— В первый раз всегда так, — рассмеялась Айрин. — После третьего всё пойдёт как по маслу. У вас всё впереди.

Она стояла спиной к Найджелу и не видела скользнувшей по его лицу тени.

— Да, — очень спокойно сказал Найджел и даже улыбнулся. — У нас всё впереди.

Может, надо было ещё что-нибудь сказать, но у него уже не хватило на это сил. Он вернулся в гостиную, где Метьюз сразу протянул ему стакан.

— На, выпей.

Он глотнул, не чувству вкуса.

Сверху спустилась Тётушка Кики, оглядела их с лёгким неодобрением, велела Мону пока не беспокоить, заглянула ненадолго к Айрин на кухню и ушла.

— Идите обедать, — позвала Айрин.

Но Роберт и Метьюз отказались от обеда, сказав, что пойдут к себе, они же так пришли, просто узнать, на них же не готовили, спасибо, конечно, но… попрощались и ушли.

Айрин удивлённо посмотрела на Найджела, тот молча пожал плечами в ответ. Айрин на секунду задумалась и улыбнулась своим мыслям.

— Иди, поешь.

— А… а Мона?

— Ей надо отдохнуть. Потом я, — и тут же поправилась, — ты ей отнесёшь.

Найджел кивнул и сел за стол. От еды он отказаться не мог. Ни при каких обстоятельствах.

Он ел механически, думая о своём, и Айрин невольно любовалась им, его красивыми уверенными движениями. Неудивительно, что Мона так влюбилась, удивительно, что Роберт и Метьюз ещё холостяки. Хотя… кое-что она слышала, и, похоже, там тоже дела на мази.

— Очень вкусно, Айрин, спасибо, — встал из-за стола Найджел. — Я наверх.

— Конечно-конечно. Я потом тоже поднимусь.

И, когда Найджел убежал, занялась неизбежной домашней рутиной.

Когда Найджел вошёл в спальню, Мона полулежала на подушках и кормила малыша грудью.

— Ты вставала? Разве можно…?

— Пустяки, Найдж. Я в полном порядке. Посмотри, он прелесть, правда?

— Конечно, — согласился Найджел, усаживаясь на край кровати.

— Как мы назовём его, Найдж?

— Мы же уже говорили. Что мальчика Чарльзом. Как твоего отца, — Найджел улыбнулся. — Ему будет приятно. И Айрин тоже.

— А тебе?

— Конечно. Чарльз — красивое имя. И… мне нравится твой отец. Если малыш станет таким, будет очень хорошо.

Мона благодарно улыбнулась ему, но возразила:

— Он будет таким, как ты.

— Но, Мона…

На этих словах в спальню вошла Айрин.

— Из-за чего вы спорите? Вы же помешаете малышу.

— Мама, мы решили назвать его Чарльзом.

— Отлично, — Айрин была согласна с любым вариантом. — Но мы об этом уже говорили. О чём вы спорите?

— Ни о чём, — улыбнулся Найджел. — Мона, тебе надо поесть.

— Потом. Ой, вы только посмотрите, Найдж, мама, он жмурится, сладкий мой, конфетка моя, — упоённо заворковала Мона.

И Айрин невольно подумала, что, неужели и она была такой тогда… И Чарльз так же любовался ими… Странно, но она не помнит… многого…

Всё кончается. И праздники, и выходные, и отпуск. Жалко, конечно, что он с этой суматохой и не распробовал толком такую интересную штуку — отпуск, но… но и хорошо, что всё кончилось, что снова пойдёт день за днём привычно и легко. Работа, школа, дом, уроки, в воскресенье на рынок купить картошки, в большой комнате, чтобы натереть пол, теперь надо мебель двигать, а розы ещё стоят… Вазу он всё-таки купил. Такие деньги уже вбабахали, что ещё полусотня птичкой улетела. А в гостиной стало красиво. Он думал, что в спальне будут стоять, а получилось по-другому, но всё равно — хорошо!

Эркин шёл домой, благодушно поглядывая по сторонам. Как же здорово всё получилось, что они уехали именно сюда, в самый лучший город в России. И что он индеец, ему совсем не мешает теперь, вот здоровско! А что Ряха треплет про вождей и томагавки, так всё равно трепача никто не слушает. Чёрт, всё время забывает спросить у кутойса про томагавк. И про скальп. Узелок, что ли, на память завязать? Или нет, лучше записать и прямо в тетради, и завтра на уроке спросить.

На лестничной площадке между этажами обычная вечерняя компания курильщиков.

— Привет, Мороз.

— Привет.

— Чего так со смены припозднился?

Эркин рассмеялся.

— Пятница сегодня.

— Святое дело, — сразу согласились с ним.

Пятничное пиво у заводских как субботняя баня в Старом городе. И церковь в воскресенье там же. Но туда заводские мало ходят, так что он и здесь не выбивается. Вот на крестины когда зовут — другое дело. Вдвоём с Женей он уже два раза так ходил. Оказалось, не интереснее, чем в Джексонвилле. Только стоишь всё время и слова непонятные. Вроде и по-русски и не по-русски сразу.

— Это по-церковному, — объяснили ему.

Он понимающе кивнул и сразу забыл об этом.

Эркин легко взбежал на свой этаж и вошёл в коридор. Темнеет теперь рано, и детвора вечерами опять носилась по коридору.

Из гомонящей и визжащей толпы вывернулась и ткнулась ему в ноги Алиса.

— Эрик! Ты пришёл!

— Пришёл, — согласился, улыбаясь, Эркин.

— Всем до завтра, я домой! — звонко крикнула Алиса, беря Эркина за руку.

Вдвоём они подошли к своей двери, и Алиса, подпрыгнув, шлёпнула ладонью по звонку, а Эркин достал ключи и открыл дверь.

В прихожей их встретила Женя своим неизменным:

— Ну, молодцы, у меня всё готово, мойте руки.

— Я за уроки, — попробовал перебить её Эркин.

— Поешь сначала, — безапелляционно изрекла Женя и позвала: — Андрюша, есть будешь?

— А как же! — вышел в прихожую Андрей. — Привет, брат, заждались тебя, больно долго пиво пьёшь.

— Сколько надо, столько и пьёт, — сразу вклинилась Алиса.

— А тебя не спрашивают, — ловко дёрнул её за косичку Андрей.

— А ну хватит, — грозно скомандовала Женя. — всем руки мыть.

В ванной Алиса сосредоточенно и очень серьёзно вымыла руки и отошла от раковины, исподлобья следя за Андреем. Обычно она с визгом отскакивала и уворачивалась от его брызг, но сегодня молча отодвинулась подальше. А, когда Эркин и Андрей вымыли и вытерли руки и уже выходили, Алиса сзади ухватила Андрея за рубашку.

— Чего тебе? — обернулся Андрей.

Алиса молча удерживала его, пока Эркин не вышел, а потом захлопнула дверь и, приперев её собой, уставилась на Андрея ярко-синими холодными глазами.

— Эрика не трожь, — тихо и очень серьёзно сказала она. — За Эрика зоб вырву.

— Чего? — опешил Андрей.

— Зуб на крест кладу, — Алиса укусила себя за ноготь большого пальца.

Андрей оглядел её сверху вниз и присел на корточки, чтобы их лица оказались на одном уровне.

— Ты это серьёзно, Алиска? Таким словом не кидаются.

— А ты меня за шушеру не держи. За Эрика…

— Я тоже, — серьёзно перебил её Андрей и протянул ей руку. — Мир, племяшка. Мы своих никому не выдадим.

— А своего и не замай, — так же серьёзно ответила Алиса, отвечая на рукопожатие.

Из ванной они вышли, держась за руки. Женя пытливо оглядела их, но ничего не сказала. И Эркин будто ничего не заметил.

Быстро поев, Эркин так же быстро поцеловал Женю в висок и ушёл в маленькую комнату делать уроки. На столе лежали тетради Андрея, значит, он письменные не закончил, и поэтому Эркин сел на диван учить обществоведение. Но вошедший через минуту Андрей сказал:

— Давай ты лучше письменные, а я поучу.

Эркин поднял на него глаза и улыбнулся.

— Ничего, справлюсь. Не столько я выпил.

Андрей покраснел.

— Ты того…

— Того-того, — Эркин наклонился к учебнику и, уже читая, закончил присловье: — И даже этого.

Андрей кивнул и сел за стол.

Тишина шелеста страниц и шуршания пера по бумаге, незаметно текущее время. Сочинение на английском оказалось сложнее, чем предполагал Андрей, и теперь, то и дело чертыхаясь шёпотом, он рылся в словаре и в учебнике. И закончил как раз, когда Эркин отложил учебник и встал потянуться.

— Уф-ф!

— Написал?

— Ага. Почитаешь?

— Давай. Ну, ты и накатал, — Эркин уважительно покрутил головой.

Андрей самодовольно ухмыльнулся.

Прочитав сочинение Андрея, Эркин внимательно посмотрел на него.