было далеко от нас, использовать верблюжий помет, наше обычное горючее. Но и
его я собрал слишком мало. Я сунул тесто в горячую золу и через полчаса
обнаружил, что жар недостаточен. Я поспешил за дровами, но, когда я их
поджег, уже стемнело, и керванбаши крикнул мне, не собираюсь ли я выдать
караван разбойникам. Мне пришлось погасить костер и взять с собой
незаквашенный и полупропеченный хлеб.
На следующее утро (23 мая) мы оказались на станции *[88] *Коймат-Ата,
где когда-то был колодец, теперь иссякший; впро-чем, жалеть об этом особенно
не приходилось, потому что вода в нем, как и в других колодцах в этой
местности, была непригодна для питья. К несчастью, жара стала невыносимой,
особенно в полуденные часы. Солнечные лучи часто прогревают сухой песок на
фут в глубину, и почва становится настолько горячей, что даже самый дикий
житель Средней Азии, всегда пренебрегающий какой бы то ни было обувью, здесь
должен привязывать в стопе кусок кожи в виде сандалии. Неудивительно, что я
скоро позабыл о вчерашней живительной влаге и снова ужасно страдал от жажды.
В полдень керванбаши объявил нам, что мы приближаемся к знаменитому
месту паломничества - станции Кахраман-Ата и должны спешиться для исполнения
священного долга и пройти четверть часа пешком к могиле святого. Можете себе
предста-вить мои страдания, когда я, обессиленный и измотанный жарой и
жаждой, должен был сойти со своего сиденья и присоединиться к толпе
паломников, чтобы добрую четверть часа идти до могилы, расположенной к тому
же на холме, и с пересохшей глоткой выкрикивать вместе со всеми, как
помешанный, телькины и цитаты из Корана. О жестокий святой, думал я, неужели
ты не мог повелеть похоронить себя где-нибудь в другом месте, чтобы избавить
меня от адской пытки посещения твоей могилы? Совсем бездыханный, я упал
перед могилой в 30 футов длиной, которая была покрыта бараньими рогами, что
является приз-наком святости в Средней Азии, керванбаши рассказал нам, что
покоящийся здесь великан был так же высок, (Люди Востока любят прославлять
своих святых и за их рост. В Персии я видел много огромных могил; даже в
самом Константинополе, на азиатском берегу Босфора, на так называемой горе
Йошуа, существует длинная могила, которую турки чтят как могилу Йошуа
библейского, а греки - как могилу Геракла.) сколь длинна его могила, и что
он много лет тому назад защищал расположенные здесь колодцы от нападения
злых духов, которые хотели забросать их камнями. Вокруг виднелось много
маленьких могил, мест упокоения несчастных путешественников, которые погибли
в разных уголках пустыни от рук разбойников или из-за стихии. Известие о
колодцах, находившихся под покровительст-вом святого, обрадовало меня, я
надеялся отыскать питьевую воду и потому поспешил, чтобы первым достичь
означенного места. Вскоре я увидел источник, похожий на коричневую лужу, и
зачерпнул содержимое руками; ощущение было такое, как будто я схватил лед; я
поднес жидкость к губам и - о муки! - не смог проглотить ни капли, настолько
горькой, соленой и вонючей была ледяная вода! Моей ярости и отчаянию не было
границ, и впервые я почувствовал серьезный страх за свою судьбу.
*[89] VIII*
*Гроза. - Газели и дикие ослы. - Прибытие на плато Кафланкыр. - Старое
русло Оксуса. - Дружественный лагерь. - Прибли-жение всадников. - Газават. -
Въезд в Хиву. - Злобные нападки афганца. - Встреча с ханом. - Автора просят
показать образец турецкой каллиграфии. - Почетные одежды в награду за головы
врагов. - Казнь пленных. - Особый вид казни женщин. - Кунград. - Последнее
благословение автора хану.*
Гроза, которая уже несколько часов была слышна вдали и при-близилась в
полночь, ниспослала нам несколько тяжелых капель и была вестником,
уведомлявшим о близком конце наших му-чений. К утру (24 мая) мы достигли
самого края песков, через которые мы пробирались три дня, и были убеждены,
что встре-тим на глинистой почве нашего сегодняшнего пути дождевую воду.
Керванбаши между тем по следам газелей и диких ослов заранее нашел
подтверждение нашей надежде, но, скрыв это, поспешил вперед, и ему
действительно посчастливилось своим соколиным глазом первому отыскать
маленькое озеро дождевой воды и указать на него каравану. "Су! Су!" ("Вода!
Вода!") - вскричали все от радости, и, еще не испив, многие, и я в том
числе, утолили жажду одной лишь надеждой и успокоились. В полуденный час мы
прибыли на место, где позднее кроме виденных издалека обнаружили несколько
других ям, полных самой что ни на есть пресной дождевой воды. Я был одним из
первых, кто ринулся туда с бурдюком и всевозможными посу-динами,- не для
того, чтобы напиться, а чтобы набрать воды, прежде чем ее замутит толпа и
она превратится в ил. Через полчаса все с величайшим блаженством сидели за
завтраком, и трудно, почти невозможно описать нашу радость. От этой станции,
именуемой Дели-Ата, до Хивы мы беспрерывно на-полняли наши бурдюки пресной
водой, и с этих пор наше путешествие в пустыне можно назвать если не
приятным, то по крайней мере спокойным. Вечером мы прибыли на место, где
царила настоящая весна. Мы раскинули лагерь между бесчислен-ными маленькими
озерами, окруженными прекраснейшей гир-ляндой лугов, и наше вчерашнее
положение казалось мне сном. Для полной радости нам сообщили, что большая
опасность нападений уже тоже миновала, только по вечерам мы еще должны
воздерживаться от разведения костров. Нет нужды упоминать, что сыны пустыни
приписывали это нежданное изо-билие воды единственно нашему набожному
характеру хаджи. Здесь мы наполнили бурдюки и в хорошем расположении духа
продолжили свой путь.
В этот вечер мы достигли глубокого рва, которого так нетерпеливо
ожидали; на противоположной его стороне лежит плато Кафланкыр (Тигровое
поле), и оттуда начинается *[90] *территория Хивинского ханства. Подъем на
возвышавшийся почти на 300 футов край плато был весьма утомителен как для
людей, так и для животных; таким же крутым и высоким, как я слышал, был и
северный край плато. Все оно представляет собой странную картину: покуда
хватает глаз, место, на котором мы находимся, кажется островом,
поднимающимся из песчаного моря. Границы глубокого рва здесь, как и на его
северо-восточном крае, кото-рого мы достигли за два дня (25 и 26 мая),
недоступны взору. Если верить словам туркмен, то оба рва - это старые русла
Оксуса, сам же Кафланкыр прежде был островом, окруженным со всех сторон
упомянутыми рвами. Несомненно, во всяком случае, что эта полоса земли очень
отличается от остальной пустыни как по составу почвы и богатству флоры, так
и по изобилию животных, которые тут водятся. До сих пор газели и дикие олени
встречались нам только поодиночке, но как же я удивился, увидев здесь их
сотни, пасущиеся большими стадами. Кажется, на второй день нашего пребывания
на Кафланкыре мы в полдень увидели поднимающееся на севере огромное облако
пыли. Керванбаши и туркмены схватились за оружие, и наше нетерпение
возрастало по мере того, как облако пыли при-ближалось. Наконец стало
заметно, что все в целом походит на выстроившийся для атаки эскадрон. Тогда
наши сопровождаю-щие опустили ружья. Я не смел выдать своего любопытства,
которое на Востоке считается пороком, но нетерпение мое не знало границ.
Облако пыли все больше приближалось к нам, и, когда оно было примерно шагах
