— Игорь Александрович, вы проходите, мы вам рады.

Из ванной высунулась мордашка Алисы, и, ойкнув, Женя метнулась туда.

Бурлаков положил на вешалку шляпу, снял и повесил плащ. Он не то, чтобы успокоился, а перестал, как когда-то говорилось в царьградских переулках, вибрировать, или, если по-алабмски, трепыхаться. Что бы ни было, но сегодня, сейчас он узнает всю правду, и с недоговоренностью будет покончено, раз и навсегда. Перед зеркалом пригладил волосы, поправил галстук и прошёл в гостиную.

Андрей уже включил свет и задёргивал шторы. Услышав за спиной шаги, он резко обернулся. Смерил вошедшего насмешливо пристальным взглядом. И получил в ответ такой внимательный, но очень серьёзный взгляд.

— Ну? — первым не выдержал Андрей. — Никак узнать нельзя, так, что ли? — а так как Бурлаков молчал, по-прежнему разглядывая его, продолжило: — Встречались, как же, как же, как сейчас помню.

— Андрюша, — в комнату вбежала уже в платье Женя, бросила на стол сложенную скатерть. — Я чай поставила, помоги.

— Я… — начал Бурлаков.

Но Андрей, отодвигая от стены стол, чтобы можно было сесть четырём, и разворачивая хрустнувшую крахмалом белую скатерть, перебил его:

— Как же, как же, знаем, наслышаны. Бурлаков Игорь Александрович, профессор и председатель. И чего ж с такой высоты, за раз не доплюнешь, да такого туза в наше захолустье занесло? Мы люди простые, сермяжные, не по нашему рылу честь такая. Женя, чайник кипит.

Женя настороженно посмотрела на него, но вышла. И Андрей шагнул к Бурлакову.

— Чаем, так и быть, напоим. И сваливаешь отсюда, тут же. И чтоб я тебя в жизни больше не видел. Понял?

— Нет, — твёрдо ответил Бурлаков. — Ты… ты Серёжа?

— Кто-о?! — почти искренне удивился Андрей. — Как это вы меня назвали?

— Серёжа, — уже уверенно ответил Бурлаков. — Серёжа, это же ты.

Андрей издевательски ухмыльнулся.

— Ошибочка ваша, прохфессор. Андрей я, Мороз Андрей Фёдорович.

Андрей шутовски тряхнул головой в полупоклоне, но глаза у него оставались злыми, и улыбка смотрелась оскалом.

Бурлаков перевёл дыхание. Руки он спрятал в карманы пиджака, чтобы парень не увидел, как у него дрожат пальцы. Он выдержит, всё выдержит, и ему же ещё тогда, зимой, говорили, что мальчик всё забыл, но это не страшно. Главное… главное — убедиться, что этот парень именно он, его Серёжа, что нет ошибки, случайного совпадения. А сейчас… успокоиться самому и успокоить парня.

— Хорошо, пусть будет Андрей.

— Не будет, а есть, — отрезал Андрей.

Он чувствовал, что сейчас сорвётся, и потому заставил себя отвернуться, выйти в свою комнату.

Бурлаков остался один. Он достал сигареты и огляделся в поисках пепельницы. Да, зимой комната была пустая, с ещё не выветрившимся запахом хвои от рождественской ёлки, а сейчас… стол и дюжина стульев вдоль стены. Зал для танцев… Зачем? Но тут же забыл об этом. Потому что в комнату вошёл, плотно прикрыв за собой дверь, Андрей. Поставил на стол, тяжело пристукнув, стеклянную пепельницу и достал из кармана сигареты. Закурив, бросил пачку на стол, предложив не словом, а жестом. Бурлаков закурил свою и свою пачку так же бросил на стол.

— Смотри-ка, — насмешливо хмыкнул Андрей. — Гордый, значит. Ну, так зачем приехал?

— Ты сам знаешь, — ответил Бурлаков.

И Андрей решил выложить заготовленное.

— Так кого ищешь? Может, — он снова усмехнулся, — я не разобрал с одного-то разу.

— Серёжу. Кого ещё мне искать? — с грустной улыбкой ответил Бурлаков.

— Нет Серёжки-Болбошки, — отрезал Андрей. — Пылью лагерной стал, — и густо покраснел, сообразив, что прокололся.

Бурлаков ошеломлённо открыл рот, но тут в комнату вошла Алиса.

— Здрасьте, — чинно начала она.

Вообще-то её уже уложили спать, но услышанное было настлько интересным, что требовало немедленного уточнения. Тем более, что открывались весьма радужные перспективы. И поэтому она вылезла из постели и отправилась на поиски истины.

— Здравствуй, — улыбнулся ей Бурлаков.

В первый момент Андрей даже обрадовался полученной передышке: надо было срочно выпутываться из западни, в которую он сам себя так опрометчиво загнал.

— А я вас помню, вы зимой приходили, — вела Алиса светскую беседу и уточнила: — С тортом.

— Верно, — Бурлаков любовался ею, румяной, беловолосой и голубоглазой, в розовой с оборочками пижамке.

Улыбался и Андрей. Чего Алиска не упустит, так это «тортовый интерес». Но следующие слова Алиски оказались настолько «не в масть», что он даже растерялся.

— Вы Игорь Александрович Бурлаков, — Алиса не хотела оставить никаких неясностей.

— Тоже верно, — кивнул Бурлаков.

— И вы Андрюхин папа.

Бурлаков схватил открытым ртом воздух, не в силах говорить, а Алиса продолжала:

— Вы же даже похожи, правда-правда. А раз вы ему папа, а он мне дядя, то мне вы дедушка. Правильно? — и сама ответила: — Всё правильно. Вот.

Бурлаков и Андрей посмотрели друг на друга и одновременно отвернулись, уставившись на Алису.

— Алиса! — в комнату влетела Женя. — Ты почему встала?! Немедленно в постель!

— Он мой дедушка, — стала объяснять Алиса.

Но тут пришёл в себя Андрей.

— Заткнись! — рявкнул он, ударом гася сигарету и хватая Алису в охапку. — Шас так врежу…!

Это уже не игра, и Алиса завопила тоже всерьёз:

— Пусти! Я Эрику скажу, он тебе всё на хрен оторвёт!

— Алиса?! — ахнула Женя.

— Я тебе сейчас всё сам оторву, — пообещал Андрей, унося ругающуюся сразу на двух языках Алису.

Женя беспомощно посмотрела на Бурлакова и выбежала следом. И почти тут же вернулся красный взлохмаченный Андрей.

— От меня научилась, — обиженно бурчал он. — Я один, что ли, на весь город…

И это бурчание было так знакомо Бурлакову, что он рассмеялся.

— Что, влетело?

— А ты не встревай! — тут же огрызнулся Андрей. — Принесло тебя. Четыре месяца думал, примеривался и на тебе, заявился.

— Вы что, телеграмму не получили? Я был в командировке, в поле.

— Ага, в Поле, с Полей, на Поле и под Полей, — издевательски заржал Андрей. — А может, с Машей. А ещё с Катей, Дашей и Глашей. И как там травка? Мягонькая?

— Ты что несёшь? — этого Бурлаков не мог спустить. — Ты с кем разговариваешь?

— С профессором, — немедленно отпарировал Андрей. — Знаем мы это… как ты аспиранток консультируешь.

— Ты…? Ты откуда это…? Вы же спали. Мы никогда при вас… Мама…

— Маму не трожь, — голос у Андрея внезапно охрип, в нём заклокотали невыплаканные ещё тогда слёзы. Всё равно он прокололся, ну так игры закончены, и получи своё, сполна и от души. — Она жизнь за тебя положила. Ты-то выжил, наверху теперь, это нас по тюремному полу размазали, на трамваях прокатили, а ты… жируешь, отсиделся в своём подполье и сейчас… ты… — он задохнулся и замолчал.

Трамваи, при чём тут трамваи? Бурлаков внезапно понял при чём, о чём ему сказал Серёжа. Его… его детей и жену… нет, этого не может быть, нет!

— Серёжа… сынок…

— Заткнись, — ломая спички, Андрей закурил, глубоко, чтоб до самого нутра дошло, затянулся, медленно выпустил дым и повторил: — Заткнись.

И пока Женя вносила и расставляла чашки с блюдцами, тарелку с печеньем, тарелку с бутербродами, вазочку с конфетами и чайник с заваркой, они молчали. Андрей курил, привычно спрятав сигарету в кулаке, чтоб ни огня, ни дыма снаружи не углядели, а бурлаков смотрел на него.

Всыпав Алисе, отругав Андрея и немного поплакав в ванной, Женя уже успокоилась, по крайней мере — внешне.

— Андрюша, кипяток принеси, пожалуйста.

Андрей, вздрогнул и, погасив сигарету, вышел со словами:

— Сейчас, Женя.

— Игорь Александрович, — Женя постаралась улыбнуться. — Вы извините нас.

— Ничего-ничего, Женечка, — машинально ответил Бурлаков. — Всё нормально.

— Игорь Александрович, вы не переживайте так, Андрюша, он…

— Вот и я, — Андрей внёс чайник, пытливо оглядел Женю и Бурлакова. — И об чём тут речь?