Когда Данте узнал, что сам Безмолвный Царь находится на Геенне-Прайм, наш долг перед Империумом стал отчётливо ясен. То был верховный правитель расы некронов, создание столь мифическое, что даже самые сведущие члены Ордо Ксенос имели сомнения насчёт его реального существования.

Мы обязаны были убить Сареха, неважно как. Ему нельзя было позволить покинуть этот мир.

Внутри десантного отсека под брезентом лежала боеголовка, которую наши техножрецы аккуратно извлекли из циклонной торпеды, взятой со склада на борту «Взывающего к крови», а после перевезли на шаттле в наш лагерь и спрятали в «Носороге» по приказу Данте.

То была настоящая убийца планет. Оружие класса «экстерминатус», применение которого мог санкционировать только магистр капитула.

Каждый из нас держал в открытой ладони взрыватель, и любой в одно мгновение мог привести его в действие. Нуклонный заряд стёр бы в пыль всё на поверхности планеты в пределах пятисоткилометрового радиуса эпицентра. Безмолвный Царь, мы трое, каждый некрон у скалы Дьявола, все последние бойцы третьей роты, оставшиеся в лагере, и простые граждане, как минимум, двух крупных городов-ульев — за несколько секунд испарились бы все.

Это было бы самопожертвование под стать титулу Эразма Тихо и его амбициям.

Данте, однако, отказался отпускать его одного. И за столом стратегиума объяснил почему.

Лорды некронов непременно что-нибудь заподозрили, если Кровавые Ангелы убрались бы с поверхности, оставив всего одного нигилистически настроенного воина предстать пред их повелителем. И нельзя было рисковать отдавать приказ об орбитальной бомбардировке, не получив подтверждения о действительном присутствии Сареха, дабы раньше времени некроны не раскусили нас.

Этот отчаянный план изначально имел малые шансы на успех.

Но и даже ради этой скудной возможности Данте пожелал пожертвовать собой.

А мне выпала честь стать третьим членом дипломатической миссии только ввиду знания местности.

Данте остановила лишь маска Сареха и слова о том, что сам божественный Сангвиний когда-то чуть не заключил союз с некронами. Но являлось ли это вообще правдой? В самом ли деле Сарех воочию видел нашего примарха? Похоже, это было не так важно.

Когда «Носорог» завёлся и покатился по равнинам обратно к лагерю, Тихо озвучил вопрос, терзавший и меня тоже.

— Выходит, мы поверим ему… на слово, мой господин? В здравом уме и светлой памяти мы пойдём на соглашение с ненавистными врагами-ксеносами ради расплывчатой перспективы примирения в будущем? — Капитан потёр свой настоящий глаз. — Никто же в это не поверит. Капитулы отлучали и за меньшие проступки.

— Мы служим Империуму, — сощурившись, ответил Данте. — Мы оберегаем его народ, когда он не в состоянии сам о себе позаботиться. Если поступим так, спасём хоть долю населения Геенны-Прайм. В противном случае мир падёт жертвой тиранидов и сгорит в ядерном огне, который заодно убьёт Сареха.

Прежде чем Тихо ответил, Данте поднял посмертную маску Сангвиния и посмотрел в её безжизненные глаза. Оценивая. Обдумывая.

— Когда война с тиранидами завершится, я лично покончу с Сарехом.

Это казалось идеальным решением: сначала мы используем некронов, чтобы Империум одержал победу, а после убиваем их царя, как только войдём к нему в доверие. Но мы заблуждались на их счёт. Страшно заблуждались.

Они обвели нас вокруг пальца.

По мере приближения кампании против мерзких порождений Разума улья к концу, мы стали замечать кое-что странное: тела наших павших братьев разграбляли, материальные запасы пропадали. Тираниды? Навряд ли.

Каждый раз всё меньше и меньше некронов-лордов и элитных солдат участвовало вместе с нами в боях. Днями мы не получали вестей от главного вершителя и его преторианцев.

На завершающих этапах войны, в которой мы совместно одерживали победу, от нас постепенно избавлялись.

К тому моменту как мы оказались на полях смерти в тени улья Сендип, нашу продырявленную броню и клинки с забоинами покрывало крови ксеносов больше, чем мы могли бы когда-либо просить. В итоге от нас осталась жалкая горстка выживших из роты Железношлемных и Сангвинарной гвардии. «Фратрем пугно» был выпотрошен плазменным огнём, и прежде чем он снова смог совершать перелёты через варп, ушли долгие месяцы.

Тяжело раненного капитана Тихо эвакуировали на «Мелех», чтобы он руководил силами флота на последней стадии космических баталий. Поэтому рядом с Данте стоял только я, когда к нам наконец пришло неприятное осознание произошедшего при виде того, как наши боевые братья ведут группы оборванных ополченцев, собирающих трупы тиранидов и бросающих в большие кучи, чтобы потом сжечь.

Командор тяжело оперся на топор Морталис, и, казалось, будто он с трудом дышит через открытый рот маски.

— За последние двенадцать часов мы нигде не видели некронов, мой господин, — пробормотал я. — Сарех не вернётся, ведь так?

Данте не отвечал. Он пристально смотрел на вечернее солнце над далёкими горами. Его гнев иссяк. Как и у всех нас.

Я счистил с боевого клинка органические остатки и убрал его в ножны на бедре.

— Не переживайте, лорд Данте. В официальном отчёте я напишу, что вы дали чужакам уйти в знак уважения за их неожиданную помощь. Мы обязательно его поймаем, и вы сможете отомстить.

Магистр покачал головой и снял шлем.

— Нет, сержант Макиави. Такого шанса нам никогда больше не представится. Сомневаюсь, что кто-либо в Империуме когда-нибудь опять увидит Безмолвного Царя, — печально вздохнул Данте. — Если это вообще действительно был он…

Мы простояли так ещё около часа, погружённые в раздумье, наблюдая, как в гнетущих сумерках поднимается пламя костров.

На миг я вернулся мыслями к тому эпизоду на вершине зиккурата, когда мы решили пощадить Сареха от огня, а после с моего языка без разрешения сорвался наиболее дерзкий вопрос, в чём мне до сих пор стыдно признаваться. Честно говоря, братья, понятия не имею, как, учитывая ту мою бестактность, я в конечном счёте оказался на посту командира третьей роты.

— Что вам сказал Безмолвный Царь? — поинтересовался я.

Данте устало посмотрел на меня и немного смутился.

— Он сказал… впрочем, теперь я не совсем понимаю, что он имел в виду.

Командор сделал паузу. Я выжидающе глядел на него, теперь почти страшась услышать ответ.

— Он сказал: «Они сродни поднимающейся буре, и вы должны стать щитом».

Блестя на солнце, человеческая кровь медленно стекала по скелету Анракира Странственника, покрытого ею с головы до ног. Он и сейчас слышал стоны и крики умирающих, которые умоляли о пощаде и звали на помощь. Они вслух возносили молитвы какому-то божеству, впустую тратя силы и последние мгновения своей жизни, ведь после смерти ничего их не ждало. Анракира не трогали ни их мольбы, ни просьбы. Без тени жалости его бесстрастная маска взирала на этих существ, пока они истекали красной органической жидкостью, а их глаза стекленели.

Анракир Странственник — так называемый владыка некронов — обрушился на Келрантир губительным вихрем. С собой он принёс упорядоченность. Определённость. Планета подхватила болезнь. Она была заражена серыми постройками серого народа.

— Что за безмозглые создания, живут в собственной грязи, — задумчиво протянул Анракир, но никто не отреагировал на его высказывание. Те некроны из его войска, что обладали интеллектом, находились далеко, изливая свой гнев на обитателей мира. Кругом были только неразумные воины, шагающие по улицам и проспектам города. Некронские фаланги шли напролом сквозь строения и толпы разбегающихся людей, и трупы ковром устилали дороги там, где проходили роботизированные солдаты, стреляя из гаусс-оружия. Всюду горели пожары, от которых в бирюзовое небо поднимался чёрный дым.

Очаги сопротивления вспыхивали неуверенно. Отдельные группки вели огонь из примитивных лазерных винтовок по стальным легионам. Понемногу, однако, решимость укреплялась. Машины, похожие на бронированные коробки на колёсах, выкатывались из укрытий и давали слабые очереди по колоссальным монолитам, откалывая кусочки обсидиана, но в целом не нанося какого-либо существенного ущерба. Войска некронов спускались по широким дорогам местного поселения, круша брусчатку. Параллельно продвигались вражеские солдаты.