— Почему же? — оторопел капитан.

София понимала, что это уже другой танец, непохожий на тот, в который ее вовлек коварный герцог Гамильтон. Здесь шаги были прямее и проще, но все равно она не хотела оступиться. Капитан Гордон был красив и обаятелен, чем, несомненно, умел пользоваться, теперь же он явно намеревался добавить Софию к числу своих побед.

Она могла притвориться, что не против этой игры, и удерживать его на расстоянии, пока не вернется Мори, но… София знала, что не пойдет наперекор совести. Поэтому попыталась убедить его, впрочем, не открывая всего.

— Вы хороший, добрый человек, капитан. И я благодарна за ваш подарок, но я чувствую, что он был преподнесен с определенным смыслом, и я не хочу вас обидеть, приняв чувства, на которые не смогу ответить.

Его брови немного приподнялись, будто он не ожидал, что ему могут отказать. София подумала, что он оскорбился, но, помолчав минуту, капитан взял перчатки и медленно произнес:

— Понимаю.

И она действительно поверила, что он понимает, когда он обвел ее глазами и едва заметно улыбнулся.

— Пожалуй, я ошибался, предположив, что вам нужен такой подарок. Похоже, что перчатки мистера Мори вам подошли лучше.

Глаза выдали ее, подтвердили его догадку, и она знала это.

— Итак, — промолвил он доброжелательным голосом, — графиня знает?

София покачала головой. От столь неожиданного поворота ее всю пробрало ледяным холодом. Она в страхе подняла на него глаза и с мольбой в голосе произнесла:

— Вы же не расскажете ей?

Он молчал так долго, что она уже и не знала, каким будет ответ. А потом он аккуратно спрятал красивые вышитые перчатки под камзол и с прежним любезным видом снова посмотрел на нее.

— Слово чести, — уверенно произнес он и протянул ей руку. — А теперь проведите меня обратно. Корабль и команда ждут меня, и, сдается мне, я уже опаздываю.

Больше всего София боялась разговора с графиней, но, когда «Эдинбург» поднял паруса и ушел на север, пожилая женщина сказала лишь:

— Капитан Гордон — очаровательный мужчина.

Она низко склонилась над шитьем, и замечание ее прозвучало рассеянно, как будто она не хотела отвлекаться от рукоделия. Но София почувствовала последовавшее за этим многозначительное молчание и поняла, что графиня ждет от нее ответа.

— Да, — сказала она. — Он очень мил.

— Будь я помоложе, сама бы полюбила его. Но такой мужчина, — прибавила графиня, — не для каждой женщины.

Тут она наконец подняла глаза, и в ее улыбчивом взгляде София увидела понимание и прощение. И хоть они не говорили об этом напрямую, она не сомневалась, что графиня каким-то образом узнала, что произошло между нею и капитаном Гордоном на садовой дорожке, и какие бы надежды ни питала графиня, они были забыты без сожаления и больше не будут упомянуты.

Мне не нужно было заглядывать в «Старый шотландский флот», чтобы узнать, что написанное мною происходило в действительности, и все же я заглянула. Как я и предполагала, там упоминалось обо всем: и о переименовании корабля капитана Гордона «Король Вильгельм» в «Эдинбург», и о его путешествии в октябре на север, и о мятеже матросов в Лейте.

А потом он, похоже, сдержал слово и постарался сделать так, чтобы его корабль не стоял на пути короля Якова и французской армады, если бы те решились прибыть в Шотландию.

«Корабль, — писал он в одном докладе, — сильно пострадал от непогоды, в которую мы попали на севере. Ему требуется ремонт». А позже, послав запрос и получив разрешение поставить «Эдинбург» в сухой док, в декабре он сообщал в адмиралтейство: «Ныне все доки заняты, и бригадир рабочих не может сказать, когда хоть один освободится». Еще позже, в январе, он докладывал, что корабль осмотрел бригадир и заключил, что «Эдинбургу» потребуется серьезный ремонт и, может, его даже вообще придется перестраивать. «Какое-то время мне нет необходимости присутствовать здесь, — заключал капитан Гордон, — потому я хочу через вас испросить у Ее Величества разрешения приехать в город».

«Умно», — подумала я, закрыв книгу. Рискованно, но умно. Ему удалось освободить северные воды для своего короля.

Однако у меня возникло подозрение, что обитателям Слэйнса следовало больше думать об опасности, которая путешествует по суше.

XIII

Пришедший ноябрь принес с собой неделю изнурительных дождей, немилосердных ветров и неожиданного гостя. Явился он верхом на лошади и буквально влетел в конюшню с яростным порывом пронзительного северного ветра и стоявшего стеной дождя. Отяжелевшие полы промокшего насквозь плаща прилипли к пышущим паром бокам скакуна. Софии, которая коротала время, разговаривая с волоокой кобылой и скармливая куриные потроха мастифу Хьюго, ворвавшийся в конюшню незнакомец показался порождением каких-то потусторонних сил. В ее глазах он был чернее и огромнее самого дьявола.

Когда он выпрыгнул из седла, она отступила на шаг, держа Хьюго за ошейник. Ее удивило, что пес не зарычал и даже не прижал уши. Сама же она уже оценивала расстояние до двери, прикидывая, удастся ли выскользнуть, не обратив на себя внимания спешившегося всадника. Он стоял спиной к ней, и, видя его рядом с лошадью, София поняла, что он на самом деле не такой уж высокий, как ей показалось сначала. Вообще-то он, похоже, даже был ненамного выше ее самой. Ее ввел в заблуждение большой капюшон, прикрывавший его лицо.

Немного успокоившись, она стала наблюдать за ним, пока он занимался лошадью: сначала снял тяжелое седло, потом пучком чистой соломы вытер ходящие ходуном бока животного. «Нет, никакой дьявол не стал бы так заботиться о лошади», — подумала София. Она снова посмотрела на Хьюго, спокойно стоявшего рядом, и ее страхи пошли на убыль. Окончательно они развеялись, когда мужчина, наконец откинув черный капюшон, открыл худое обветренное лицо с приятными чертами, подчеркнутыми аккуратной стриженой бородкой со светлыми пятнами, которые указывали на его зрелые годы. Волосы на не покрытой париком голове также серебрились проседью и были завязаны сзади совершенно не по моде.

— Прошу прощения. Я испугал вас? — В приятном голосе слышался выговор горца. — Вы стоите в тени, и я сначала принял вас за конюха. Здесь есть такой?

— Конюх? — Где в это время находился Рори, София не знала и растерянно посмотрела по сторонам.

— Ну да ладно. Мне нужны попона и стойло, я сам все сделаю. — Недалеко от него нашлось свободное стойло, и, когда вскоре появился Рори, лошадь уже стояла там, накрытая попоной, которую незнакомец нашел на соседней ограде.

Рори прищурился.

— Полковник Грэйми? — неуверенно произнес он.

— Да. — Мужчина удивленно кивнул. — Не думал, что меня запомнили. Прошло уже два года после моего последнего приезда.

Тот факт, что Рори действительно его запомнил, и уважение, написанное на его лице, указали Софии на то, что это был не обычный гость.

Полковник тем временем все еще думал о лошади.

— Ей нужна теплая еда, — сказал он Рори. — Сможете сделать? Мы весь день скакали под проливным дождем.

Рори кивнул, но в его коротком молчаливом взгляде было больше беспокойства о самом полковнике, который промок до нитки. Должно быть, он подумал, что, если полковник как можно скорее не согреется, это наверняка скажется на его здоровье.

— Я сделаю все, что нужно, — сказал Рори о коне. — А госпожа Патерсон проведет вас в дом.

— Госпожа Патерсон?

Он посмотрел на Софию с таким нескрываемым любопытством, что она невольно улыбнулась. Не его вина, что он принял ее за служанку. Еще бы, ведь она так уверенно себя чувствовала в конюшне и к тому же была в старом платье и грязных ботинках. София отпустила ошейник мастифа и присела в реверансе.

— Полковник, я с удовольствием проведу вас к графине и графу Эрролл.

Уголки его глаз сложились веселыми складочками, в седеющей бороде блеснула улыбка.

— Я с таким же удовольствием последую за вами.