радовался, что теперь могу продолжить путешествие, запасшись всем

необходимым: крепким ослом, одеждой и при-пасами.

*IX*

*Из Хивы в Кунград и обратно*

Близилось время моего отъезда в Бухару, но я горел желанием совершить

дальнюю поездку в глубь ханства и пришел поэтому в восторг, когда услышал,

что юный мулла из Кунграда, кото-рый присоединился к нашему каравану для

дальнейшего путе-шествия к Самарканду, хочет использовать пребывание в Хиве

для того, чтобы попрощаться со своим родным городом и живу-щими там

родственниками. Он рассказал нам о своем намерении, и велика была его

радость, когда он узнал, что у меня возникла идея сопровождать его туда,

отчасти чтобы собрать немного подаяния, отчасти чтобы избежать

обременительного сидения в жаркой и душной Хиве. Он сулил мне златые горы,

рисовал все самыми радужными красками, чтобы укрепить меня в моем решении.

Его пыл, впрочем, был излишним, так как случай пришелся мне на руку, и два

дня спустя я уже находился на пути в Янги-Ургенч, чтобы оттуда достичь

Оксуса, где находилась наполовину нагруженная лодка, готовая взять нас за

скромную плату.

*[110] *Из Хивы в Кунград летом добираются большей частью по воде, и

путешествие вниз по реке длится при быстром течении Оксуса не больше пяти

дней. Так бывает в жаркие летние дни, когда вода в реке из-за таяния снегов

на Гиндукуше и на вершинах Бадахшанских гор достигает самого высокого

уровня. Осенью и весной при низком уровне воды поездки длятся дольше, а

зимой они совсем прекращаются, так как Оксус несудоходен и во многих местах

покрыт льдом.

Можно было бы сесть на судно уже у стен Хивы, а именно на канале

Хазрети-Пехливан, но пришлось бы сделать большой крюк, так как канал впадает

в реку не на севере, а на юге, у Хезареспа [Хазарасп]. То же самое относится

ко второму каналу - Газават, который, однако, проходит довольно далеко от

города и тоже течет скорее на восток, а не на север. Поэтому предпочитают

добираться до Янги-Ургенча, крупного промыш-ленного и торгового города

ханства, и оттуда до расположенного на берегу селения Ахун-Баба ("Могила

святого") с несколькими разбросанными ховли (дворами), которые служат

складочным местом для обоих названных городов. Земля на всем пути, равном

приблизительно четырем немецким милям, довольно густо заселена и возделана.

Дорога идет через поля, сады и луга; здесь во множестве растут

замечательнейшие тутовые деревья и потому процветает шелководство. Местность

по праву может называться одной из самых прекрасных в ханстве.

На берегу стояла палящая, почти невыносимая жара, и, когда я выразил по

этому поводу озабоченность, лодочник успокоил меня тем, что, плывя вниз по

течению, этой беде можно легко помочь, устроив "дом от комаров"

(пашша-хона), который ни-кому не мешает, так как лодкой управляют только на

обоих ее концах. Тотчас же его и соорудили в виде балдахина; днем он должен

был защищать от солнца, ночью - от опасных комаров. Когда необходимые для

отправления фатихи (благословения) были прочитаны, мы отчалили в

сопровождении четырех лодоч-ников и двух других путешественников.

Вначале путь был очень монотонным. Оба лодочника, на носу и на корме,

все время направляли лодку к тем местам реки, где вода была самой мутной и

желтой, потому что, как мне объяс-нили, течение там было сильнее всего.

Рулевые весла представ-ляют собой длинные шесты, концы которых плоско

срезаны; поскольку правят лодкой вдвоем, там, где не требуется особого

внимания, исполняют обычно свои обязанности сидя. Примерно через каждые два

часа пары сменяли друг друга. Уставшие или, лучше сказать, иссушенные

солнцем присоединялись к нашей компании под крышей, растягивались во всю

длину, к нашему большому неудовольствию, и вскоре дружно принимались

хра-петь дуэтом, пока их не сменяла первая пара. Что касается двух наших

спутников, то, по счастью, лишь один был очень разго-ворчив, и я

обрадовался, когда увидел, что он часто объяснял моему татарину то одно, то

другое, все время перебивал его, *[111] *исправляя, и удовлетворял мое

любопытство пространными комментариями.

Берега Оксуса не так уж интересны, хотя здесь можно увидеть немного

больше того, о чем мы читаем в путевых заметках Бутенева, который со своей

миссией в 1858 году проделал тот же путь от Кунграда до Янги-Ургенча вверх

по течению. На правом берегу напротив того места, где мы сели на судно,

видны обширные развалины, называемые Шахбаз-Вели (Святая гора), где в

прошлом, вероятно, была сильная крепость, разрушенная калмыками^61 . Вообще

калмыки, кажется, выступают на протя-жении истории в роли разрушителей в

Хивинском ханстве. Во времена их вторжения при Чингисхане они действительно

изряд-но расправились с цветущим тогда Хорезмом, однако будет преувеличением

приписывать все руины делу их рук, как утвер-ждают по традиции. Дальше

находятся другие, далеко тянущиеся руины с остатками каменных зданий,

называемые Гяур Каласи (Твердыня неверных)^62 . Сначала я полагал, что под

гяурами понимают гебров или доисторических поклонников огня, но, к

величайшему моему удивлению, услышал, что под этим именем во всей Средней

Азии подразумевают армян, или лучше сказать, несториан^63 , которые с

доисламских времен и до падения мон-гольского владычества имели там

значительные колонии, простиравшиеся от Аральского моря до самого Китая. От

первых руин вниз по течению тянется по правому берегу на протяжении трех

часов пути довольно густой лес (тугай) под названием Хитайбеги. Деревья не

особенно высокие, но солнце не может высушить питающиеся от Оксуса болота, и

лишь в нескольких местах лес населяют каракалпаки, пасущие скот. На левом

берегу, который можно принять за настоящий лес, цепь ховли прерывается лишь

ненадолго, и тут и там появляются большие деревни совсем близко от берега,

как, например, узбекс-кая деревня Ташкала, расположенная на высоком берегу,

и ма-ленькая деревня Везир, вблизи которой впадает, или, точнее сказать,

врывается в реку, канал Кылычбай, потом, за Илали, снова пропадающий в

песках.

Кипятить чай, готовить плов и рассказывать или слушать священные

предания - таковы были постоянно чередующиеся занятия дня. Иногда все

путники, исключая рулевых, погружа-лись в сон; такая пауза приносила мне

сладостное разнообразие и, глядя на желтые потоки старого Оксуса, я с

удовольствием уносился в своих фантазиях к чистому зеркалу европейских рек,

чьи воды бороздят, тяжело пыхтя, сотни судов, чьи цветущие берега изобилуют

жизнью, - контраст был разителен. Оксус - это олицетворение местности, по

которой он протекает. В своем течении река дика и неукротима, как натура

жителя Средней Азии, ее бездонные глубины и мелководья так же трудно

описать, как хорошие и плохие черты туркестанца; она ежедневно пробивает

новые русла, ибо как не может кочевник находиться долго на одном месте, так

и ей, кажется, надоедает старое русло.

* [112] *На второй день рано поутру мы прошли мимо города Гёрлен

[Гурлен]; он немного удален от берега, а настоящая его прис-тань - деревня

под названием Ишимджиран. Напротив нее, на правом берегу, стоит форт

Рахимберды-Бек, который мы упоми-наем только потому, что отсюда начинаются