Майкл кивнул. Ему уже было неловко. Они-то о его ревности придумали, чтоб к Марии никто не лез, а он всерьёз… Но вот как дёрнули его за язык.

— Знаешь, — Мария зачем-то поправила салфетку, — ты… ты останешься? Ну, на ночь.

— Могу, — кивнул Майкл. — Я завтра во вторую. А… зачем?

— Да, вот ты в прошлый раз рано ушёл.

— Это под полночь рано? — удивился Майкл.

— Так ночевать не остался, а Еговорна решила, что мы поссорились. Вот и ушла, чтоб не мешать.

Майкл пожал плечами и улыбнулся.

— Это-то я понял, ну, чего она ушла. Ладно, раз надо, останусь.

Обычно они сидели у стола, но шум дождя за окном не вызывал такого желания.

— Ещё чаю хочешь?

Майкл как-то задумчиво покачал головой.

— Да нет вроде.

Мария тихо, почти по-камерному, рассмеялась и показала на кровать.

— Тогда садись, посидим у печки.

Белая кафельная печь стояла в центре дома, кухня и комнаты теснились вокруг неё, чтоб тепло не пропадало. Мария налепила на кафель сводных картинок, и на обработочную камеру эта стена никак теперь не походила, да и это ж не стена целиком, а только кусок, и если сидеть спиной к ней, то совсем хорошо. Майкл сел на кровать и прислонился спиной и плечами к приятно горячей стене. Мария устроилась ь рядом, поджав ноги.

— Ну, как?

— Хорошо, — улыбнулся Майкл. — Слушай, а как она, ничего? Не ругалась, что ты картинок налепила?

— Нет, — тихо засмеялась Мария. — Сказала, что это теперь как изразцы. Ну, узорчатый кафель такой.

— Ага, понял. Из-раз-цы, — повторил он по слогам. — Надо запомнить. А на работе у тебя как? Не лезет никто?

— Да кому ко мне лезть, — фыркнула Мария. — Бабы одни. А здесь этих штучек, ну, чтоб бабе с бабой баловаться, и не знает никто, что ты, — и лукаво посмотрела искоса. — А что, хотелось бы?

— Чего? — дрогнувшим голосом спросил Майкл.

— А чтоб полез кто. А ты б его отметелил, — она снова фыркнула, — по полному праву.

— И зачем это мне? Чтоб менты загребли, что ли?

— А то у тебя руки на беляков не чешутся? — спросила она по-английски.

Майкл задумался и пожал плечами и ответил тоже по-английски.

— Да нет. Там — да, там я и в город из-за этого мало ходил. Чтоб не сорваться. А здесь — нет. А у тебя чешутся?

— Да тоже нет. Так, я просто думала… — она снова стала перемешивать русские и английские слова. — Ну, мужики ведь все такие, им лишь бы подраться, кулаками помахать.

Майкл усмехнулся.

— Я свой уже отмахал. Не с кем мне здесь драться. Да не из-за чего.

Мария кивнула.

Они сидели рядом, соприкасаясь плечами. Майкл искоса, не поворачивая головы, смотрел на Марию и, наконец решившись, осторожно поднял руку и завёл её за спину Марии, мягко положил ей на плечи, не обнимая, а намекая на объятие. Мария, к его радости, не отстранилась, не спросила ни о чём, и он рискнул чуть-чуть прижать Марию к себе. Она улыбнулась и уже открыто посмотрела на него.

— Играем, что ли?

Майкл улыбнулся и кивнул, еле заметно вздохнув. Пару раз они уже играли: обнимались и громко, с чмоканьем целовались, раскачиваясь на позвякивающей кровати, чтобы у спящей за стеной Егоровны никаких сомнений не возникало. Но признаться Марии, что «игра» ему и сама по себе понравилась, что у него всё там дёргаться вдруг начало, и что он потом до утра шатался по городу, пока не успокоилось, нет, сказать об этом он почему-то не решался.

Мария вздохнула и теснее прижалась к нему.

— Тебе холодно?

— Нет, — она опустила ресницы, затеняя глаза, и повторила: — Нет, не холодно. И… да на фиг нам игры эти. Тебе… хорошо вот так… как мы сейчас?

— Да, — твёрдо ответил майкл. — А… тебе?

— И мне… хорошо.

Они говорили, перемешивая русские и английские слова, как всегда наедине, как говорили между собой все парни.

Майкл уже уверенно обнял Марию и привлёк к себе. Мария обняла его за шею, поцеловала в углы губ. Майкл глубоко вздохнул и запрокинул голову, подставляя её губам своё горло. Мария скользила губами по его шее, расстёгивая на нём рубашку, поцеловала в ямку между ключицами. Майкл вздохнул, как всхлипнул, поятнул с её плеч домашнее платье. Мария мягко остановила его.

— Порвёшь, я сама.

Майкл тряхнул головой, словно просыпаясь.

— Да, я тоже сам.

Они встали и, не глядя друг на друга, разделись. Мария откинула одеяло и оглянулась на Майкла.

— Давай?

— Да, — кивнул Майкл.

— Ложись, я свет выключу.

Майкл прошёл мимо неё к кровати и лёг, вытянулся на спине, закинув руки за голову. Мария, мягко шлёпая босыми ногами, подошла к двери и щёлкнула выключателем. В наступившей темноте сразу стал слышнее шум дождя за окном. Мария вернулась к кровати и мягко толкнула Майкла.

— Подвинься.

— Нет, — ответил он. — Я с краю.

— Как хочешь, — тихо засмеялась Мария. — У печки теплее.

Она ловко перелезла через него и легла рядом.

— Укроемся?

— Не знаю, — помедлив, ответил Майкл. — Как хочешь.

Мария так же лежала, закинув руки за голову. Поза, которую запоминают в первый же год учёбы и помнят всю жизнь. Лежали долго, и наконец Майкл осторожно плавно повернулся набок лицом к Марии и кончиками пальцев коснулся её шеи, погладил шею, плечо, повёл пальцами вниз к груди, коснулся соска, погладил ложбинку между грудями. Мария лежала молча и, когда он убрал руку, так же погладила его по шее и груди.

— Так? — тихо спросила она.

— Да, так, — выдохнул Майкл.

Теперь она гладила его по лицу, а он губами ловил её пальцы. Потом они обнялись, прижавшись друг к другу вытянувшимися напряжёнными телами, осторожно, будто только что сами это придумали, тёрлись друг о друга.

Майкл замер так внезапно, что Мария даже встревожилась.

— Что с тобой? Больно?

— Ничего, — глухо ответил Майкл и повторил: — Ничего. Просто… подожди, я сейчас, только… отдохну.

Мария приподнялась на локте, вглядываясь в его лицо, неразличимо чёрное, только влажным блеском отличавшееся от окутывающей их темноты. Майкл откинулся на спину, частыми всхлипами переводя дыхание. Он никак не мог расслабить, распустить сведённые в тугой комок мышцы. Он никак не ждал такого, ну, дёргалось, ну… ведь вразнобой, как у мальца от первой растравки, и вдруг… а у Марии сухо всё, ему нельзя входить, он же ей там обдерёт всё. Ладонь Марии легла ему на живот, мягко скользнула к лобку.

— Свело, да? Давай я руками, полегчает. А хочешь, ртом?

— Нет, — выдохнул он. — Не надо. Я сам.

— Ну, чего ты застеснялся? — тихо засмеялась Мария. — Мне нетрудно. И приятно.

— Да? — удивился он. — Тебе нравится? Не противно?

— С тобой нет, — очень серьёзно ответила Мария.

Майкл порывисто повернулся к ней.

— Давай, и я тебя, я аккуратно, руками, я умею, не бойся.

— А чего мне бояться? — фыркнула Мария. — Давай, конечно, — и неуверенно: — Тебе… приятно? Ну, трогать меня. А то я зашершавела.

— Мм, — невразумительно промычал Майкл, целуя её.

Мария вздрогнула, когда пальцы Майкла скользнули между её ног, прошлись по краям щели, и она ощутила… но… но ведь этого не может быть, нет!

— Нет! — выдохнула она.

— Что? — удивился Майкл. — Я же легко.

— Нет, не ты, нет, я же перегорела, у меня там сухо всё, выжжено.

— А сейчас так и очень даже мокро, — тихо засмеялся Майкл. — Я же тоже перегорел, а с тобой во! Войти могу.

— Так входи, — сквозь слёзы засмеялась Мария.

— Смотри-и, — с шутливой угрозой сказал Майкл, мягко наваливаясь на неё.

Он сказал в шутку, так просто, и никак не ждал, что и в самом деле получится, что сможет войти и ударить. Мария охнула и обхватила его, прижимая к себе, запрокидываясь и выгибаясь встречным движением.

Они молча исступлённо бились друг о друга, уже ничего не помня и не осознавая, потому что обоих несла, швыряла и била чёрно-красная обжигающе горячая ледяная волна. И когда она отхлынула, они остались лежать рядом, мокрые и обессилевшие. И время снова остановилось.