Дункан смотрел на пояс верности, разинув рот от удивления. Однако не успел он хорошенько разглядеть странную кожаную вещицу с блестящим замком впереди, как Элайна побежала к сундукам.
Дункан в два шага нагнал жену, обхватил за талию, подтащил к кровати, рухнул на нее вместе с Элайной и, пригвоздив жену ногой, чтобы не вырвалась, начал внимательно исследовать странное изобретение.
— Вот черт! — присвистнул он.
Элайна дернулась всем телом, но Дункан закинул ей руки за голову.
— Что это такое? — спросил он.
— Пояс верности, — мрачно ответила Элайна.
— Никогда не видел такого.
— Его придумал Франческо Карраро… папин друг.
— Откуда он у тебя?
— Папа привез из Италии. И мне, и маме.
— Значит, твоя мать надела эту штуку на тебя, чтобы ты доехала до меня целой и невредимой? — Дункан потянул за переднюю кожаную полоску пояса.
— Да. — Элайна отвернулась: от Дункана премерзко пахло.
Он рывком перевернул Элайну на живот, чтобы посмотреть, как устроен пояс сзади. Центральная полоска кожи была надежно прикреплена к ремню, опоясывавшему талию.
— Сейчас же отпусти меня! — возмущенно крикнула Элайна, вспыхнув от смущения.
Не обращая ни малейшего внимания на ее вопли, Дункан уставился восхищенным взглядом на ягодицы жены, разделенные темно-коричневой полоской ремня. Диво как хороши! Кругленькие, упругие. Осторожно погладив одну из них, Дункан улыбнулся. Какое счастье, что с его женой все в порядке! Он уж подумал бог знает что, а это всего лишь дурацкий пояс! Ущипнув Элайну — будет знать, как пугать его! — Дункан снова перевернул ее на спину и впился взглядом в замок пояса.
— А как ты его открываешь? — Просунув палец под центральную полосу, он провел им сверху вниз по гладкой коже и легонько потянул за ремень.
— Ключом, — ответила Элайна.
— И где же этот ключ?
Палец Дункана снова скользнул под ремень, и у Элайны перехватило дыхание. Когда наконец муж прекратил свои манипуляции и, подняв голову, вопросительно взглянул на Элайну, она с облегчением вздохнула.
— Я… дам его тебе, если ты примешь ванну. Дункан застыл в полном недоумении.
— Ванну? Но ведь сейчас июнь, а не июль. За каким дьяволом мне мыться?
— А при чем здесь июль?
— Я принимаю ванну дважды в год, — сообщил Дункан. — В последний день января и в последний день июля. А почему ты хочешь, чтобы я изменил своим привычкам и вымылся в середине июня?
— Потому что… от тебя не очень хорошо пахнет.
— Что?!
— Я сказала…
— Я слышал, что ты сказала! Не глухой. Но что ты имеешь в виду, черт подери?
Элайна лежала в неудобной позе: руки закинуты за голову, бедра и ноги придавлены к кровати. Жертвенная овца, да и только! Она потеряла терпение.
— Я имею в виду то, что от тебя воняет! Даже находиться рядом с тобой не желаю и не дам тебе ключа, пока ты не примешь ванну!
Дункан отстранился и удивленно взглянул на жену. Он не ожидал, что она способна сказать такое, однако уступать не собирался.
— Ты отказываешь мне, своему мужу, в законных правах?
— Я тебе ни в чем не отказываю, но если ты не сделаешь мне любезность и не примешь ванну, я не…
— Ты мне отказываешь! — Дункан грозно нахмурился.
— Нет, я… — Договорить Элайна не успела. Дункан, внезапно отпустив ее, соскочил с кровати.
— Что ж, посмотрим! — Он начал собирать разбросанную по полу одежду.
Сев, Элайна встревожено наблюдала, как одевается муж.
— Что ты собираешься делать? — спросила она и, когда Дункан волком глянул на нее, внутренне сжалась. Он уже почти оделся и Элайна, собравшись с духом, задала еще один вопрос: — Хочешь расторгнуть наш брак?
Она вздрогнула. Если Дункан и в самом деле так поступит, последствия будут ужасными. Ей придется с позором вернуться в Уайлдвуд, а маме — до конца дней жить с негодяем Гринведдом. Нет, этого нельзя допустить! Элайна подняла глаза к пологу, где лежал ключ.
— Расторгнуть, говоришь? — Дункан рывком повернулся к ней. — Это было бы страшной глупостью. Чертова простыня уже наверняка свисает с перил. Не забыла про нее? Про простыню, которую сшила твоя мама, а я запятнал своей кровью?
Элайна с облегчением вздохнула. Значит, он не собирается расторгать брак.
— Тогда что ты задумал? — спросила она, но ответа так и не последовало. Одевшись, муж устремился к двери.
Громко захлопнув ее, Дункан поднял руку, понюхал подмышку и нахмурился. От него пахло именно так, как должно было пахнуть в июне. Однако женушке этот запах не нравится. Она предпочла бы, чтобы он вымылся и напудрился, как какой-нибудь расфранченный английский денди. Нет уж, не бывать этому! Если Дункан уступит ей в этом, Элайна заставит его носить штаны. Гадкое и неприличное изобретение. Тело не дышит, то, что должно быть скрыто от посторонних глаз, выставлено наружу. Ни один уважающий себя шотландец ничего подобного не наденет!
Дункан мылся два раза в год и не собирался менять своих привычек. А если его женушка вознамерилась перевоспитывать его, она скоро поймет, что не на того напала. Пусть только посмеет отказывать ему в супружеских правах… ей придется в этом раскаяться. Перед глазами Дункана возник образ Элайны. Вот она лежит перед ним голенькая, в одном только кожаном поясе с замком посередине.
Чертовски возбуждающее изобретение. А жена его просто прелесть. Фигурка у нее — что надо. Он не отказался бы еще разок взглянуть на Элайну в поясе, а еще лучше — вообще безо всего.
«Да, первая брачная ночь не задалась», — мрачно подумал Дункан, направляясь к лестнице, ведущей на первый этаж. Ну ничего, будут и другие ночи. Вот только как вытащить Элайну из этого чертова пояса?
И тут Дункана осенило. А ведь он может это сделать! Нужно лишь переговорить с кузнецом.
Элайна печально вздохнула, но тотчас овладела собой. Ладно, нечего разлеживаться. Пора вставать и одеваться. И снять поскорее этот проклятый пояс. Он хорош для того, чтобы избегать домогательств мужа, но крайне неудобен, когда нужно справить естественные надобности.
Встав на край кровати и держась за столбик, чтобы не свалиться, Элайна пошарила по пологу в поисках ключа. Похоже, она забросила его дальше, чем хотела, поскольку никак не могла его нащупать. Да, не слишком удачное место, чтобы прятать ключ.
