Тезис об «основном элементе» стал главным стержнем в суждениях, которыми представители новейшего мальтузианства обосновывают политику народонаселения. Вот, например, как совершает этот выход в практику один из старейших американских исследователей проблем народонаселения Филипп Хаузер. Он выговаривает некоторым своим коллегам за то, что в проблеме рождаемости они проглядели ее «культурные и социально-организационные аспекты». Он, Хаузер, считает, что действия супругов по реализации принятого ими решения о числе своих детей «в значительной степени зависят от социальной среды». Если, отмечает он, это число оказалось меньшим, чем планировалось родителями, то следует считать, что на результат повлияли изменения в социальной жизни семьи. Вроде бы здесь возразить нечему. Но действие социальной среды у него выступает не как решающее.

Далее, по характерной для новейшего мальтузианства логике, на первый план в рассматриваемых им проблемах народонаселения выдвигается биологическое начало. Ф. Хаузер указывает на две возможности избежать катастрофы, предвещаемой демографическим взрывом. Первая — предоставить развитие общества «контролю со стороны природы», которая в этом случае действовала бы «по Мальтусу» и «упорядочила» бы рост населения с помощью голода, войн, эпидемий. Вторая — связана с действиями самих людей.

Не исключено, говорит Хаузер, что для ликвидации дисбаланса, порожденного демографическим взрывом, люди применят ядерное оружие. Он характеризует себя как противника такой меры, но и не осуждает виновников ядерной угрозы. Единственная мера, которая может быть противопоставлена ядерной катастрофе,— это, по его мнению, интенсивное сокращение уровня рождаемости. Но на уровень рождаемости можно влиять различными способами. И чтобы не оставалось сомнений, какой способ имеет в виду Хаузер, он пускается в подробнейшее описание современных контрацептивных (противозачаточных) средств, к применению которых и распространению знаний о них он, по существу, сводит все содержание политики народонаселения.

Не удивительно, что продолжающийся быстрый рост населения Индии Ф. Хаузер объясняет недостаточной активностью в распространении знаний о предупреждении рождаемости. Он обходит молчанием тот факт, что в странах с преимущественно аграрной, сельскохозяйственной экономикой сохраняются экономические стимулы к многодетности (дети — помощники в хозяйстве и материальная поддержка родителям в старости). Он также не учитывает влияния религии, поощряющей многодетность.

То, что значительная часть человечества пребывает в состоянии голода и нищеты, а это, как он утверждает, в свою очередь, должно породить «социальную смуту», «политическую неустойчивость», «угрозу миру», Хаузер объясняет несовершенством демографической политики.

Хаузер предупреждает возражение, что нищенские условия жизни во многих развивающихся странах в значительной мере порождены империалистическим грабежом их богатств: не Запад, по Хаузеру, повинен в бедности. Она, якобы, связана с относительно высоким коэффициентом роста населения.

Можно было бы привести и другие примеры, показывающие, как биологизаторство, которое вначале прикрыто внешней объективностью, мнимым вниманием к социально-экономической стороне жизни народонаселения, предстает затем в оголенном виде. Провозглашение ведущей роли биологического начала в воспроизводстве населения становится в конечном итоге центральным звеном суждений представителей новейшего мальтузианства.

Каков политический смысл этого слегка замаскированного биологизаторства? Оно на деле направлено против индустриализации освободившихся стран, против преобразования отношений в их сельском хозяйстве — ликвидации пережитков феодализма, против кооперирования труда крестьян. Настоятельно необходимые для молодых государств реформы общественной жизни подменяются до крайности узко сориентированной политикой народонаселения. «Основной элемент» становится в итоге весомым вкладом в отсталость, в консервацию последствий колониального господства, империалистического хозяйничания в бывших колониальных и зависимых странах.

Противозачаточная (контрацептивная) практика сама по себе не говорит ни за, ни против мальтузианства. Она правомерно рассматривается как мальтузианская в том случае, когда совершенствование и распространение противозачаточных средств объявляется главной задачей. Когда, иначе говоря, принижается роль всеобъемлющего общественного урегулирования, комплексного разрешения острейших социальных проблем. Вот почему критика мальтузианства, если она носит научный характер, касается и этого вопроса.

Здесь уместно подчеркнуть, что существует принципиальная разница между тем, как эту критику осуществляют марксисты и как критикуют мальтузианские идеи буржуазные ученые, считающие себя противниками Мальтуса. Марксисты раскрывают несостоятельность мальтузианства, исходя из диалектико-материалистического положения о зависимости характера воспроизводства населения от общественного строя. В отличие от марксистов, буржуазные критики мальтузианства, говоря о ведущей роли социального начала в возобновлении поколений, искусственно изымают из него классовое содержание. Тем не менее дань социальному в какой-то мере противополагается мальтузианству.

Однако бывает, что при таком подходе к демографической проблеме буржуазные ученые не только спорят с мальтузианством, но и невольно становятся его помощниками. Именно это, например, случилось с профессором Сорбонны (Франция) Пьером Шоню, автором книги «Будущее без будущего. История и народонаселение» (Париж, 1979 г.).

Профессор в целом настроен антимальтузиански. Он справедливо критикует характерную для мальтузианства тенденциозность в оценке последствий роста населения. Новый человек, приходящий в наш мир, подчеркивает Шоню, не должен рассматриваться как будущий безработный, отбирающий горсть риса у бангладешского крестьянина, как загрязнитель окружающей среды или как препятствие нашему досугу. При надлежащих условиях каждый человек полезен.

Но профессор Шоню недобирается до корней мальтузианства. Главной мишенью он избрал мальтузианскую ориентацию на всемерное сокращение прироста населения. В самых мрачных красках он рисует последствия такой политики. В Западной Европе, по его словам, она уже привела к тому, что над целыми народами нависла угроза вымирания. «Мы выбрали смерть», пишет он и в этой связи замечает, что институты Демографических исследований стали кладбищами предсказаний демографического будущего, прогнозы рушатся, темп падения рождаемости превзошел самые пессимистические предположения.

И во всем этом, по заключению профессора Шоню, повинна противозачаточная практика. Как отмечалось выше, эту практику с мальтузианских позиций заклеймил Вит-Кнудсен. Пьер Шоню критикует ее как противник мальтузианства. Но что из этого получается? Дело, сетует Шоню, дошло якобы до того, что на беременность стали смотреть как на следствие невежества, за которое надо оправдываться перед цивилизованным обществом. По заключению П. Шоню, такое отношение к проблеме продолжения рода выражает «кризис контрацепции». И следует вывод, что стерилизацию (имеется в виду добровольное лишение способности к деторождению) нужно «запретить абсолютно», а аборт разрешать лишь в исключительных случаях.

Французский профессор так увлекся нападками на противозачаточную практику, что в конце концов перестал различать позиции социальных сил, которые эту практику поддерживают. И у него получилось, что в стремительном падении рождаемости повинны не только мальтузианцы, но и... марксисты. Буржуазному профессору невдомек, что никакое снижение, как и повышение, рождаемости не осуществляется по приказу, что в основе сложившейся демографической ситуации лежат условия жизни людей. Нелепое заключение Шоню сделано, заметим, в духе традиционных буржуазных наскоков на марксизм.

Каков же конечный итог суждений Пьера Шоню? Хотя он самым решительным образом осуждает контрацептивную практику, на деле получается ее возвеличивание. Шоню невольно изображает эту практику как ключ к жизни и смерти общества. Но именно такой ее представляют мальтузианцы, противником которых профессор себя считает.