– Так значит, ты начнешь ходить на занятия по исчезновению? – спросила Софи, максимально быстро меняя тему.

– Да, – согласился Алден. – Видимо, надо поговорить с дамой Алиной о возможных наставниках.

Судя по голосу, он не был в восторге – хотя Фитца с Кифом это повеселило.

У Алдена с дамой Алиной было интересное прошлое – особенно та часть, где дама Алина объявилась на свадьбе Алдена с Деллой и попыталась убедить его жениться на ней.

– Так мне действительно больше не придется ходить на выявление способностей? – спросила Биана, подпрыгивая и одновременно мерцая вспышками. – Стина с ума сойдет! Она никогда не признается, но она втайне надеется стать эмфанисткой. Ну, это если у нее вообще проявятся способности.

– Ну, ну, не надо так, – предостерегла Делла. – У тебя есть все основания гордиться своей способностью – особенно учитывая, что проявилась она в столь раннем возрасте. Но осуждать других я тебе не позволю.

Делла дождалась, пока Биана пробормочет извинения.

Софи внезапно крайне заинтересовалась собственной обувью. Она, конечно, была согласна насчет осуждения, но… Стина была вечной победительницей в номинации «Худшая девочка Фоксфайра». Она вела себя так, будто была лучше всех, хотя ее отец на самом деле был бесталанным. И до Софи доходили слухи, что он занимается темными делишками, лишь бы пробиться в аристократию, несмотря на отсутствие способностей, – хотя она и не знала, правда ли это. А вот что она знала, так то, что Хексы ужасны, и она надеялась, что они переедут куда-нибудь очень далеко. Особенно потому, что они до сих пор пытались убедить Совет, что это их семья должна заботиться о Силвени.

– Что? – спросил Киф, когда Софи судорожно вздохнула.

Она покачала головой и вымучила улыбку, притворяясь, будто слушает разговоры Бианы об исчезновениях. Но… если родители Стины узнают, что мятежники обошли систему безопасности Убежища, они могут убедить Совет передать Силвени под их опеку. А если это случится, то…

– Ты слышала хоть что-нибудь, что я сейчас сказала? – спросила Биана, толкая Софи под руку.

– Не совсем, – призналась та.

Биана вздохнула:

– Отстой! Я сказала, что нам надо пойти и поиграть в защиту базы! У меня наконец-то появилась способность – и она даже лучше, чем у Софи!

– Ну, вот тут я даже не знаю, – перебил Киф.

Софи двинула его локтем, не давая договорить.

Благодаря некоторым недопониманиям ее дружба с Бианой иногда пошатывалась – но сейчас они наконец-то ладили.

К тому же у нее не было времени на игры.

– Мне надо с вами поговорить, – сказала она Алдену, отходя от друзей.

Алдена это явно не удивило.

– Почему бы нам не пойти в мой кабинет? Мне тоже нужно тебе кое-что сказать – наедине, – добавил он, когда Киф повернулся к ним.

Спорить Киф не стал. Но он глянул на двинувшуюся за Алденом Софи так, будто говорил: «Потом все расскажешь».

Фонтаны выпускали цветные струи над их головами, а они с Алденом проходили комнату за комнатой с вычурной мебелью и мерцающими канделябрами, пока наконец не остановились у слишком уж знакомого кабинета, где вместо двух стен был аквариум от пола до потолка, а две другие представляли собой окно, выходящее на зеркальное озеро.

Софи опустилась в то же мягкое кресло, где сидела, когда Алден объяснял ей, что придется усыпить свою семью и больше никогда ее не видеть, и попыталась убедить себя, что хуже новостей быть не может. Но потом она заметила на обычно гладком лбу Алдена глубокую морщину, и все увещевания улетели в молоко.

– Вижу, ты волнуешься, – сказал он через мгновение, – так что начну первым. Сегодня старейшина Кенрик посетил меня, чтобы сообщить о решении, которое Совет наконец-то принял насчет исцеления разума.

От опасения в его голосе на сердце потяжелело.

– Они не дадут мне вылечить Прентиса, да?

– На самом деле на этот счет они так ничего и не решили.

Он кашлянул и поднялся, вставая рядом с изогнутым окном и глядя на медленно садящееся солнце.

– Тогда что не так? – спросила Софи, ухватываясь за подлокотники кресла и готовясь к плохим новостям.

– Надеюсь, ничего. Но тут решать тебе, – он вновь обернулся к ней с абсолютно нечитаемым выражением лица. – Их решение может стать для тебя неожиданностью – для меня оно точно стало. И должен предупредить, что это приказ, а не просьба.

Софи сглотнула; во рту противно пересохло, а в голове тут же пронесся список наихудших вариантов.

И все же она никогда бы не подумала, что Алден скажет ей:

– Совет приказывает тебе исцелить Финтана.

– Почему?

Такое короткое слово – слишком короткое, чтобы содержать в себе лавину эмоций, бушующую у Софи в мыслях. Но она не знала, что еще сказать.

– Что почему? – спросил Алден через какое-то время.

– Не знаю, – Софи встала: ей нужно было двигаться, попытаться понять, почему отчасти хотелось рыдать, а отчасти – очень, очень сильно врезать куда-нибудь.

– Я просто не понимаю, почему Совет считает, что Финтан заслуживает исцеления, – признала она. – Вы ведь дали ему столько шансов на спасение, а он предпочел разрушенный разум.

Скорее всего, за такие слова ей должно было быть ужасно стыдно. Но она видела воспоминания Финтана. Она видела, как его жажда власти погубила пять пирокинетиков. Она видела, как он нелегально учит незарегистрированного пирокинетика разжигать Вечное пламя – скорее всего, того же пирокинетика, что похитил их с Дексом и начал пожар, из-за которого погибли сотни невинных людей. Она чувствовала его ненависть к Совету и знала, что он ни перед чем не остановится, чтобы разделаться с ними, даже если придется лишить рассудка и ее с Алденом тоже – и у него это почти получилось.

Алден вздохнул:

– Я не думаю, что кто-либо – даже Финтан – заслуживает провести бесконечность в безумной ловушке разрушенного разума.

Софи потянулась к его руке. Интересно, что он помнил из дней, проведенных в безумии?

– Но я понимаю, почему ты не хочешь исцелять Финтана, – тихо добавил он. – И я разделяю твои сомнения. Но у Финтана есть информация, которая может привести нас к мятежникам. Он сумел не подпустить нас к ней при взломе памяти, но благодаря тебе у нас появился второй шанс узнать, кого он покрывает. И ты лучше всех понимаешь, насколько важна эта информация.

Но одна только мысль о том, чтобы вновь оказаться в разуме Финтана…

– Я буду рядом, – пообещал Алден.

Софи тяжело опустилась в свое кресло.

– Просто это как-то… нечестно. Почему Финтана вылечат, а Прентис так и останется невменяемым? Единственное его преступление – попытка меня защитить!

Тень прошла по лицу Алдена, отчего он вмиг постарел на двадцать лет.

– Поверь, я лучше всех это понимаю.

– Простите, я не хотела…

– Я знаю – и не волнуйся, я не виню себя. Ну, по крайней мере не сильно. Просто меня это раздражает, как и тебя. На самом деле я сказал Кенрику о том же. Но он объяснил, что в этом и кроется проблема. С Финтаном легче. Исцелен его разум или нет, он виновен, и даже если бы он сразу нам все рассказал, мы бы изгнали его за его преступления. Но с Прентисом ситуация кардинально другая. Он не обязательно виновен, но и не совсем безвинный. «Черный лебедь» все еще считаются повстанцами. Да, они совершали хорошие поступки. Но они совершали их незаконно. И таким образом формально Прентис все равно преступник. Хотя фактически он дивного серого оттенка. А Совет умеет справляться лишь с белым и с черным.

– Значит, они навсегда оставят его безумным?

– Никто об этом не говорил, Софи. Но пока что очевидного решения нет, и Совет продумывает все возможные варианты и пытается понять, что лучше всего делать дальше. Кажется, ты не понимаешь, насколько плохо наш мир подготовлен к подобному. Перед Советом стоят дилеммы, с которыми никто не сталкивался за все тысячелетия нашей истории. Они признают, что пришло время меняться. Но они хотят убедиться, что изменения эти к лучшему, и перед тем, как двинуться дальше, им нужно больше информации, которой, будем надеяться, владеет Финтан. Поможешь нам ее получить?