Трифон предложил перекинуться в картишки, в «подкидного», даже не по маленькой, а на чистый интерес, но Арнольдыч строго покачал головой.
— Никаких карт. Найн.
Таисия Ефимовна согласна закивала.
— Ну, чего тебе не сидится, Триша, чего ты в этих картах нашёл, ведь грех один.
— Да ну тебя, Ефимовна, — Трифон ещё раз стасовал и убрал колоду в карман. — У тебя всё грех. Выпить — грех, закурить — грех, в картишки перекинуться — грех, девку…
— Тьфу на тебя, — не дала ему договорить Таисия Ефимовна и рассмеялась вместе со всеми.
— Ох, Ефимовна, — покачал головой Трифон. — Не нагрешишь, так и каяться не в чем будет, а без покаяния в рай не пустят.
— А зачем тебе в рай? — спросил Артём. — Там ни карт, ни выпивки…
— Ни девок, — закончил за него Трифон и засмеялся первым.
Отсмеявшись, взялись снова за чай, когда за окном зашумел, приближаясь, мотор. Трифон подошёл к окну, чуть отогнул сбоку занавеску, вглядываясь.
— Такси. Никак караси приплыли. Глянь, Арнольдыч.
Арнольдыч встал, одёрнул жилет, снял со спинки стула и надел тёмно-зелёный пиджак с эмблемой «Флоры» на нагрудном кармане, поправил галстук и стал Францем Арнольдовичем, справедливым и строгим управляющим ночной смены.
— Савельцев…
— Иду, Франц Арнольдович.
Артём залпом допил свою чашку и встал. На ходу надевая свой халат, он следом за Францем Арнольдовичем вышел в приёмную, заставленную образцами товара.
Почти сразу, едва они вошли, распахнулась дверь наружного тамбура и вошли двое, явно нездешние, в шляпах и плащах на меховой подкладке. У Артёма потянуло по спине холодком. Хозяева, настоящие, как тогда. Он оцепенел от страха, но следом за ними вошёл Тим, а тот, как ни крути, почти свой, и Артём смог перевести дыхание.
— Добрый вечер, — поздоровался Франц Арнольдович. — Вас волен зи?
Джонатан удивлённо посмотрел на осанистого представительного продавца. Вот уж действительно, Россия — страна неожиданностей, откуда здесь… да, правильно, немец? Но это уже не его проблема, русский тот должен знать, переводчик есть.
— Добрый вечер, — Джонатан тронул шляпу приветственным жестом. — Мы едем на свадьбу, и нам нужны цветы.
Тим перевёл на русский, и Франц Арнольдович посмотрел на Артёма так выразительно, что тот понял: отступать нельзя. Артём набрал полную грудь воздуха и шагнул вперёд.
— Добрый вечер, джентльмены, — он заставил себя обаятельно улыбнуться. — Вы оказали нам честь своим посещением.
Вообще-то Тима позвали как переводчика, и, увидев, Артёма, он сначала хотел вернуться в машину, но тут же передумал и остался посмотреть: похоже, намечался спектакль, и стало интересно. Акул за карасей приняли и раскручивать начнут, ну-ка, поглядим, как малец справится. Ну, и подстрахуем в крайнем случае.
Заговорив, Артём словно забыл о страхе, он же на работе, и, если что, то и Арнольдыч, и Трифон за него будут, и Тим, хоть и сволочь палаческая, но тоже не сдаст его, Мороза побоится, тот просроченный, да ещё эл, любому накостыляет запросто. И он бойко повёл неожиданных покупателей к стеллажам, показывая им цветы и сыпля звучными названиями.
— Это «Шарм-де-Прованс», а это «Леди Гамильтон», старинный сорт, личный подарок английской королевы российскому престолу на свадьбу дочери с наследником.
— У королевы был хороший вкус, — давясь от смеха, серьёзно заметил Джонатан.
Фредди от души наслаждался разыгрывавшимся спектаклем. А мальчишка — мастак, не заискивает, не суетится, а устоять невозможно. И похоже… да, того же табуна жеребёнок, что и младший Слайдер, ну, ты смотри, как розу берёт, ну, та прямо как сама к его ладони жмётся, да ещё и глазом на Джонни поигрывает, хорошо, что Джонни по бабам ходок и таким никогда не баловался, а то бы… и до скандала недалеко, а это на хрен никак не нужно.
— А эти? — Джонатан кивком показал на розы с длинными, не меньше трёх футов, прямыми стеблями, стоявшие в отдельном вазоне и словно особняком от остальных.
— Эти? — Артём очень правдоподобно изобразил удивление и даже смущение, хотя именно к ним вёл по периметру покупателя. — О, сэр, прошу прощения, но они приготовлены к отправке, высокий, — он показал глазами на потолок, — заказ, сэр.
— И насколько высокий? — поддержал игру Джонатан.
— Для большого приёма, сэр, — Артём почтительно понизил голос до почти шёпота. — Приём послов, сэр.
Джонатант ещё раз оглядел гордых красавиц и уже по-настоящему серьёзно спросил:
— А ещё такие есть?
Артём потупился и вздохнул.
— В розницу они по пять рублей, сэр.
— Нет проблем, — отмахнулся Джонатан.
— Тогда прошу вас, сэр.
Артём распахнул дверь, возле которой они стояли, и Джонатан увидел небольшую оранжерею.
— Окажите честь своим выбором, сэр.
Джонатан запахнул плащ, чтобы не задеть полами цветы, и пошёл по центральному проходу между гордо вздымавшимися розами. Артём достал из кармана халата секатор и пошёл следом.
— Вот эту, — Джонатан указал на белую с чуть заметным розовым как бы отблеском на лепестках.
— Да, сэр. — Артём ловко отхватил стебель.
— И эту…
— Да, сэр.
— И эту…
К удивлению Джонатана, его распоряжение не выполнили так же мгновенно, как предыдущие.
— В чём дело? — резко спросил он.
— Сэр, — Артём с искренним смущением повертел секатором. — Вы сказали, что цветы нужны на свадьбу, сэр, а жёлтый… Это цвет измены, сэр.
— Понятно, — кивнул, мгновенно успокоившись, Джонатан. — А красный? Это годовщина свадьбы.
— Пожалуйста, сэр.
— Тогда давай эту, и эту… и ещё…
Выбрав десять роз, Джонатан повернул к выходу, но Артём опять остановил его.
— Прошу прощения, сэр, но чётное число к покойнику.
— А тринадцать? — подал голос Фредди, следивший за ними от дверей. — Здесь это как?
— Как везде, сэр, — улыбнулся ему Артём. — Чёртова дюжина.
— Тогда ещё одну по твоему усмотрению, — распорядился Фредди. — И пошли.
Артём выразительно покосился на Джонатана и, не увидев его протеста, срезал тёмно-бордовую, как запёкшаяся кровь, и словно бархатную на взгляд розу. И Джонатан невольно кивнул: букет стал законченным.
— Хорошо.
— Да, сэр, прошу, сэр.
Они вернулись в прохладный после оранжереи магазин, и Артём, уложив розы на упаковочный стол, стал готовить букет. Добавил воздушной, оттеняющей цветы зелени, взял красивую прозрачную с кружевной каймой бумагу и ленту для банта.
— Это бесплатно, сэр.
— Не имеет значения, — отмахнулся Джонатан.
Фредди, с интересом оглядывая магазин, остановился перед стеллажом с плетёными из полосок коры коробочками.
— А это что?
Артём ловко вывязал пышный, похожий на ещё одну розу, атласный бант у букета и подошёл к нему.
— Это к столу, сэр. Шампиньоны, помидоры, огурцы, зелень, клубника.
Рассказывая и сыпля опять названиями сортов, он быстро снимал и открывал коробочки, показывая товар.
Внутри коробочки были поделены на ячейки, выложенные жатой бумагой, и там гордо красовались тугие помидоры, гладкие блестящие огурцы, красная клубника, топорщились пучки кудрявой и гладкой столовой зелени. Шампиньоны, правда, навалом, по весу, но тоже чистенькие, один к одному. Овощи и грибы не вызвали у Джонатана и Фредди особенного интереса, но на клубнике их взгляды немного задержались.
— Это «Царская радость», сэр, — сразу уловил их внимание Артём. — Большая коробка пятнадцать рублей, сэр, — и, видя, что Фредди взглядом пересчитывает ягоды, уточнил: — Ровно дюжина, сэр.
— Бери три коробки, Джонни, — решил Фредди. — Что за свадьба без сладкого.
Джонатан улыбнулся и кивнул.
— Да, сэр, три большие коробки, — Артём бережно снял со стеллажа одну за другой три продолговатых коробочки, каждую открыл, показал уложенные там ягоды и перенёс их на упаковочный стол.
— Что-нибудь ещё, сэр?
— Хватит, — улыбнулся Джонатан, доставая бумажник.
Франц Арнольдович звонко защёлкал клавишами и кнопками кассы.
