Ее быстро подвели к самому трону, где восседал… Милена сначала щурилась, а потом уставилась расширенными глазами, не желая верить в то, что видит. Но в то же время именно так все и предполагали. Самый главный кумияр и продавший теперь душу темным — и есть Кумиран. Ее отец! Слезы невольно потекли по щекам от осознания истины и жестокой правды.

Как только они приблизились, ее грубо уронили на пол, желая поставить на колени. Она и не почувствовала боли от удара о пол, боль была в груди, в сердце. Кумиран встал. Большой и внушительный, но не широкий и перекачанный, как, например, Честр. Встал и подошел к ней. Ничего не говоря, он схватил ее за подбородок и поднял, чтобы лучше рассмотреть лицо. В этом хищном выражении, несмотря на гнев, чуждую силу и власть, была и красота. Как может в одном человеке сочетаться такое зло и красота? Но это все наивность… Видимо, что-то для себя рассмотрев, он буквально откинул ее и проговорил:

— Она… Она похожа на них. И теперь отмечена светлыми!

Его лицо скривилось, и нормальный блеск человеческих глаз сменился ночью, они почернели вмиг, и следом еще слова:

— Но как стала светлой, так сделаем ее темной. Чтобы отомстить за то предательство, какое они мне сделали.

— Ты же мой отец? — Милена и представить себе не могла, как светлые могли так ошибиться? Показав ей радостный сон и встречу с ее отцом. Реальность оказалась гораздо мрачнее.

Громкий и раскатистый смех пронесся по всему дворцу.

— Глупая! Твоего отца больше нет!

— Это не так! — В отчаянии пыталась она хвататься за соломинку. Если темный в нем, не стоит всему верить.

— Забудь. Как долго я тебя искал! Позор надо искоренять, и смерть — самое лучшее средство, но я поступлю лучше, я отдам тебя темным. — В этот момент глаза преобразились и вновь стали, как у нормального человека.

— Светлые не оставят меня, — уже более спокойно, — а твои дни сочтены.

— Ты угрожаешь мне смертью? — Для него ее слова ничего не значили.

— Скоро всякое зло умрет. И те, кто жаждет свободы, освободятся. А кто нет — погибнут.

— В таком случае ты умрешь. Потому что скоро твоя душа станет чернее ночи. И если умру я, ты пойдешь за мной, дочка. — Последнее слово он произнес как издевательство. Никаких отеческих чувств там и в помине не было.

Слезы вновь навернулись, и удушающая волна поднялась изнутри, как же хотелось рыдать в голос и кричать, кричать… Что этого на самом деле нет, что с ней такого не происходит. Ее уже подняли и хотели увести, как Кумиран остановил их рукой и вновь приблизился. Затем провел кистью руки перед лицом, как веером.

— Аюрриинн… — Протянул он шепотом и довольно усмехнулся. — Сняты все заклятия, и кто же так постарался? Не тот ли ушастый узник, что был с тобою?

Милена вообще перестала понимать, ее отец — маг? Маг, и всегда это скрывал ото всех? Она совершенно отчетливо видела магическое свечение меж пальцев, как это бывало порой у Арумиэля.

— Не стоит изумляться, дитя. Ты даже не подозреваешь… И как ты похожа на свою мать, Файоланду. Тем больше хочется предать тебя смерти. — И Кумиран тронул ее за ухо.

В нем было столько злобы сейчас, что он цедил слова сквозь зубы. Но что сделала ему мать, за что он так ненавидиыsp; — Не стоит изумляться, дитя. Ты даже не подозреваешь… И как ты похожа на свою мать, Файоланду. Тем больше хочется предать тебя смерти. — И Кумиран тронул ее за ухо.

В нем было столько злобы сейчас, чтоBа с обеих сторон трона двух белых уширов с цепями на шее. Король проследил за ее взглядом. Глаза Рэми теперь не полыхали красным огнем, а зияли черными провалами, а Бэсси, завидев Милену, потянулась к ней, скуля, но была резко одернута стражником.

Кумиран ничего не сказал и подал рукой знак, чтобы увели.

Только повели ее совсем в другое место. Комната располагалась на втором этаже, где и был тронный зал. И, по всей видимости, сюда собирались приходить гости. Как она понимала, дорвавшиеся до чинов кумияры — общество, некогда состоявшее из простого народа. Но не все. Многие среди них не трудились производить должный эффект, они были спокойны и уверены в себе, в своих словах и действиях. И самое неприятное, ее провели мимо этих шумных людей, минилюдов и гномов, что поднимались наверх. Гости провожали девушку долгими взглядами, а кто-то с удивлением — это все из-за длинных ушей.

Комната оказалась просторной, в ней не было ничего лишнего. Стол, два стула — один у окна, другой возле входной двери, и на его резной спинке висело самое простое платье. Ей дали сменную одежду, или кто-то, живший здесь ранее, забыл забрать с собой? Кровать разместилась вдоль стенки, там же небольшой узкий комод с поломанными ручками от ящиков. Грубой выделки серый половик собрался гармошкой и показывал под собой носок маленького детского тапочка. Кто же здесь жил? Или это неважно? Много людей, много судеб. Как в мире все перемешивается, так и в этой комнате. От богатства и роскоши до самых простых вещей.

Мужчина, самый главный, что сопровождал ее, уходить не собирался, темные тоже стояли позади.

— Меня зовут Обирн. Я буду Вас охранять.

Охранять ли? Скорее, стеречь, чтобы не убежала. И что хочет сделать с ней Кумиран?

Милена дернулась, когда Обирн довольно близко подошел и заглянул в глаза. Распахнув их в испуге, девушка смотрела на его серьезное выражение лица. Обирна интересовали только ее глаза, не более, затем он отошел и, что-то обдумав для себя и кивнув, вышел. Двое темных последовали за ним, один остался. Он медленно потек в ее сторону, обдавая холодом и нагоняя еще больше страху, а неприятный шепот, исходящий от него, пилил по нервам. И вот тень встала напротив, правая рука начала подниматься, выпуская когтистую коричневую кисть. Так темные все же имеют плоть? Или это оживший мертвец, в которого вселился демон?

Когтистая лапа потянулась к капюшону плаща и скинула его, оголив лысый коричневый череп в темных пятнах. Милена вскрикнула и отпрянула. Выпученные глаза моргнули, а кривой растянутый рот стал еще шире, обнажая парочку гнилых зубов. Что за жуть и вонь?! Девушка скривилась и присела, стараясь как можно дальше находиться от этой образины. Ну, не есть же он ее собирается? Кошмар! Если так выглядят темные, что же это за раса такая, что скрывалась за высокими горами Истрена? Губы монстра продолжали мямлить свое, нервируя своим шелестом и липкой слюной, что вытягивалась в тонкие ниточки, когда темный размыкал губы. Жуть. А главное, отвратительно настолько, что Милену чуть не вывернуло наизнанку. Темный только посмеялся над ней и коснулся головы. Она уже прижалась к стене, почти села на корточки, но он тянулся к ней. Когти больно царапнули голову, когда монстр за волосы попытался ее поднять, и Милена против воли встала, задыхаясь от слез, боли и смрада.

— С-стой-й! — Прошипел он. И следом вторая лапа коснулась живота.

И тут стало совсем худо, настолько, что Милена не могла стоять. Мозг затуманило, а неприятное чувство холода и тяжести заполонило все нутро, и что-то темное и липкое проникло в душу. Она не видела себя со стороны, но глаза наполнились чернотой, а когда все закончилось, чудовище ее выпустило, пронаблюдав, как девушка упала мешком к ногам. Глаза оставались открытыми, а черная поволока постепенно отпускала, дымкой растворяясь бесследно.

Сделав свое дело, тень медленно покинула комнату. Дверь хлопнула, и повернулся ключ в замке.

Милена так и осталась лежать недвижимой куклой с пустым взглядом перед собой.

Пайка протянула зеркало по требованию Сенти. Молодой человек настолько удивился реакции женщины на увиденное, что не мог отказать себе в любопытстве. На самом деле все было не смешно, учитывая побелевшее лицо продавщицы и выпученные глаза. Женщина охнула и схватилась за сердце.

Они уже пролетели горы, спустившись в низины, и были как раз у границ Улая, когда решили посмотреть, где находятся на данный момент их оставленные друзья. Так как Пайка единственная была с действующим живым зеркалом, эта роль отводилась только ей. Сразу давать зеркало в руки Сенти женщина отказалась. Никому не хотела показать, что там. К ней уже тянули руки и Палу, и Мирэль, но нет, упрямая увертывалась, и, когда появилась блеснувшая на щеке слеза, Сенти не выдержал и буквально закричал на нее.