Алевтина Алексеевна улыбнулась.

— Ну и чего ты испугался? У тебя очень хорошо получается.

— Спасибо, мэм, — автоматически бормотнул Артём по-английски.

— Ты учился играть? — спросила Алевтина Алексеевна. — Или сам подбирал? По слуху?

Артём замялся, не зная, как лучше соврать. Правду говорить он вовсе не хотел. Но, к его облегчению, Алевтина Алексеевна не стала расспрашивать, а села к роялю.

— Ну-ка, повтори, — и дала ему тон.

Артём подавил вздох и запел.

Алевтина Алексеевна сразу услышала чистоту и верность голоса, спокойно проверила диапазон, чувство ритма и всё остальное. Очень приятно, и, похоже, азы уже пройдены, голосом мальчик владеет.

— А теперь спой, что ты играл. Без слов, только мелодию.

Сказала и удивилась его радости. Ведь обычно петь без слов не любят, не понимают цели этого, для всех, ну, для большинства слова в песне важнее мелодии, неужели мальчик настолько музыкален?

Петь без слов — это хорошо, даже здорово, а то в «сексуальной штучке» такие слова, что если она знает по-английски, то влепят ему за приставание к белой на всю катушку. А без слов — попробуй, придерись. И Артём запел уже свободно, играя голосом.

Как обычно Эркин провозился с Алисой и вошёл в класс шауни последним, перед самым звонком. Все уже были на месте. И Двукрылый здесь, глаз ему здорово подбили. Эркин сел рядом с Андреем, достал тетради, букварь, прописи. Вошёл, прихрамывая сильнее обычного Громовой Камень, и все они встали по уже прочно усвоенной школьной привычке.

— Мы видим тебя, кутойс.

— Я вижу вас, — заставил себя улыбнуться Громовой Камень, проходя к столу. — Садитесь.

Ну вот, все в сборе. И младший Мороз пришёл. И Двукрылый. А сильно ему досталось. Жаль, но от «огненной воды» это не помогает.

— Задание все сделали?

Урок как урок. И если бы не боль в раненой ноге… чёрт, как сырость, так крутит, хоть ором кричи. Но он привычным усилием загнал боль внутрь, подальше. Поправить произношение у Андрея, Чернов ошибся в числе, но сам тут же исправил, а Перо Орла решил неправильно, кто поправит? Мороз? Двукрылый?

Эркин учился, как и работал, сосредоточенно и внимательно, но заметил что кутойсу не по себе. Болеет, что ли? Через боль говорит. Остальные будто не видят. Хотя чужую боль замечать — надзирателя накликать.

Заметил и Андрей. И тоже не подал виду.

Урок закончился, и все встали. Размяться, покурить, да мало ли счем можно на перемене заняться. Громовой Камень остался сидеть, но такое и раньше случалось. Оставшись один, он закрыл глаза и так сидел, перемогая боль, пока не зазвенел звонок.

— Садитесь, продолжим.

Второй урок — беседа. Сегодня Медвежонок рассказывал, как в его стойбище мальчишки доказывают свою… взрослость, ну, что уже могут получить имя. Остальные учились переводить этот рассказ на русский, а для Морозов и Чернова — это ещё и информация сама по себе, и лексика.

— Это называется инициацией, да? — спросил вдруг по-русски Андрей, когда всё было переведено, выяснено и уточнено.

Ответить Громовой Камень не успел.

— Ты сам-то хоть что умеешь? — насмешливо спросил Одинокий Волк, почему-то обидевшись на незнакомое слово.

— Я много чего умею, — многозначительно ответил андрей.

Эркин круто развернулся лицом к Одинокому Волку, открыл рот, но над его ухом свистнул, разрезая воздух, нож. Одинокий Волк опустил глаза. Нож Андрей воткнулся в стол рядом с его запястьем, пригвоздив рукав к столешнице. Молча одобрительно кивнул Тим, оценив силу и быстроту броска. В классе стало очень тихо. И в этой тишине Громовой Камень встал и подошёл к Одинокому Волку, неожиданно легко выдернул нож и повернулся к Андрею, держа нож на раскрытой ладони.

— Хороший нож, — медленно сказал он по-русски. — Хороший удар, всё хорошо. Но ты забыл главное, — и перешёл на щауни. — Оружие нужно, когда не умеют пользоваться словами.

Андрей медленно кивнул.

— Я понял, кутойс, — ответил он на шауни.

Громовой Камень движением ладони повернул нож рукояткой вперёд и мягко стряхнул его в ладонь Андрея.

— Возьми и без крайней нужды не доставай.

— Крайняя нужда? — переспросил Эркин.

Громовой Камень перевёл свои слова на русский. Эркин кивнул и шевельнул губами, повторяя про себя новые слова. Андрей убрал нож и встретился глазами с Одиноким Волком. Секунды три они молча смотрели друг на друга и одновременно отвернулись.

Громовой Камень вернулся к учительскому столу и сел. До звонка ещё десять минут, поработаем над лексикой. Перекрёстным переводом. Обычно эта работа шла со смехом, вышучиванием ошибок, и класс становился единым, но сегодня работали сосредоточенно и серьёзно. Правда — усмехнулся про себя Громовой Камень — и ошибок гораздо меньше. Что и правильно: раз слово — оружие, то цена и шутки, и ошибки совсем другая. Но где же Андрей так ножу выучился? Не видел такого у русских, хорошо ножи мечут горные племена, лесные предпочитают томагавки. Интересно. И заточка явно другая, и балансировка, и рукоятка точно под определённую ладонь сделана. Но спрашивать не стоит. Такие расспросы добром никогда не кончаются. И у горных всё равно по-другому, и мало их, очень мало, они не то, что с равнины, на Равнину редко когда спускаются, никак не мог Андрей настолько с ними законтачить. И нож у него, хоть и с особенностями, но русский…

Звонок прекратил урок и его размышления. Все встали, прощаясь. Первым, как всегда, ушёл Тим, на ходу укладывая и застёгивая сумку. За ним ушли индейцы, а Андрей промешкал, укладывая книги в портфель.

— Я вот спросить хотел, — заговорил он по-русски.

— Спрашивай, — тоже по-русски ответил Громовой Камень.

Эркин о становился в дверях, ожидая Андрея и готовясь вмешаться, если тот опять заиграется.

— Я в Царьград ездил, на прошлой субботе, книжные развалы там смотрел, на шауни нет книг. Где-то же их можно купить? Где, кутойс?

Эркин незаметно перевёл дыхание, Громовой Камень вздохнул.

— В Царьграде есть наше представительство. При нём магазин. Ну, и в Эртиле, конечно.

Андрей кивнул.

— Понятно. Ну, Эртиль далеко, а в Царьграде посмотрим. Спасибо, кутойс.

Громовой Камень улыбнулся.

— До Эртиля надо ещё чтобы через границу пропустили.

— А?! — Андрей энергично кивнул. — Да, вспомнил. Значит, в Царьграде, — и на шауни: — Спасибо, кутойс. Ты остаёшься, мы уходим, — попрощался он за себя и за Эркина.

Когда за ними закрылась дверь, Громовой Камень собрал свои тетради и встал. Ну, надо же какой… взрывной парень. Мороз намного выдержаннее. Хотя и про него… рассказывают. Ну, обошлось и ладно. А вот Одинокий Волк нарвётся обязательно. В прошлую субботу к Морозу прицепился, сегодня к Андрею. Не уймётся, пока со скальпом не распрощается.

Набегавшаяся раскрасневшаяся Алиса ждала их в вестибюле. Эркин забрал из гардероба свою куртку и её сумку, оделся.

— Алиса, готова?

— Ага, — она уцепилась за его руку. — Андрюха, а ты чего, идём, да?

— Нет, племяшка, — улыбнулся Андрей. — Я к себе пойду. Эркин, завтра на вокзале?

— Идёт, — кивнул Эркин. — Кто первым придёт, билеты купит.

— Дело. Как тогда, да? Ну, заметано, я пошёл.

Алиса взглядом проводила его до дверей и снизу вверх посмотрела на Эркина.

— Эрик, а чего это он, а?

Эркин неопределённо пожал плечами. В конце концов, Андрей уже сам всё соображает и в няньках не нуждается.

— Пошли домой, Алиса, мама уже ждёт.

— Ага, — согласилась Алиса.

На улице заметно похолодало, но снега не было. Листва давно облетела, и улицы стали пустынными и прозрачными.

— Эрик, а давай через рощу пойдём, — попросила Алиса.

— Давай, — не стал спорить Эркин.

Алиса шла рядом с ним, изредка поддевая носком сапожка смёрзшиеся подушки листвы, и была чего-то такой тихой… Эркин сверху вниз посмотрел на неё.

— Алиса, что-то случилось?

Она совсем по-взрослому вздохнула и помотала головой.

— Не-а.

— Что? — повторил Эркин. — Я же вижу.