Подавленные ранее чувства вновь проявляются, пока я убираю аптечку обратно в шкаф. Загибаясь от громкой музыки, я стараюсь заглушить боль и принимаюсь за посуду. Мой телефон вибрирует в кармане, и я вытираю руки о полотенце прежде, чем проверить свои сообщения. Есть одно вчерашнее голосовое сообщение от Миши, которое я все еще не прослушала, и новое текстовое сообщение от него же.

Текстовое сообщение мне кажется менее опасным из двух зол. Моя рука дрожала, пока я читала его снова и снова, а потом наконец-то ответила. Бросив телефон на столешницу, я сфокусировалась на уборке, потому что так проще. И просто это то, чего я сейчас хочу.

Миша

Я врываюсь в дом Эллы. Что-то плохое произошло, вероятнее всего, из-за её дебильного братца. Элла очищает низ столешниц с такой энергией, которой позавидует любой барабанщик. Её волосы собраны вверх, но несколько прядей свободно спадает на лицо. Я приближаюсь к ней сзади, желая прикоснуться, но вместо этого выключаю музыку.

Она роняет рулон с бумажными полотенцами, который держала, и он раскатывается по полу. — Ты чертовски напугал меня, — она прижимает руку к груди. — Я не слышала, как ты вошел.

— Ну, это вполне очевидно, — я ищу её глаза, переполненные несчастьем.

Она нервничает, собирая тарелки в стопку и унося их в шкаф, после чего снова возвращается к раковине. Она на взводе. В ней сейчас слишком много энергии. Её мама была такой же большую часть времени. Но Элла — не такая, как её мама, понимает она это или нет.

Я забираю тарелки из её рук и ставлю их в раковину. — Ты хочешь сказать мне, что все это время убиралась?

Постукивая пальцами по своим бедрам, она кивает головой. — Я не должна была посылать тебе это сообщение. Не знаю, почему все-таки я сделала это.

Она начала отворачиваться от меня, но я поймал её за низ рубашки. — Элла Мэй, прекрати говорить со мной так, словно мы — деловые партнеры. Я знаю тебя лучше, чем кто-либо другой, и вижу, когда ты чем-то обеспокоена.

— Я же сказала, что со мной все было в порядке. — Её голос звучал так, словно она пыталась подавить слезы. Эта девушка никогда не позволяла себе плакать, даже тогда, когда умерла её мать.

— Нет, ты не в порядке, — я притягиваю её за плечи ближе к себе. — Тебе необходимо отпустить это.

Она уставилась в пол. — Я не могу.

Подсунув палец под подбородок, я приподнимаю её голову, глядя ей прямо глаза. — Нет, ты можешь. Это убивает тебя изнутри.

Её плечи дрожат, и она позволяет своей голове опуститься мне на грудь. Я поглаживаю её по спине, говоря ей, что все будет хорошо. Это не много, но на данный момент этого достаточно.

В конце концов, она отходит. Её лицо непроницаемо. — Где Лила?

— Я оставил её с Итаном в мастерской. — ответил я, усаживаясь на кухонный стол. — Она должна вернуться сюда, как только её автомобиль будет в порядке.

Элла пристально смотрит в окно, погруженная в свои мысли. — Она могла бы просто поехать домой, после того как Итан закончит с её машиной. Ей не нужно возвращаться сюда.

— Где она живет?

— В Калифорнии.

— Тогда ей лучше всего не уезжать сегодня. — Я взглянул из окна на солнце, прячущееся за небольшими холмами. — Уже поздно, к тому она собирается сама сидеть за рулем, верно?

Элла кивает, накручивая волосы вокруг пальца. — Я беспокоюсь о том, что она сама поведет. Она очень испугалась, когда мы встретились с Грэнтфордом возле уборной, которая находится у озера.

Мои пальцы вжались в край стола. — Вы столкнулись с Грэнтфордом?

Она убирает от волос руку, позволяя ей упасть сбоку. — Да, но это не было чем-то грандиозным. Он просто вел себя как обычно, и ты знаешь сам как.

Я выпускаю столешницу из своей мертвой хватки, пытаясь вычистить злость из своей головы. Не важно, что говорит Элла, Грэнтфорд не должен был оставлять её одну на мосту той ночью, когда она чуть не прыгнула.

Я вытягиваю ноги перед собой и меняю направление нашей беседы. — Как ты все-таки подружилась с Лилой?

Она прикусывает нижнюю губу, размышляя. — Мы были соседками по комнате. — Она пожимает плечами, позволяя своей губе выскочить из-под зубов, и это сводит меня с ума, потому что все, что я хочу сейчас делать, так это укусить её. — Она была очень хорошей и, что самое главное, отличалась от всех моих здешних друзей. Мне хотелось перемен.

Я спрыгиваю со стола и двигаюсь по направлению к ней. — Перемены — это здорово, но замыкаться в себе — это совсем другая история, Элла…. Ты когда-нибудь рассказывала кому-нибудь, что произошло с твоей мамой?

Её плечи напрягаются, и она поворачивается в сторону двери, собираясь уходить. — Это не твое дело.

Я преграждаю ей путь. — Нет, мое. Я знаю тебя уже целую вечность, поэтому имею полное право знать, что творится в твоей голове.

Её глаза сужаются, и она ставит свои руки на бедра. — Убирайся с моего пути, Миша Скотт.

— Почему ты теперь называешь меня по фамилии? — спрашиваю я. — Раньше, когда ты злилась на меня, ты просто называла меня кретином.

— Я больше не использую подобные слова, — говорит она категорически. — Я стала лучше.

— Правда? — обвиняю я. — Потому что мне кажется, что ты все время злишься на меня.

— Я пытаюсь не злиться, — кипятится она. — Но благодаря тебе, мне очень трудно сдерживать себя.

— Ладно, тебе нужно еще время. Мне уже хватит твоего упрямого дерьма. — Схватив её за талию, я закидываю её себе на плечо.

Она издает испуганный вздох и начинает барабанить кулаками по моей спине. — Черт возьми, Миша, отпусти меня!

Игнорируя её, я выхожу через заднюю дверь и иду вниз по дороге. Я думаю о том, чтобы схватить её за задницу, только потому, что могу это сделать, но я боюсь, что она в ответ может укусить меня… хотя, это звучит неплохо.

— Миша, — яростно продолжает она. — Отпусти меня!

Моя мама выходит из дома как раз тогда, когда я несу Эллу в сторону гаража. Она одета в черное платье, слегка короткое для её возраста. Её волосы завиты, как у пуделя, и на лице слишком много косметики. Должно быть, у неё очередное свидание.

Она останавливается на верхней ступеньке и наклоняет свою голову в сторону, чтобы лучше рассмотреть. — Элла, это ты?

Элла перестает сопротивляться и приподнимает голову, чтобы взглянуть на мою маму. — Здравствуйте, мисс Скотт. Как поживаете?

— Здравствуй, милая, у меня все хорошо… но, почему Миша тащит тебя на плече? — спрашивает она. — Тебе больно?

Элла качает головой. — Нет, я в порядке. Просто Миша думает, что он забавный.

И это значит, что на самом деле ей нравится то, что я делаю, просто она не хочет этого признавать.

— По правде говоря, я беру её с собой прокатиться, — хитро говорю я, медленно двигая рукой вверх-вниз по задней части бедра Эллы, за что она игриво бьет меня по голове. — Я доставлю тебя на гонку на своей машине. И ты думаешь, что я извращенец?

Моя мама вздыхает, качает головой и открывает свою сумочку. — Так приятно снова видеть вас вместе. — Она достает ключи от машины и, стуча каблуками, сбегает вниз по ступенькам. — Миша очень скучал по тебе, пока тебя не было.

— Пока мам, — прощаюсь я, снова направляясь в сторону гаража, пока она садится в свой «Cadillac», припаркованный на улице возле обочины.

— Она собирается на свидание? — с любопытством спрашивает Элла.

— В последнее время она уже побывала на куче свиданий. — Я распахиваю автомобильную дверь и усаживаю её на пассажирское сиденье.

Она пытается выбраться. — Я никуда не собираюсь сегодня, Миша.

Я осторожно толкаю её обратно в кресло. — Я не позволю тебе сидеть в своей комнате и дуться, в то время как рядом обитает твой брат. Давай выберемся и немного повеселимся.

Она замолкает, скрещивая руки на груди таким образом, что её грудь практически выпрыгивает из топика. — Но я должна быть там, когда Лила вернется. Я не могу позволить ей вернуться к Дину и моему отцу, развалившемуся на кушетке.