Из штаба вышел лейтенант с черными усиками.

- Что надо - патронов, хлеба?… - торопливо и неприязненно спросил он Леонтьева.

- Шапку сними, - проговорил летчик.

Лейтенант взглянул на убитого, снял шапку. Затем сказал:

- Некогда, браток. Немцы кольцо смыкают. Пробиваться надо. [187]

Товарища хоронил один. Вырыл неглубокую могилу, завернул сержанта в парашют, положил. Перед тем как засыпать землей, вынул из кармана Иванова документы. Среди них недописанное письмо. Оно заканчивалось словами: «Дорогая мама! Жди меня на той неделе в отпуск».

Леонтьев колебался: дописать письмо или отослать, таким. Между тем у штаба разорвался снаряд. Ударили минометы.

- Танки! - крикнул кто-то над самым ухом.

И другой голос:

- Эй, летчик, торопись!

Красноармейцы цепь за цепью устремлялись к оврагу. Леонтьев вынул карандаш, стал писать.

«Дорогая мать! Пишет Вам командир и товарищ Вани. Погиб он смертью героя в первый день войны. Похоронил я его справа от дороги, в трех километрах от местечка Белая Подляска. Мужайтесь, мама!…»

Вынул пистолет и пошел пробиваться к своим.

Вернувшись в часть, обо всем доложил командиру. И снова стал летать на задание. Летал по два - три раза в день, летал на бомбежку, разведку и снова на бомбежку. Почти в каждом полете встречался с истребителями противника, вступал с ними в бой, и если не выходил из боя победителем, то и себя в обиду не давал.

Через два месяца, уже будучи старшим лейтенантом, Василий Леонтьев летал на Пе-2. Друзья часто ему говорили: «Ростом ты у нас вроде бы как самый маленький в полку, а поди как летаешь!… Откуда только силы у тебя берутся?…» Леонтьев и сам иногда удивлялся своей способности выполнять задания, казавшиеся невероятно трудными.

Однажды его вызвал командир полка майор Мельников.

- Не имею права посылать вас на задание, а дело не терпит, - сказал он, разглядывая карту.

- В чем сложность задания, товарищ майор? - спросил Леонтьев.

- Облачность почти по земле стелется, а в районе цели и того хуже! - проговорил майор, поворачиваясь к окну и как бы приглашая летчика тоже посмотреть на погоду. [188]

- Погода не беда, товарищ майор, как-нибудь справимся.

- С погодой справитесь, а как с зенитчиками будете справляться?… В Брянске зенитных орудий, как в лесу деревьев!… А вам придется лететь на малой высоте, чтобы все разглядеть в городе и на железнодорожной станции.

- Зря беспокоитесь, товарищ майор, - утешительно сказал Леонтьев.

- Как зря?

Это было накануне Нового, 1942, года. На разведку города и железнодорожного узла Брянска отправились три боевых товарища: штурман лейтенант Михаил Иванов, стрелок-радист сержант Михаил Артемьев и командир экипажа старший лейтенант Василий Леонтьев. Задание было исключительной важности. Результатами разведки интересовался командующий фронтом. Значит, крайняя нужда заставила командира полка посылать экипаж на такое рискованное дело.

К Брянску летели в облаках, а над городом снизились так низко, что чуть не задели крыльями за фабричные трубы. Зенитчики били по самолету даже тогда, когда его не было видно, по гулу. Когда же Пе-2 вынырнул из облаков, огонь усилился настолько, что над батареями поднялись клубы светлого дыма.

Самолет с красными звездами на крыльях проносился над крышами домов, наводя панический ужас на фашистских зенитчиков. А экипаж был занят делом: Леонтьев пилотировал, штурман и стрелок-радист замечали войска на улицах, эшелоны на станции.

Но чудес не бывает. Самолету не удалось избежать свинцового дождя осколков зенитных снарядов. Заклинил левый мотор, с перебоями стал работать правый. Леонтьев, не дожидаясь, пока он полностью выйдет из строя, повел самолет над открытым полем. Нужно было искать место для посадки. Сесть пришлось в снежные заносы.

Выбираясь из кабины, Леонтьев увидел, что самолет ушел в снег, как в укрытие. Это обрадовало, но тут же напомнило, что задание не выполнено, что нужно еще расспросить местных жителей о немцах, о дорогах.

Хлещет по лицу колючий снег, валит с ног холодный декабрьский ветер, поземка - зги не видать.

Подождали вечера и пошли в село, которое видели [189] при посадке. Дойдя до огородов, легли и поползли по-пластунски. Подползли к избе, заглянули в окно. На лавках лежат два здоровенных немца, у шестка хлопочет старушка. «Накроем», - решил Леонтьев, и все уже хотели входить в избу, как из-за угла вышли три немецких патруля. Летчики выхватили пистолеты; немцы скинули с плеч автоматы, но… поздно. Грянули три выстрела, и фашисты повалились в снег.

- Партизаны!!! - разнеслось по селу. - Партизаны!…

Летчики словно привидения нырнули в метель.

Ночевали в стоге сена.

На утро не выдержали и снова потянулись в село, к теплу. Дым над крышами притягивал, как магнит.

На этот раз подошли к другой избе и постучались. Вышла пожилая женщина и нисколько не удивилась советским летчикам, только сказала:

- По селу дорога проходит, немцы греться заглядывают.

- А в селе стоят немцы?

- Нынче ночью ушли, партизан испугались. Вчера-то партизаны крепкую баню им устроили, говорят - половину перебили.

Здесь остановились, отдохнули. В избу вошел хозяйкин кум - мужчина лет пятидесяти в дубленом полушубке. Расчесывая заиндевелую бороду, сказал:

- Пойдемте в наш райцентр. Там встретим партизан.

- А немцы? - спросили в один голос летчики.

- Немцев там нет - партизанская зона. И большак тоже партизанский. Кругом засады, немцы по нему сейчас не ездят.

- А вот хозяйка говорила, что немцы погреться заезжают.

- Заезжали, теперь отвадили. Собирайтесь!

«Черт его знает, кто он?» - думали летчики, но в райцентр решили идти. И только вышли за село, как на большаке увидели несколько немецких автомашин. Руки летчиков потянулись к пистолетам.

- Ты что же, запродать нас вздумал?

- Что вы, ребята, белены объелись? Как же можно так о человеке думать!

- А машины? [190]

- Так они ж давно тут, брошены! Радиаторы у них заморожены.

В селе зашли в дом, где вчера только располагался, по словам кума, немецкий штаб. Стол был накрыт к встрече Нового года: водка, шампанское, жареные гуси. Компания, видно, разбежалась.

- Выпьем, ребята! - восторженно сказал крестьянин. - Сегодня ведь Новый год!

Летчики переглянулись: только теперь они вспомнили о наступившем 1942 годе.

- Обыщем комнаты! - приказал Леонтьев.

Через несколько минут они нашли карту расположения частей двух немецких соединений и ведомость штаба. В ней были указаны наименования всех частей и соединений, действовавших против советского Брянского фронта.

Скорее домой! Крестьянин подгоняет сани, резвая лошадь мчит их к линии фронта.

Через двое суток Леонтьев сидел перед командующим воздушной армией. Он хорошо понимал, какой важности сведения добыты его экипажем.

Военный совет фронта наградил Леонтьева орденом Ленина, Иванова и Артемьева - орденами Отечественной войны.

Таким был скромный и неказистый на вид летчик Василий Леонтьев.

Во главе штаба ВВС фронта долгое время стоял полковник Тельнов, выдержанный и организованный человек. Свои многочисленные обязанности он всегда исполнял не торопясь, без суеты, отчего иногда казалось, что он не до конца понимает чрезвычайную важность какого-нибудь срочного дела. Но так только казалось. На самом деле он прекрасно оценивал обстановку, и части ВВС Брянского фронта ему многим обязаны.

О работниках штаба рассказать легко: их было немного, и вся их работа и жизнь проходили перед глазами. Сложнее говорить о людях частей и подразделений: о летчиках, штурманах, инженерах и техниках - о тех, кто непосредственно участвовал в боях, кто своими подвигами навсегда прославил советскую авиацию. Трудно не потому, что забылись их имена, лица, особенности характеров. Нет, не забылись герои нашего фронта, чьими подвигами мы всегда гордились. Трудность в другом: их [191] было много, так много, что даже простой перечень фамилий составил бы целую книгу.