– Я в Сохни недавно и не знаю многих общеизвестных фактов. Так и понял, что здесь причина в этом роде, из-за этого я не чувствовал вашего присутствия.
Возникла пауза. Сейчас можно извиниться и уйти, но ей хотелось побыть около него, хотя бы просто постоять рядом, ощущая, что их разделяет всего пара шагов.
– Я читал, что ваше племя обладает необычными способностями, и в какой-то степени вы все – видящие.
– Не все, господин Кайдо. Моя бабушка видящая, а я нет.
– Считается, например, что женщина из вашего племени под любой личиной узнает человека, с которым у нее хоть раз были близкие отношения, – это правда или суеверие?
– Обладать такой способностью – еще не значит быть видящей. Это наше врожденное свойство, но в то же время, как известно, маги-видящие этого не могут.
– Еще одна вещь, которой я раньше не знал. Кстати, кое-кто из магов может, я тоже обладаю такой способностью.
– Вы здесь всего несколько месяцев, со временем все узнаете…
Хеледика осеклась. До нее с некоторой задержкой дошло, что Хантре ей только что сказал. И что это значит.
Всякий знает, что тугурумы обитают в горных недрах и выползают наружу разве что по ночам. Если тугурум не успеет спрятаться до того, как взойдет солнце, люди наутро обнаружат невесть откуда взявшийся скальный гребень на том месте, где раньше ничего не было. Некоторые думают, что эти существа произошли от троллей, которые давным-давно жили в Сонхи, а потом ушли. Другие считают, что это порождения гор. Тугурумы не охотятся на смертных, но могут по случайности раздавить человека или что-нибудь разрушить. Они выходят на поверхность вдали от людского жилья и обычно никому не мешают.
Зато люди не прочь на них поохотиться: если на тугурума упадут лучи солнца, он враз окаменеет – и тогда берись за кирку! Внутри найдешь золотые жилы и самородки, да еще кое-какие особые минералы, которые ценятся дороже золота, поскольку нужны для изготовления боевых артефактов.
Трое амулетчиков Светлейшей Ложи которую ночь подряд выслеживали тугурума, похожего на громадную каменную колбасу. В этот раз он объявился вблизи скалы, где был пробит железнодорожный туннель. Звездное небо, окутанные тьмой горы, блеск рельсов в тусклом свете волшебных фонариков.
– Светает, – шепнул один из охотников.
Они убаюкивали добычу с помощью своих амулетов, словно трио слаженно играющих музыкантов. Казалось, в этот раз им повезет, но помеха пришла, откуда не ждали – с неба.
Никто не понял, что это было: что-то большое и темное спикировало прямо на них, со свистом рассекая воздух. Тварь издала леденящий вой, от которого, казалось, даже скалы содрогнулись. Тугурум с удивительной для такого существа прытью рванул наутек – но не в ущелье с потайными пещерами, а в туннель, до которого было куда ближе.
Все произошло так внезапно и быстро, что амулетчики не успели дать отпор. Когда они изготовились к бою, окаянная тварь уже умчалась прочь. Никто из них не смог бы рассказать, как она выглядела – клякса мрака, и никаких подробностей. Другой вопрос, что ей понадобилось: спугнуть тугурума и сорвать им охоту? Похоже на то…
Они вошли в туннель и по боковой галерее, огражденной металлическими перилами, направились к его восточному концу. Впереди сплошная чернота, хотя, по расчетам, как раз сейчас должно было показаться из-за гор солнце. Вскоре стало ясно, что выход перекрыт, его заслоняла какая-то темная масса.
– Обвал? – предположил один из амулетчиков. – Эта летучая гадина вызвала камнепад?
– Не обвал, а тугурум! – догадался второй. – На выходе он словил первые лучи.
– Прямо на рельсах окаменел, крухутакова задница! – с чувством выругался третий. – Нам за это премия будет или как?
– Надо послать мыслевесть, чтобы поезда задержали. Гляньте, как он перила помял…
По пешеходной галерее выбрались на ту сторону. Над вершинами горного массива занимался рассвет, по склонам растеклись молочные языки тумана. Тугурум выглядел словно обыкновенная каменная глыба, торчащая из-под арки туннеля.
Гостиница «Пьяный перевал» в давние времена была горным замком, оборонявшим одноименный перевал от врагов. Когда граница Ларвезы отодвинулась на юг, он долго стоял в запустении, а потом его прибрал к рукам предприимчивый житель соседней деревни, выкупивший развалину у Ложи по дешевке благодаря содействию родственника-мага. С тех пор как проложили железную дорогу, через перевал мало кто ходил, и постояльцев было негусто. Хозяин держал магазин и виноградник, это и обеспечивало ему доход, а гостиница была предметом его гордости: не всякий сельский лавочник владеет собственным замком!
Нынче на его улице «перевернулась телега с яблоками»: небывалый наплыв клиентов. Из-за окаменевшего в туннеле тугурума движение на железной дороге остановилось. Пассажиры потянулись в обе стороны через Пьяный перевал – чтобы сесть на поезда, которые доезжали до ближайших к перекрытому туннелю станций и отправлялись обратно.
В огромном камине обеденного зала пылал огонь, на стене грубой кладки висел на почетном месте старинный боевой топор.
– Гляньте, какая знатная штукенция! – восхитился Ривсойм. – Ему, наверное, больше тысячи лет.
– Тысячи две-три, – жизнерадостно отозвался Грено Дурной Глаз, только что пропустивший вторую кружку пива. – А помнишь, кто-то из театральных столпов изрек, что в хорошей пьесе, ежели в первом акте на стенке висит топор, под занавес обязательно кого-нибудь зару…
Орвехт развернулся так стремительно, что парень сразу осекся, спохватился и промямлил:
– Нет-нет, не обязательно… Особенно если… если его на ближайшее время спрячут, и никто не найдет…
– Бестолочь, – хмуро подытожил Суно. – Чему я тебя всю дорогу учил? Что ж, будем надеяться, что тебе удалось завернуть этот посыл.
И пошел разыскивать хозяина, который проявил понятливость, снял злополучный топор и куда-то унес, заверив почтенного мага, что раньше чем через месяц, не вернет его на прежнее место.
Им предстояло переночевать в «Пьяном перевале», а наутро добраться до станции. Кое-кто не захотел ждать, но Суно решил задержаться до завтра. Из окон открывались такие виды, что дух захватывало: величественные горные склоны всех оттенков коричневого и пепельного под облачным пологом, темные пятна перелесков, далекие заснеженные вершины. Созерцать эту картину можно часами, не надоест. И закрадывалась в душу печаль, не имеющая ничего общего с обычной хандрой равнинного жителя: в ней присутствовало ощущение границы между двумя бесконечностями – землей и небом, жизнью и смертью. Пожалуй, даже не печаль это была, а схожее с ней другое чувство: ностальгия по манящим необъятным просторам, которые вот они, рядом, но тебе туда пока еще путь заказан.
То-то и коллега Хантре выглядел так, словно что-то его поразило, и он все не может опомниться. Суно поинтересовался, не улавливает ли он какую-нибудь угрозу.
– Опасности нет, – с сомнением в голосе произнес видящий.
– Вы уверены, что нет? – внимательно глядя на него, хмыкнул маг Ложи.
– Есть, но не для всех, – уточнил рыжий.
– Для кого она есть?
– Вроде бы для меня. Но я не знаю, опасность ли это. Может, просто горы сбивают с толку, у меня от них голова идет кругом.
– Вам что-то мешает увидеть?
– Возможно.
– Что вам мешает?
Орвехт задал вопрос, использовав особые вибрации голоса и в дополнение слабый магический импульс: прием из дознавательского арсенала.
– Коллега Суно, спасибо за попытку помочь, только из этого ничего не выйдет, – после короткой паузы ответил Хантре.
«Вот как, ты отследил, что я сделал, – подивился про себя Орвехт. – Хотя в то же время моя уловка не сработала. Обычно бывает наоборот».
Подошел улыбающийся Тейзург – он объявился после инцидента в туннеле и вместе с ними отправился в путешествие по заброшенной горной дороге. Сказал, что решил присоединиться ради безопасности пассажиров. Коллеги сердечно благодарили его, отчасти из дипломатических соображений, отчасти искренне: кто загнал тугурума на рельсы, неизвестно, но присутствие столь могущественного мага вполне может отпугнуть злоумышленников. Суно был настороже, поскольку давно усвоил: ежели коллега Эдмар начинает радеть о чужом благе и демонстрирует достойное похвалы благородство – жди от него какой-нибудь пакости.
