Мы с Дезмондом одновременно улыбнулись.

– Да ты что, – сказал он. – Никогда бы не догадался!

На несколько минут воцарилась тишина. Я обвел взглядом пляж. Неподалеку играли в волейбол дети. На другом конце пирса слонялись серфингисты: волн не было, так что они просто бродили вдоль кромки прибоя или сидели на своих досках. Пожилая пара облокотилась о перила, любуясь закатом. Я слышал каждое слово их негромкой беседы и отчетливо различал запах рыбы из ведерка, стоявшего возле рыбака с удочкой. Но я усилием воли приглушил звуки и запахи. Я хотел вернуться к нормальной жизни, а для этого мне нужно было вести себя, как все нормальные люди.

Я снова посмотрел на друзей.

– Что скажете?

Дезмонд пожал плечами.

– Пицца. Пицца – это хорошо.

Марина ткнула его локтем. Она вообще часто это делала.

– Глаза в пол, рот на замок – и все будет в порядке, – и она неожиданно улыбнулась. – Хотя пицца – это и правда хорошо.

– Может, нам стоит пригласить и новых друзей Джоша из того внедорожника? – съехидничал Дезмонд.

Но когда я обернулся, черной машины и след простыл. Я даже не заметил, как она уехала.

Мы вскочили на скейты и покатили к дому Джоша. Я молча порадовалась, что на ужине будет его мама: по крайней мере, это избавит нас от разговоров о Зверлингах.

Признаться, я давно не чувствовала себя так паршиво. Выходит, я месяцами скрывала от друзей свой самый страшный секрет, а когда с Джошем случилось то же самое, он немедленно нам все рассказал. Конечно, он никогда не простит меня за малодушие.

Слушая, как Джош и Диллон называют Зверлингов фриками, я убедилась, что, если правда выплывет наружу, Джош меня возненавидит. Я никогда не замечала в нем осуждения к другим маргиналам, но в том, что касалось Зверлингов, он явно перенял точку зрения Диллона. Может, просто хотел ему угодить. Дружба порой заставляет людей делать странные вещи.

Дезмонд тоже хорош. Раньше про Зверлингов и слышать не хотел – а тут чуть не выпрыгнул из штанов от радости! Интересно, в этой черепушке когда-нибудь прибавится мозгов?

Я чувствовала себя в западне. Сказать – плохо, не сказать – еще хуже. Несомненно, Джош расценит мое молчание как величайшее предательство. Какая ирония: я так долго бегала от этого хищника, что он подкрался и напал на меня со спины.

Едва завернув на улицу Джоша, мы заметили фургон с эмблемой местного телеканала, припаркованный у его дома. Мы резко затормозили. Джош был в ярости, а вот Дезмонд просто-таки лучился восторгом.

– Чувак, да ты знаменитость! – провозгласил он, улыбаясь от уха до уха.

– Надеюсь, они не доставали маму, – мрачно ответил Джош. – Объедем через кондоминиум на 9-й улице. Дез, возможно, тебе придется нас подсадить.

Дезмонд был явно разочарован несостоявшейся встречей с журналистами, но покорно последовал за нами. Подсаживать никого не пришлось: подтянувшись на руках, мы легко перелезли через забор и спрыгнули на задний двор. Мама Джоша уже ждала нас у черного входа.

– Я пыталась тебя предупредить, но не дозвонилась, – взволнованно сказала она.

– Прости, мам, я отключил мобильный. Они тебя совсем замучили?

– Не так, как репортеры из газеты. Весь телефон оборвали. Первым я еще советовала обратиться в полицию, а потом просто перестала брать трубку. И тут приехали эти с телевидения. Я сказала, что комментариев не будет, но они все равно торчат под дверью. Хорошо, что вы не стали заходить с улицы. Надеюсь, им скоро надоест, и они уедут.

Слава богу, так и вышло. Телефон прозвонил еще несколько раз и умолк. Через пятнадцать минут фургон с репортерами тоже отбыл.

Мама Джоша разогрела пиццу в духовке, и мы приступили к неловкому ужину. Даже Дез вел себя необычно тихо. Наоми выглядела измотанной, Джош – немногим лучше. Я догадывалась, что он провел прошлую ночь в зверином облике, в страхе и смятении скитаясь по закоулкам Санта-Фелиса. Я по собственному опыту знала, как трудно свыкнуться с новым телом и органами чувств. Сейчас мне больше всего хотелось разделить с ним эти переживания, но это значило выдать себя – и навсегда потерять его доверие.

Едва покончив с пиццей, я чувствительно пнула Дезмонда под столом и тут же смерила выразительным взглядом. В кои-то веки он понял меня с первого раза. Мы поспешно откланялись под предлогом, что я не была дома с самого утра, и mamá не терпится узнать новости про Джоша. Я была сыта враньем по горло и порадовалась, что хотя бы сейчас могу сказать чистую правду.

Джош вышел нас проводить.

– Слушайте, ребят, – начал он после паузы, – давайте перед уроками встретимся у Деза? Мне правда страшно идти в школу одному. Вдруг эти парни из внедорожника все еще ошиваются поблизости.

– Без проблем, чувак, – просиял Дезмонд. – Если тебя попытаются похитить, я просто обязан там быть. Пума перегрызает горло подлому федералу! Надо взять видеокамеру.

Джош только вздохнул.

Мы с Дезом вскочили на брошенные у порога скейты и заскользили вниз по улице.

На следующее утро я поехал в школу кружным путем, чтобы подхватить Дезмонда и Марину. По дороге я старательно выглядывал новостные фургоны, черные внедорожники и просто что-нибудь подозрительное, но все шло своим чередом. Миссис Эвора подозрительно изучала почтовый ящик – хотя все на улице знали, что почтальон приезжает не раньше полудня. Мистер Стайнингер выгуливал миниатюрного бостон-терьера Джуди. Пара ребят из средней школы украдкой дымили за гаражами.

Свернув на 11-ю улицу, я сразу увидел Дезмонда. Он поджидал меня перед домом, привалившись спиной к низкому заборчику. Рюкзак лежал на тротуаре у его ног.

– А где Марина? – спросил я.

– В пять утра прислала сообщение «Ловлю волну» – и понимай, как хочешь. Я думал, она и тебе написала.

– Я же вырубил мобильный. Не знаю, есть ли у репортеров мой номер, но как-то не горю желанием с ними общаться. Городской телефон разрывается с самого утра.

– Такова цена славы.

– Ха-ха. Кстати, а почему ты не спал в пять утра?

– Я спал. Время отправки сообщения, чувак – слышал о таком? В любом случае, если она пошла ловить волну, мы тут можем прождать до Второго пришествия.

Я вздохнул.

– Ну, к первому уроку она точно не управится.

– Угу. Хотя… – и Дезмонд понизил голос. – Что, если это прикрытие? Вдруг ее сцапали люди в черном, и прямо сейчас она под пытками рассказывает о тебе всякие интимные подробности?

– Не смешно.

– Да брось! Ты же знаешь, что это полный бред.

– Я уже ни в чем не уверен.

– Чувак, расслабься, – вздохнул Дез и, когда я смерил его угрюмым взглядом, с любопытством добавил: – Что, заметил кого-нибудь из вчерашних?

Я покачал головой.

Дез поднялся и закинул рюкзак на плечо.

– Знаешь, – доверительно сообщил он, – федералы не всегда одеваются в черное и ездят на внедорожниках. Шпионом может оказаться кто угодно. Надо сегодня присмотреться к новичкам. Некоторые агенты шифруются под школьников, а на самом деле им за тридцатник.

– Спасибо, что печешься о моей паранойе.

Дез рассмеялся.

– Чего ты так легко ведешься? А ведь мы еще даже не обсудили твои новые музыкальные вкусы! «Ханна Монтана», подумать только!

Я не удостоил его ответом. Конечно, Дез прав. С тех пор, как началась эта заварушка, меня было проще простого вывести из себя. И все-таки я чувствовал, что мои страхи не беспочвенны.

Я никогда не считался в школе популярным парнем – но и на изгоя тоже не тянул. Как и большинство ребят, я стремился не выделяться, а для этого нужно было четко знать границы. Например, я старался не перебарщивать с шутками, потому что они наверняка привлекли бы ко мне внимание, и вряд ли позитивное. Известное дело: сегодня ты удачно сострил, а завтра хлебаешь воду из унитаза или получаешь подносом по морде. Еще я держался подальше от тех, кто курит травку (не дай бог, примут за нарика). И уж конечно, за километр обходил банды – что мексиканцев, что черных. В школе они не высовывались, но все и без того знали, кто тут главный. Будешь выпендриваться – рискуешь продолжить разговор с ножом у подбородка.