Может это попытка сбежать? Зацепиться сознанием и телом за ничтожную возможность вырваться из этой грёбаной реальности?

Господи, пожалуйста, прикажи отсосать, трахни в глотку и куда только не пожелаешь, только не делай того, что запланировал. Выполню всё, что не потребуешь… безропотно, любой приказ, любую унизительную позу и действие, скажу, прогнусь, стерплю, промолчу или закричу – всё что не захочешь и как только не захочешь, но, умоляю, остановись! Давай вернёмся, пожалуйста!

Последние ясные мысли, беззвучные призывы о помощи и понимании, болезненными конвульсиями вспыхнули и тут же растворились в плотном мраке вечного небытия, тлеющими светлячками затихающей агонией абсолютного ничто. Как бы я хотела остаться в эти минуты пустой бесчувственной оболочкой… не ощущать и не понимать, что ты делаешь и как это делаешь. Как медленно обходишь со спины, заставляя чувствовать тебя ещё острее, реагировать на любое движение и прикосновение ещё болезненней и глубже! Вздрагивать под давлением кожи твоих перчаток и тугого кольца широкого твёрдого ошейника, напрягаться до режущих судорог в скованных мышцах при плотном захвате незащищённой шеи в жёсткие тиски холодной мёртвой кожи, пропуская через нервы в позвоночник каждый звук, каждый виток закручивающейся резьбы на стяжках замка поверх шейных позвонков.

– Тебе это больше не понадобится.

Меньше минуты, чтобы освободить мои запястья от моего же ремня. Ещё несколько грёбаных секунд твоих аккуратных и таких заботливых движений, чтобы завести мне руки за спину и зафиксировать их в кожаных манжетах неразрывных «браслетов».

Кажется, у меня кружится голова, я больше не могу стоять на коленях и подобно бездушной кукле подчиняться каждому касанию и манипулированию твоих пальцев! Возможно я бы и снесла всё это, практически все эти неощутимые тиски с тяжестью наручников и ошейника, все твои обряды и действия над моим безвольным телом, но, как, бл**ь, я могу это терпеть, переживать и пропускать сквозь себя именно здесь, в этом треклятом месте?! Ясно осознавать, что кроме одного Дэниэла Мэндэлла, больше никто знать не знает, где мы!!! А я и подавно!

– Ложись на бок! – спокойный тёплый шёпот у плеча, с давлением ладоней на талии и предплечье. Радуюсь, что не вижу твоего лица… но схожу с ума от слишком осязаемой тени за своей спиной, буквально скользящей по голой коже, затылку и в волосах.

Новый приступ паники с участившимся дыханием и аритмией, как только щека соприкасается с поверхностью пелёнки, с обильной порцией слюны, побежавшей из растянутого уголка рта. Меня начинает опять выбивать нещадными ударами восставших из короткого забвения мыслей, замелькавшими перед поплывшим взором жутких образов необратимого будущего… моего самого ближайшего будущего!

Глухой металлический звон-щелчок замка карабина по кольцу ошейника прямо под затылком, подобно звуку взведённого курка, шоковой отдачей-прострелом в сам затылок. Меня не то что передёргивает, а в буквальном смысле подбрасывает, сбивает такой мощной волной с замыканием по всем контактам, что начинает клинить и корёжить до самого основания. Любое ощущение мёртвой тяжести на шее, её острый оттиск-отзвук по всему телу воспринимается взбунтовавшимся сознанием как за реальную смертельную угрозу физической атаки осязаемых скребущихся когтей под самой кожей.

Неосознанная попытка подскочить, вырваться, как можно скорей содрать с себя эти грёбаные ощущения, этот отвратный зуд в нервах и костях, моментально пресекается крепким захватом рук Дэниэла.

– Эллис, твою мать, не дёргайся… Эллис!!! – чёрт, что ты делаешь, отпусти!!! Сними с меня это, прошу, умоляю, не надо! – Эллис, ты себя сейчас покалечишь Прекрати! Хватит!.. Тише… тише, моя девочка… – живая тяжесть твоего тела накрывает сверху, перехватывая и пережимая все конечности жёстким вымеренным захватом, сводя на нет любую попытку вырваться или просто пошевелиться.

– Ну, всё!.. Успокойся! Тише… всё хорошо. Я рядом! Я всегда буду рядом! Помни и думай об этом, и не смей больше так делать! Дыши ровно! Перестань плакать и паниковать! Ничего страшного не случилось и не случится. Мы здесь совершенно одни! Никто не увидит тебя такой… обещаю!

Боже, зачем ты всё это говоришь?! Зачем опять включаешь режим заботливого папочки и режешь этим по живому?!

– Ты здесь только со мной… только со мной! Больше никого… – бл**ь, ты специально снял перчатку, чтобы я снова почувствовала твои пальцы и твою живую кожу? Fuck!!! Зачем ты так, зачем?!

Нежное, невыносимо ласковое касание с поглаживанием по виску и мокрой щеке, убирая и заправляя за ушко и спину каждую сбившуюся прядь.

– Тише, тише, моя девочка… будь умницей. Ты же у меня такая сильная и отважная… – как ты вообще можешь так и такое говорить и особенно сейчас? Как тебе удается ухватить меня за сердце и неощутимым сжатием пальцев сбить его обороты почти в несколько раз, мгновенно накрывая и окутывая своей подминающей теплотой, вливаясь под кожу прямо в вены, усыпляя горячим шёпотом бешеную пляску агонизирующих эмоций, сводя на нет хаотичное метание пугающих образов взбесившегося подсознания…

– Всё хорошо… всё хорошо. – невесомое скольжение по плечу, предплечью, напряжённому изгибу руки, запрещённым воздействием, высекая поверх дрожащей кожи приливы томного зуда, горячие разливы статистических разрядов… Мать твою, остановись! Не смей!!! Не заставляй меня снова это чувствовать!

Сжимаю зубы до скрежета в эмали, до судорожного давления в дёснах, желая взвыть, но только не стонать от первых вспышек ненормального наслаждения, но твоя рука уже сместилась на талию, беспрепятственно поглаживая обнажённую плоть неспешными круговыми поддразниваниями. Пытаешься перенастроить мою паническую дрожь на эротическую? Fuck!

– Отпусти… отпусти это. Тише… шшш… – порывистым шёпотом по виску и щеке, задевая мокрые ресницы и воспалённую поверхность глаза, в унисон с плавным скольжением пальцев и ладони по бедру, шёлка рубашки и плотной ткани брюк по спине, ягодицам и ногам, с нажимом и давлением более чёткого твёрдого рельефа живых мышц и… твоей каменной эрекции.

Сжимаюсь ещё сильней, в немощной попытке удержаться, огородиться хотя бы на физическом уровне от этого грёбаного соблазна, желания расслабиться и… поддаться, выгнуться, раскрыться своей запульсировавшей опухшей киской навстречу осязаемой точке моего вечного вожделения, прижаться всей горящей промежностью и мокрой вульвой к большому упругому члену прямо поверх брюк под моими ягодицами!

Зачем ты меня опять заводишь, зачем?.. О, господи… Как же я ненавижу твои пальцы, всего за секунду разжигающие во мне ненормальную дрожь неконтролируемого возбуждения, соскальзывающие с бедра на сверхчувствительный лобок, к уязвимой линии сжатых половых губ, едва ощутимыми мазками по незащищённым эрогенным точкам и гладкой коже, по распухшим и натянутым от ритмичного притока крови долькам стонущей киски, невесомыми ударами выбивая и притягивая более интенсивные нестерпимые приливы сладкой эйфории. Ещё немного и из моего горла начнут вырываться стоны неудержимого вожделения. Кажется, твои пальцы контролируют ритм возбуждённой пульсации не только в моём клиторе и ноющей вагине, им удалось перенаправить этот пылающий очаг безумного затмения прямиком в мою голову, в центр моего вопящего противостояния, заглушая и выбивая все прежние настройки с частотами агонизирующих волн.

– Вот так! Умница! Моя послушная девочка! – царапающий бархат твоего шёпота тягучей патокой прямо в сжимающихся стенках влагалища и на моих стонущих голосовых связках. Горячий отпечаток извивающегося кончика языка возле уголка глаза, слизывая острую соль моих слёз, точечным скольжением возле века, раздражающим рисунком обжигающего оттиска по воспалённой коже. Ещё немного, и сознание окончательно расплавится, в этом кипящем токсичном коктейле твоих изощрённых пыток – твоём дыхании, голосе, коже, касании и сдержанном возбуждении. Не знаю, что больше добивает и рвёт изнутри ощутимыми разрезами – чувствовать и понимать, как ты меня хочешь или так и не испытать этого на себе в полной мере. Смиренно подчиняться и ждать, когда ты вдоволь насытишься моей беспомощностью и уязвимостью, пока не доведешь мою наготу и беззащитность до наивысшего предела, лишая мое тело любых прав на любое движение или протест. Осторожно, методично, с изяществом искусного палача, переплетая меня всю от головы до кончиков пальцев на ногах узлами невидимых веревок, неразрывным шибари единоличного владельца, пережимая и затягивая упругую леску на всех эрогенных точках снаружи и изнутри…