Человек передви-гается беспрепятственно и свободно; его поводья - это его

воль-ная воля, его меч - его закон, его ружье - это власть, его за-щищающая;

он как птица свободен ото всех, но и все также свободны от него; и если он к

тому же еще знает язык и обычаи страны, если он может обходиться без

переводчика, без ре-комендательных писем и без охраны, тогда его путешествие

воистину великолепно! Весь день на воздухе, обеденный отдых ему вдвое слаще,

а кто может описать блаженство вечера, когда путешественник, отдыхая, сидит

неподалеку от своей пасущейся лошади в окружении нужных в пути вещей перед

весело по-трескивающим костром, на котором готовится его ужин! Лучи

заходящего солнца тщетно соперничают с радостным блеском глаз. После

дневного перехода ужин кажется необычайно вкус-ным! Сон под усеянным

звездами балдахином неба освежает его во сто раз лучше, чем на роскошной

постели в королевской спальне!

Кадамгах, название моей второй станции, означает "след стопы"; это

место паломничества, где, как утверждают рели-гиозные предания, на одной

мраморной плите были обнаружены следы стопы Али, который когда-то якобы

стоял там. Следы стопы святого - на Востоке не редкость. Христиане,

мусульмане и буддисты почитают их совершенно одинаково. Их имеется

бесчисленное множество; меня, правда, всегда удивляло, что эти чудесные

памятники столь большого размера, из-за чего их можно было бы принять скорее

за следы огромного слона. Однако религиозный фанатизм мало заботится о

логике и кра-соте формы. В горах Шираза, например, есть след длиной в три

*[216] *человеческие стопы, в Герате - такой же; подобные следы ноги

показывают и на горе Синай, и в далеком Хотане, в Китайской Татарии, где,

как говорят, однажды проходил святой Джафар бен Садык. Но, как уже сказано,

набожные люди не обременены такого рода сомнениями. Mundus vult decipi, ergo

dicipiatur^139 .

Под защитой этого святого места находятся многочисленные харчевни для

благочестивых пилигримов. В одной из них я устроился со всем возможным

комфортом и уже собирался выпить чаю в тени тополей, как появился мулла и с

набожным видом пригласил меня посетить святое место. Поскольку мулле просто

захотелось выпить чашку чаю, я удовлетворил его жела-ние. Его дальнейшие

настоятельные просьбы убедили меня в том, что у него были также и денежные

намерения, а так как холодная мраморная плита, хранящая святой след, не

представляла для меня никакого интереса, тем более что во время своих

странствий я видел их предостаточно, мне ничего другого не оставалось, как с

помощью нескольких кранов (кран равен франку) избавиться от гостя и от

благочестивой обязанности.

На третий день путь лежал по низкой холмистой местности в сторону очень

известной в Персии и даже, я бы сказал, во всей Азии равнины Нишапур.

Джёлгей Нишапур (Нишапурская рав-нина) в глазах перса - это верх красоты и

богатства. Для него воздух там чище и благоуханнее, чем где-либо, ее вода -

самая сладкая в мире, плоды ее земли ни с чем не сравнимы, а когда он с

гордостью и радостью указывает на лежащие к северо-востоку горы, богатые

бирюзой и благородными металлами, можно себе представить, как сияют от

восторга его глаза, когда он говорит об этих местах своей родины. На меня

как равнина, так и лежа-щий в центре ее город хотя и произвели приятное

впечатление, но отнюдь не очаровали. На исторические памятники я едва ли

обратил бы внимание, если бы не один перс, который, узнав во мне иностранца,

подъехал ко мне и, не дожидаясь просьбы, начал сверх всякой меры

расхваливать свой родной город. "Что пользы в твоих словах! - воскликнул я.

- Посмотри на лежащие вокруг руины! Это ты называешь цветущим городом?

Посмотри на эти сторожевые башни, которые землепашец воздвигает против

раз-бойничьих нападений туркмен; и это ты называешь культурой?". Но перс

твердо стоял на своем и оставался глух к моим возражениям. Наличие руин в

глазах иранца необходимо для создания картины культуры, и, несмотря на все

мои саркасти-ческие замечания, он рассказал мне все-таки о тысячах деревень

и водопроводах, которые находятся на этой равнине.

Не столь значительным оказался и сам Нишапур. На базаре полно

европейских и персидских товаров, однако напрасно пу-тешественник будет

искать здесь следы того богатства и тех памятников архитектуры, которые так

прославляются восточны-ми историками. Единственная достопримечательность

города - это мастерские по шлифовке бирюзы, которых здесь много. В

необработанном виде этот камень имеет сероватый цвет *[217] *и только после

многократной шлифовки приобретает свой зна-менитый небесно-голубой оттенок.

Чем темнее синева, чем более выпуклая и гладкая у него поверхность, тем

больше он ценится. Прожилки считаются недостатком. Интересно, что некоторые

камни через несколько дней после шлифовки теряют свой цвет. Неопытный

покупатель, который не знает этой тонкости, часто становится жертвой обмана

со стороны персов. Так случается со многими паломниками: они покупают в

Нишапуре бирюзу пре-краснейшего лазурно-голубого цвета, а позже, после их

прибытия на место, она становится блеклой и бесцветной, и они выбра-сывают

камни. Сейчас бирюзовые рудники далеко уже не столь прибыльны, как раньше,

ибо все они, вместе взятые, сданы в аренду за незначительную цену - 2 тысячи

дукатов; торговля бирюзой, которая раньше велась очень оживленно с Европой,

особенно с Россией, также сильно сократилась.

Прежде чем мы расстанемся с Нишапуром, упомянем еще двух знаменитых

поэтов, чьи могилы немало прославили этот старый город Ирана. Один - это

Фарид ад-Дин Аттар, великий мистик и философ, который написал интересное

произведение "Мантик ат-тайр" ("Логика птиц")^140 . В нем представлены все

разновидности пернатого мира, их мучает желание понять смысл своего

существования, и они жаждут найти источник истины. Орлы, коршуны, соколы, а

также ворон, голубь, горлица и соловей - всех их одинаково интересует этот

важный вопрос. Все навещают всезнающую Худхуд, волшебную птицу Соломона,

которую считают учителем, и расспрашивают ее в чрезвычайно курьезной беседе

о желаемых сведениях. Она разыгрывает скром-ность, дает мудрые советы и

ведет стаю на ту тропу, по которой попадают к Симургу, Фениксу восточного

мира, который од-новременно предстает символом ярчайшего света. Легко можно

понять, что птицы олицетворяют человечество, Худхуд - пророка, а Симург -

высшее божество. Благодаря роскошному вос-точному богатству картин,

благодаря многочисленным прекрас-ным подробностям произведение это очень

значительно и ин-тересно. Второй поэт, прах которого покоится в Нишапуре, -

это Хайям, резкий антипод первого. Атеист, как сказали бы наши святоши,

дерзко высмеивающий Мухаммеда и ислам, он по-пирает ногами все самое великое

и прекрасное, иронизирует и насмехается над самыми святыми законами и

порядками. И все-таки Хайяма читают не меньше, чем первого поэта. Персия -

именно та страна Азии, которая благодаря проявлению всех крайностей наиболее

отчетливо показывает свой восточный ха-рактер. Здесь встречаются атеист и

склонившийся в глубоком поклоне святоша, и яростных столкновений не

происходит. Да, Персия - это наиболее верная картина восточной жизни.

От Нишапура три дневных перехода до Себзевара. Лежащие между ними места