— Да, — сказал коммандант, — я понимаю.
— По-моему, вы ничего не понимаете, — ответила женщина.
Коммандант взглянул на нее и решил про себя, что все-таки он понимает причины их жалобы.
— Насколько я понимаю, вопрос касается ваших мужей, — сказал он.
— Совершенно верно, подтвердила крупная женщина. — Наши мужья были подвергнуты эксперименту, в результате которого они утратили свои мужские достоинства.
Коммандант записал эту жалобу на листе бумаги.
— Ясно, — сказал он. — Ну и что вы от меня теперь хотите?
Женщина неприязненно поглядела на него.
— Мы хотим, чтобы вы безотлагательно исправили это положение, — заявила она. Коммандант откинулся в кресле и уставился на нее.
— Исправил бы?
— Именно, — с чувством подтвердила женщина. Коммандант задумался о том, как ему следует вести себя дальше, и решил, что можно прибегнуть к лести.
— Мне кажется, средства излечения находятся в ваших собственных руках, — предположил он, сопроводив свои слова улыбкой вполне определенного смысла. Но говорить этого ему явно не стоило.
— Позор! — зашумели женщины. — Это оскорбительно!
Коммандант Ван Хеерден залился краской.
— Пожалуйста, извините, — начал оправдываться он, — вы меня не так поняли… — Но остановить женщин было уже невозможно.
— Что нам теперь — на свечи и морковки переходить, да?! — закричала одна.
— Женщины, женщины! Вы не так меня поняли, — изо всех сил пытался успокоить их коммандант. — Я хотел только сказать, что если вы все вместе…
Сквозь обрушившуюся на него лавину выкриков коммандант Ван Хеерден пытался донести до женщин мысль, что если только они все вместе соберутся и твердо встанут…
— Возьмите себя в руки! — заорал он, когда кричащие женщины окружили его стол. Сержант Брейтенбах и два полицейских, не успевших еще стать «голубыми», восстановили в кабинете порядок.
В конце концов основательно потрясенный коммандант пообещал женщинам, что постарается по возможности помочь им.
— Можете быть уверены, что я из кожи вон вылезу, лишь бы ваши мужья возвратились к исполнению своих супружеских обязанностей, — заверил коммандант, и женщины цепочкой вышли из кабинета. Пока они спускались вниз по лестнице, констебль Элс успел поинтересоваться у некоторых, не может ли он быть им чем-нибудь полезен, и договорился на вечер о трех свиданиях. Когда женщины ушли, коммандант приказал сержанту Брейтенбаху достать фотографии голых мужчин.
— Придется проделать все снова, чтобы вернуть их в исходное состояние, — пояснил он.
— Белых мужчин или цветных, сэр?
— Тех и других, — сказал коммандант. — Чтобы на этот раз все было наверняка.
— Может быть, нам лучше вначале проконсультироваться у опытного психиатра? — спросил сержант.
Коммандант Ван Хеерден задумался над этим предложением.
— А откуда вообще у Веркрампа появилась мысль о подобном лечении? — спросил он.
— Он читал книгу какого-то профессора по имени Айс Инк.[67]
— Странное имя для профессора, — сказал коммандант.
— Странный профессор, — уточнил сержант. — Мне все-таки кажется, что нам бы стоило обратиться за помощью к хорошему психиатру.
— Пожалуй, — неохотно согласился коммандант. Единственным психиатром, которого он знал, была доктор фон Блименстейн, и комманданту очень не хотелось обращаться к ней за помощью.
Ближе к полудню, однако, его точка зрения по этому поводу изменилась. Его посетила делегация представителей делового мира Пьембурга, предложившая сформировать отряд добровольцев из граждан, готовых содействовать полиции в ее пока что безуспешных попытках защитить от террористов жизнь и собственность граждан города. Коммандант получил также судебные повестки от адвокатов, представлявших интересы мэра и еще тридцати пяти известных в городе граждан, в которых предъявлялись претензии за незаконное задержание и пытки их клиентов. И в довершение всего ему позвонил верховный комиссар полиции Зулулэнда, потребовавший немедленного задержания лиц, организовавших серию взрывов.
— Вы лично, Ван Хеерден, отвечаете за это! — кричал комиссар, который уже не один год искал предлог, чтобы отправить комманданта в отставку. — И я хочу, чтобы вы это поняли. Вы лично несете ответственность за все происшедшее. Либо вы работаете по-настоящему и можете показать результат, либо я вас отправляю в отставку. Понятно?
Не понять этого было невозможно. Когда коммандант положил трубку телефона, вид у него был такой, как у загнанной в угол крысы.
За следующие полчаса стало совершенно очевидно, что угрозы, высказанные верховным комиссаром, возымели действие.
— Плевать мне, кто они такие! — шумел коммандант на сержанта Брейтенбаха. — Любые одиннадцать человек, которые соберутся вместе, должны быть немедленно арестованы!
— Даже если это будут мэр и старейшины города, сэр? — спросил сержант.
— Нет! — еще громче заорал коммандант. — Мэра и старейшин не трогать! Все остальные подозрительные группы задерживать!
Но сержант Брейтенбах и на этот раз проявлял свойственные ему колебания.
— Думаю, что мы таким образом нарвемся на неприятности, сэр, — заметил он.
— На неприятности?! — возмутился коммандант. — А сейчас, по-твоему, у меня их нет?! Я и так повис на ниточке! И если ты думаешь, что я позволю этому чертову комиссару оборвать эту ниточку, то ты сильно ошибаешься!
— Меня волнует БГБ, сэр, — сказал сержант. — БГБ?
— Агенты лейтенанта Веркрампа были скорее всего сотрудниками Бюро государственной безопасности из Претории, сэр. Если мы их арестуем, не думаю, чтобы БГБ это понравилось.
Коммандант в растерянности посмотрел на него.
— Ну и что же, по-твоему, я должен делать? — спросил он, и в голосе его зазвучали истерические нотки. — Комиссар требует, чтобы я арестовал организаторов взрывов. Ты утверждаешь, что если я это сделаю, то против меня ополчится все БГБ. Что же мне, черт побери, делать?
На этот счет сержант Брейтенбах не имел ни малейшего понятия. В конце концов коммандант отменил собственное приказание арестовывать всех, кто собирается по одиннадцать человек, и отпустил сержанта. Оставшись в кабинете один, он предался мучительным раздумьям: как справиться с задачей, которая казалась неразрешимой.
Через десять минут он нашел решение. Он уже был готов послать Элса в подвал отобрать среди черных заключенных одиннадцать человек, которые должны были подорваться в угнанном автомобиле, начиненном полицейской взрывчаткой, — это доказало бы, что, когда надо изловить коммунистических заговорщиков, южноафриканская полиция в целом и коммандант Ван Хеерден в частности действуют быстро и энергично. Но тут ему пришло в голову, что в этом плане есть один существенный изъян. По показаниям очевидцев, те люди, которые чем-то кормили страусов, были белыми, Коммандант выругался и вновь задумался.
— Веркрамп точно сошел с ума, — пробормотал он себе под нос уже Бог знает в который раз, недоумевая, что же послужило тому причиной. И тут его осенило.
Схватившись за телефон, коммандант набрал номер доктора фон Блименстейн и договорился встретиться с ней после обеда.
— Что вы хотите, чтобы я сделала? — переспросила доктор фон Блименстейн, когда коммандант изложил ей свое предложение. Она сделала движение, чтобы включить магнитофон, но коммандант дотянулся и выдернул шнур из розетки.
— Мне кажется, вы не совсем поняли, — произнес он с мрачной решимостью человека, твердо вознамерившегося добиться взаимопонимания. — Либо вы будете со мной сотрудничать, либо я вытащу отсюда Веркрампа, предъявлю ему обвинение в намеренном уничтожении общественной собственности и в подрывной деятельности и отправлю его под суд.
— Но не можете же вы требовать от меня… — начала врачиха, направляясь к двери. С неожиданной для нее ловкостью она подскочила к двери, распахнула ее и очутилась лицом к лицу с констеблем Элсом. Она поспешно закрыла дверь и вернулась на свое место.
