– Пожар в химической лаборатории, – ухмыльнулся он.

– Я же серьезно спрашиваю, – закатила я глаза, уверенная, что он издевается.

Дело в том, что химическая лаборатория находилась непосредственно напротив моего отдела, и что-что, а пожар бы я точно заметила, не сразу, но хотя бы во время эвакуации. Не я, так коллеги непременно обратили бы внимание, они как раз стояли недалеко от этой самой лаборатории, пока я переобувалась. И ходила там еле-еле, со скоростью улитки… вспомнив об этом, я покрылась липкими мурашками. Вот так безответственность!

Но Серега стоял на своем:

– Я серьезно, сообщили о пожаре в лаборатории на седьмом этаже, все сотрудники покинули помещение еще до объявления общей тревоги, заблокировав дверь.

Ничего себе, химики проклятые!

А ведь могли и нам сказать, между прочим, а не бежать как стадо трусливых оленей. Вот и доверяй людям после этого, бросили посреди пожара, можно сказать, живьем сгореть оставили! А мне вдвойне обидно, потому что я вот уже полгода как тайно влюблена в Виктора, заместителя начальника лаборатории. И как теперь мне быть, спрашивается? Образ выдуманного романтического героя Виктора как-то резко померк, ведь настоящие герои девушек не бросают… и старушек тоже. Даже Юрца настоящий герой не бросил бы гореть в кабинете.

Хотя даже померкшим Виктор мне нравился. Всегда такой очаровательно-рассеянный, загадочный и немного нелюдимый… нет, он не мог так поступить с нами! В конце концов, вдруг его и вовсе на рабочем месте не было? И эвакуировался он с другого этажа. Точно, наверняка все так и случилось!

Зато теперь понятно, почему не было дыма: лаборатория – помещение высокого класса чистоты, там особая система вентиляции и кондиционирования, при закрытой двери и работающих системах дым мы бы учуяли не скоро. И я опять поежилась, вспомнив, как неторопливо мы вышагивали из здания.

Больше ничего интересного Серега не сообщил и я поторопилась оставить его и присоединиться к любимым коллегам. Наш отдел сбился отдельной кучей, во время моего разговора с Серегой все по очереди посматривали в нашу сторону и нетерпеливо переминались с ноги на ногу.

– Ну что там, что там? – поторопила Алина Николаевна.

– Химлаборатория, – прискорбно сообщила я.

– Едрить-колотить!

Формально Алина Николаевна – заместитель нашего Юрца. Совсем недавно она стала бабушкой, событие отмечали никак не меньше недели, я тогда только начала работать и находилась, мягко говоря, под впечатлением, когда об Алине Николаевне и ее внуке меня расспрашивали сотни незнакомых людей, иногда на остановке возле работы. Потом-то я приняла эту норму, но поначалу пугалась.

А сейчас и вовсе держалась бодрячком. На меня посыпались ахи-вздохи, минут пятнадцать мы потратили на обсуждение опасности, которой якобы подверглись и размер компенсации, которая нам теперь полагается, причем Юрец принимал самое деятельное участие, чем немало удивил. Говорил он у нас вообще редко, все больше улыбался и кивал в нужных местах, так и стал начальником.

Обсудив все узким кругом, наша компания распалась: женская ее часть отправилась нести остальным истину, словно Прометей – огонь. Совсем скоро сплетни разрастутся и приобретут нереалистичную форму, а завтра я услышу такие подробности пожара, что волосы на голове шевелиться начнут. Учитывая близость лаборатории к нашему отделу, я и сама могу стать частью слухов, например, все будут думать, что я практически сгорела, а Алина Николаевна и Елена Валериевна доблестно сбивали пламя с моих волос. И еще долго во время обеда коллеги будут высматривать следы ожогов на моем лице… наконец-то станет на работе весело, так не было со времен забежавшей кошки.

Я осталась в окружении мужской половины коллектива в лице Ибрагима, Костика и Юрца. Словоохотливостью никто из них похвастать не мог, и я немного заскучала. А еще начала замерзать, раз в честь окончательного наступления весны вырядилась в легкий плащ ярко-желтого цвета и весенние полусапожки. Просто не рассчитывала, что придется стоять на улице битый час. И, если сначала теплилась надежда, что нас могут распустить по домам, то после появления бравого МЧСника, сообщившего, что все последствия пожара ликвидированы, техника и люди не пострадали, надежда развеялась как дым.

Пришлось вернуться на рабочие места. Недовольная толпа погудела немного (разумеется, во главе с моими любимыми Алиной Николаевной и Еленой Валериевной), но все быстро утомились и потихоньку разошлись.

С опаской мы поднялись на седьмой этаж. Разумеется, в свой отдел никто не спешил, мы все столпились возле химлаборатории с неизвестной целью. Честно говоря, мне толпиться не очень хотелось, но не отбиваться же от коллектива? Подозреваю, мысли мужчин вертелись в том же направлении, но они тоже остались на месте.

В коридоре никого не было, тут у нас вообще обычно пусто. Дело в том, что здание представляло из себя трехконечную звезду, то есть центральная часть и три ответвления. В центральной части располагались лифты, а одно из ответвлений, то, что на седьмом этаже, мы делили с лабораторией. Сюда редко кто забредал, а химики редко выбирались с рабочего места, так что крыло считалось почти необитаемым. Прибавьте еще ремонт с в двух других «крыльях» и картина станет ясной.

Пользуясь малолюдностью этажа, мы с любопытством оглядели дверь лаборатории.

– Опечатано, – с некоторой обидой заявила Елена Валерьевна.

Вообще, не опечатано, а скорее закрыто лентой, как будто место преступления отгородили. Наверное, пожарные прицепили, чтобы никто не лез раньше времени.

– Дверь-то открыта, – прокомментировала я, ничего конкретного не имея ввиду.

И сиюминутно пожалела о своих словах.

– Залезем? – тут же подхватила не в меру любопытная Алина Николаевна.

– Пусть Васька лезет, она у нас самая спортивная, – тут же согласилась Елена Валерьевна. А вот я соглашаться не спешила, потому что Васька – это как раз я и есть.

– Пусть Костик лезет.

– А че сразу Костик?

– А нечего стоять, мужик ты или нет? – пришла мне на помощь Елена Валерьевна.

– Вообще-то, нас тут трое! – не сдавался Костик.

– Юрец даже ходить нормально не научился, вон пока по лестнице поднимались, споткнулся три раза, он там всю лабораторию разгромит! А Ибрагиму седьмой десяток, пожалел бы мужика, – вклинилась Алина Николаевна, к которой я в тот момент испытывала дружеские чувства.

Только Костик собрался поддаться уговорам, как свет в лаборатории совершенно отчетливо моргнул. То есть света там не было вовсе, и он взял, да вспыхнул. Костик моментально отскочил назад, сбив Юрца с ног. Тот на ногах и так держался нетвердо, а под воздействием посторонней силы благополучно свалился на пол. Костик, естественно, упал сверху.

– Чудики, – закатила глаза Елена Валерьевна

– Вы это видели? Там привидение!

– Да с какой стати? Это всего лишь свет.

– Я туда не пойду! – заявил Костик, решив вдруг проявить твердость характера.

– Нет, пойдешь! – Елена Валерьевна попыталась поднять парня за шкирку.

– Я не могу! Я ногу повредил, когда падал.

– Ты на пятую точку свалился, причем не на пол, а на Юрца, какая тут нога?

– Правая, – зашептал Костик голосом человека, надежда которого таяла на глазах.

– Достали, – буркнула я, и, решив спасти бедолагу, полезла под ленту и толкнула дверь. Она открылась со зловещим скрипом.

– Ибрагим, хватит сопеть под ухо, иди лучше за коридором смотри, а то химики вернуться, возмущений не оберешься, – услышала я за спиной команду Алины Николаевны. Ибрагим, конечно, послушался, он вообще предпочитал не вступать ни в какие словесные баталии с прекрасной половиной нашего отдела, подозреваю, в тайне побаиваясь дуэта Алина-Елена. Хотя этого дуэта все побаивались.

Стараясь не обращать внимание на перепалки коллег, я сосредоточилась на своей миссии. В самой лаборатории я была всего лишь пару раз, поэтому ориентировалась не очень хорошо, а помещение очень большое. И не знаю, что тут горело, но на вид все выглядело целым и невредимым. Никаких тебе обгоревших стен и копоти, никаких одиноко покачивающихся ламп, чудом уцелевших в огне.