уже встал на ноги, правда совершенно обессиленный. Мои спутники уверяли

меня, что только утренняя молитва может изгнать дьявола забрав-шегося в тело

человека с укусом скорпиона, в чем я, конечно не смог сомневаться. Да, эту

ужасную ночь я не забуду вовек .

После долгого ожидания мы, наконец, получили сообщение о прибытии

гератского каравана, и я поспешил в Керки в надежде продолжить свое

путешествие, но отъезд снова задержался из-за споров о пошлине с

возвращающихся домой рабов. У Молла Земана в караване было около 40

освободившихся рабов, частью из Герата, частью из Персии. Они отправились

домой под его защитой, которая дорого обходилась несчастным, но идти в

одиночку было слишком опасно, потому что первый встречный *[177] *мог снова

схватить их и во второй раз продать в рабство. Несмотря на то что Земан был

хорошо знаком со всеми погра-ничными чиновниками, у него всякий раз при

переходе границы возникали перебранки не столько из-за таксы, которая здесь

была твердой, сколько из-за числа рабов, которое он всегда стремился

уменьшить, а начальство - увеличить. За раба могли посчитать любого

незнакомого человека, а так как каждый хотел защитить-ся от этого

подозрения, то крикам, спорам и сумятице не было конца. В итоге дело

все-таки отдавалось на усмотрение керванбаши, который из 100-150 едущих с

ним людей признавал освободившимися рабами только тех, кого неопровержимо

выдавали черты лица, речь или другие приметы. В общем, чаще всего подозрение

вызывают бродяги и едущие без какой-либо определенной цели, а так как все

они большей частью называют себя хаджи, то политика Молла Земана заключается

в том, чтобы собрать в Бухаре как можно больше настоящих хаджи, а в их ряды

вставить затем своих рабов - мнимых хаджи.

Целый день прошел в осмотре тюков с товарами, а также людей, верблюдов,

лошадей и ослов. Наконец мы отправились в путь в сопровождении таможенника,

который строго следил за тем, чтобы ни один путник не присоединился к

каравану на окольной дороге. Только после того как мы доехали до

необи-таемых мест, где проходит граница Бухары, чиновник повернул назад, а

мы продолжили свой путь по пустыне, рассчитывая через два дня добраться до

ханства Андхой.

Мой тяжело нагруженный ослик резво трусил в ночной тишине, и в первый

раз мне пришла в голову радостная мысль, что я повернулся спиной к

Бухарскому ханству и теперь нахожусь на пути к дорогому Западу. Невелики,

правда, плоды моего путешествия, думал я, но я везу самый ценный для меня

приз - свою жизнь; мое сердце забилось сильнее от блаженства, едва я подумал

о том, что, может быть, счастье будет сопутство-вать мне и в дальнейшем и я

достигну Персии - Мекки моих самых горячих желаний. Наш караван, состоявший

из 400 вер-блюдов, нескольких лошадей и ослов, образовывал длинную цепь. Мы

бодро шли всю ночь и, когда утро было уже в разгаре, достигли станции Сейид,

находящейся в 6 милях от Керки; там есть несколько колодцев, но вода в них

плохая. Уже на первой станции я заметил, что в караване было кроме меня

несколько человек, страстно желавших поскорее дойти до южной границы Средней

Азии. Это были освободившиеся рабы, вместе с ко-торыми устраивались на отдых

и мы, хаджи. Находясь среди них, я узнал много печальных историй.

Возле меня был согнутый возрастом старик, который вы-купил в Бухаре

своего тридцатилетнего сына, чтобы вернуть мужа невестке, отца внукам. Сумма

выкупа, 50 дукатов, заста-вила бедного старика взять в руки нищенский посох,

но он сказал: "Лучше терпеть нужду, чем видеть сына в цепях". Он был родом

из Хафа в Персии. Недалеко от меня лежал другой человек *[178] *из того же

города, еще крепкий, но поседевший от горя, потому что туркмены несколько

лет назад похитили у него жену, сестру и шестерых детей. Несчастному

пришлось целый год колесить по Хиве и Бухаре, разыскивая членов своей семьи,

томящихся в рабстве. После долгих скитаний он узнал, что жена, сестра и двое

младших детей не вынесли жестокостей неволи; из оставшихся в живых четверых

детей он смог выкупить только двоих, потому что за двоих других,

превратившихся в хорошень-ких девушек, потребовали слишком высокую цену.

Немного дальше сидел молодой гератец, выкупивший свою пятидесяти-летнюю

мать. Два года назад на дороге из Герата в Гуриан на нее, ее мужа и старшего

сына напала шайка разбойников (аламан); она видела, как оборонявшиеся

мужчины пали под копьями и мечами туркмен; потом после бесконечных страданий

она была продана в Бухаре за десять дукатов. Теперь же за нее пришлось

отдать двойную цену, потому что владелец, узнав в покупателе ее сына, извлек

немалую выгоду из сыновних чувств. Я не могу не упомянуть еще несчастного

родом из Теббеса. Восемь лет назад он был взят в плен, а два года назад отец

его выкупил. Они возвращались домой, но когда были всего в трех часах пути

от родного города, на них напали туркмены и отправили их назад в Бухару, где

их опять продали. Теперь оба они вновь были свободны и направлялись на

родину. Но к чему еще и дальше рисовать читателю картины подобных злодеяний?

К сожалению, это только лишь отдельные штрихи того злополучного бедствия,

которое вот уже несколько столетий опустошает эти области, но в особенности

северо-восточную часть Персии. Считается, что в настоящее время более 15

тысяч туркменских всадников-текинцев днем и ночью помышляют о разбойничьм

промысле, и поэтому легко себе представить, сколько домов и деревень

разрушили эти алчные разбойники и скольким семьям принесли несчастье.

Мы выехали из Сейида около полудня. Местность вокруг - ровная сухая

пустыня, дающая жизнь лишь какому-то растению вроде чертополоха,

излюбленному корму верблюдов. Просто поразительно, как эти животные

захватывают языком и прог-латывают растение, которое способно поранить самую

грубую руку. Мы неуклонно шли на юго-запад; нам показали вдалеке нескольких

всадников из племени кара-туркмен, карауливших добычу; они напали бы на наш

караван, если бы он не был столь велик. К вечеру мы расположились лагерем.

Разбойники галопом скакали вблизи нас с двух сторон, но после того, как по

ним дали несколько выстрелов, они оставили свои намерения. Через час после

заката солнца мы отправились в путь и, проехав с вели-чайшей осторожностью

всю ночь, на следующее утро оказались среди развалин города Андхой.

Караван расположился на краю бывшего города, поблизости от ханского

чахарбага. Никто из путников не осмеливался выйти из-под защиты керванбаши,

наслышавшись рассказов о *[179] *разбойничьих склонностях жителей. Мы знали,

что наверняка пробудем здесь несколько дней, потому что переговоры по поводу

размера пошлины, которые ведет либо сам хан, либо его первый везир, всегда

затягиваются. Вначале хан обычно требует за рабов, за животных и тюки с

товарами явно завышенные цены, но, так как хан разрешает торговаться,

снижение пошлины целиком и полностью зависит от длительности переговоров и

ловкости керванбаши. Не имея охоты присутствовать при этом скучном деле, я

вместе с другими хаджи отправился в город, чтобы поискать защиты в тенистой

прохладе медресе и открыть лавочку по продаже своих товаров, с тем чтобы

обратить их в насущную пищу и деньги. Я долго бродил по развалинам и наконец

расположился во дворе мечети, неподалеку от резиденции хана.