Иранцу ничего не стоит поклясться, хотя при этом он врет. Клятвы у них оригинальные. Они

никогда не клянутся собой, они клянутся вами. «Бе джане то!» — говорит иранец, что означает:

«Клянусь твоей душой!». В лучшем случае он скажет «Бе джане баче!», т.е. «Клянусь детьми!», но

пропустит обязательное по правилам персидской грамматики местоименное окончание. Таким

образом, невозможно установить, чьи это дети.

Знаки почитания в Иране соблюдаются до тонкости: старшего и гостя всегда посадят на главное

место. При их входе и выходе все встают. Угощение подают, начиная с них. Пока не справятся о

состоянии здоровья, по существу говорить не начнут. Высшие с низшими общаются

снисходительно, нередко надменно. Низшие по отношению к высшим держатся подобострастно.

Иранцы ни за что не позволят усомниться в своей воспитанности. Вы никогда не встретите от них

прямого и тем более грубого отказа. Мне вспоминается случай с собранием сочинений Владимира

Ильича Ленина на языке дари{[38]}, которое числилось в подарочном фонде генконсульства. Оно

пылилось на складе много лет и не имело никакого будущего, поскольку при слове «коммунизм» у

местных вождей рука тянулась к пистолету.

Так вот, когда в 1985 г. в результате пожара (поджога) сгорела библиотека Исфаганского

университета, я отвез сочинения Ильича в политический отдел генерал- губернаторства с просьбой

передать книжки в дар Университету... и их приняли!!! Потом, скорее всего, выкинули. Но это

потом, а развернуть меня на пороге и выгнать вместе с этой крамолой не позволило воспитание.

Впрочем, может, и не выкинули, может, и ознакомились: через много лет Костя Шувалов, будучи

уже послом в Иране, рассказывал мне, что во время встречи с Рафсанджани в его кабинете он

заметил на книжных полках произведения всех «классиков» революций — от Робеспьера до Мао.

А Рафсанджани для пустой красоты книжки на полки не ставил.

Иранцы своеобразно деликатны даже в нецензурной брани. Самое распространенное — «педар

сухте» — «отец, сгоревший в огне», подразумевает, что отец оскорбляемого человека по причине

гибели в огне не попал в рай (?!). По грубости оно соответствует русскому «... твою мать» и

употребляется в качестве как личного оскорбления, так и простого восклицания в разговоре.

Ругаются практически все, в том числе и интеллигенция, но до драк дело, как правило, не доходит.

Иранцы не отличаются особой храбростью, хотя трусами их тоже не назовешь. В беседе с

иностранцем они любят вспоминать победоносных предков, ходивших в походы при шахах Аббасе

I и Надире. При этом их не заботит, что среди тех героев собственно персов-то было раз-два и

обчелся.

Иранцы любят свою страну, хотя многие эмигрируют. Они весьма способны к восприятию

европейской культуры, делают это естественно и легко. Но, возвратившись в свою среду,

немедленно переходят к прежней жизни по форме и содержанию.

Значительная часть мужского населения занимается торговлей. С раннего утра иранец сидит в

своем магазине или лавочке на базаре. Он в меру трудолюбив, но южный климат делает свое

дело, поэтому убиваться на работе он не будет ни при каких обстоятельствах. Понятие

«агрессивная позиция на рынке» ему совершенно чуждо. «Кому надо, придет и купит», — считает

он. И поскольку так ведут себя почти все, то в целом принцип оправдывается.

Но не следует считать, что иранская торговля — сонное царство. Совсем наоборот, особенно это

касается базара. Здесь сосредоточена жизнь города: на огромном крытом пространстве размером

в сотню, а то и больше гектаров продают, покупают, едят, пьют, не прекращается движение

носильщиков, тележек, мотоциклов, пикапов, осликов с поклажей. Толпы покупателей движутся

по кривым узким улочкам от лавки к лавке, мальчишки бегают с подносами, уставленными

стаканчиками с чаем. Попав в этот хаос и суматоху, вы очень скоро начинаете понимать, что в них

есть свой скрытый стройный порядок.

Городской базар — это отдельный мир, где происходят события, напрямую влияющие на жизнь

всей страны. У иранцев имеется даже специальный термин «базариан» — это социальный класс

иранского общества — торговцы базара, весьма уважаемые люди, с которыми считаются все без

исключения, в том числе и правящее духовенство. У них отлажены вековые коммерческие связи, цеховые порядки, есть свой этикет и, конечно же, хитрости.

В обхождении с покупателем иранский купец предельно учтив. Когда вы спрашиваете: «Сколько

стоит?», он непременно отвечает: «Габель надаре!», что означает: «Не стоит того...», имеется в

виду — бесплатно. Но попробуй не заплатить! Я ради смеха однажды сделал вид, что понял эти

слова буквально, взял товар, поблагодарил хозяина и направился к выходу. Бедняга чуть не

заплакал.

С иранцем надо обязательно торговаться, это неотъемлемая часть процесса купли-продажи. Если

вы торгуетесь весело, с душой, выдумкой, не жалея времени, вам непременно пойдут на уступки.

Это доставляет иранцу огромное удовольствие, он ценит ваш юмор, сам умеет и любит шутить.

Вместе вы разыгрываете мини-спектакль, который длится минут двадцать-тридцать, в результате

чего цена может снизиться вдвое.

Если иранец вступает с вами в долгосрочные коммерческие отношения, главный вопрос, который

будет его волновать помимо прибыли, — это сможет ли он вас обхитрить в процессе ведения дел.

Ему необходимо быть уверенным в этом, поскольку сам он, исходя из опыта жизни, все время

будет ждать от вас обмана. Если такой уверенности у него нет, он не чувствует себя в безопасности

и в бизнес с вами вряд ли пойдет. Поэтому, выстраивая деловые отношения с персом, надо

обязательно дать ему эту иллюзию: повесить морковку на удочку и держать перед бегущим

вперед ишачком. Уверяю, в результате все будут довольны.

Иранцы в своей массе доброжелательны, но эгоистичны и неискренни, причем по отношению не

только к чужакам- иностранцам, но и к своим. По их собственному признанию, говорят одно, думают другое, делают третье.

Внешне иранцы-мужчины, особенно фарсы, красивый народ: среднего и выше среднего роста, хорошо сложены, имеют правильные черты лица, смуглые брюнеты.

Женщины также привлекательны: в основном брюнетки, с правильными чертами лица, тонким

правильным носом, четко очерченными бровями, большими выразительными глазами, красивой

грудью средних и выше размеров. Все, что ниже талии, к сожалению, в большинстве случаев

вызывает грусть. Практически все - безобидные кокетки. На собственно иранца они не поднимут

ресниц, но на иностранца непременно блеснут глазами, особенно если рядом нет своих. Но это

ничего не значит, просто кокетство и любопытство у них в крови.

В основном женщины занимаются хозяйством в своем доме, иное муллы не поощряют.

Исключение составляют остаточные случаи на государственной службе, медицинские сестры и

секретарши в частных фирмах.

Положение замужней иранки нельзя назвать угнетенным. Наоборот, в большинстве случаев

мужчина у нее под каблуком, причем без страданий. Жена имеет сильное влияние на мужа, в

доме она полная хозяйка. При этом в отношении своих мужей иранки очень ревнивы, хотя те, как

правило, повода не дают. В подавляющем большинстве они добрые семьянины и очень любят

детей. Я ни разу не слышал, чтобы родители здесь повысили голос на ребенка, о физическом

наказании речь вообще не идет.

Разводы в Иране довольно редки. Причиной этого, на мой взгляд, являются традиционно высокие

моральные нормы в отношениях между мужчиной и женщиной в сочетании с безжалостной

системой наказания отступников: сексуальные связи вне брака во все времена, кроме периода

Пехлеви, карались здесь очень сурово. Мужчинам, как ворам, отрезали уши, а женщин сажали в