, Эркин.

— Да, — выдохнул Эркин. — Да, спасибо, женя. Ты… ты самая… — медленно улыбнулся и повторил: — самая.

— Какая? — лукаво спросила Женя. — Красивая, умная? Какая?

— Лучшая. Во всём.

Женя тихо засмеялась и снова поцеловала его.

— Спасибо, Эркин. Ты тоже… самый лучший. И хороший, и умный, и красивый, и сильный, и… и всякий самый-самый.

— Да-а? — словно удивился он. — Женя, а…

— Что, милый?

— Нет, ничего. Мне так хорошо, Женя, знаешь, я сам себе не верю, что это по правде, что не сон. Это не сон, Женя?

— Ну, конечно же, нет, — она снова поцеловала его.

Эркин прислушался, одним ловким быстрым движением собрался в комок и встал, подхватив Женю на руки.

— Пошли, помоемся и спать.

— Ты с ума сошёл, — засмеялась, не сопротивляясь, Женя.