– В Прагу? – прошептала я с тревогой.

– Вы меня не убедили, – прервал воцарившуюся тишину Годфри. – У моей жены есть причины беспокоиться за свою личную безопасность в этом городе. Смутные слухи о политических и общественных волнениях и еще менее надежная информация об этом таинственном существе не оправдывают подобного риска.

Годфри говорил очень вежливо, но в его голосе слышалось полное безразличие. Он пристально смотрел на пепел на конце сигары, как будто вопрос, когда же он упадет в пепельницу, волновал его куда больше, чем странная просьба барона.

Глаза Ротшильда возбужденно заблестели. Такой же блеск я замечала во взгляде Ирен, когда она расследовала очередное таинственное дело.

– Как я понимаю, вы хотели бы все подробно обсудить. Но время не на нашей стороне, поэтому я вынужден изъясняться прямо. Вы, конечно, намекали сейчас на притязания короля Богемии по отношению к вашей жене?

Годфри, не моргая, смотрел на сигару, храня молчание. Но я не удержалась и воскликнула:

– Вам известно об этом?

– Ну конечно, мадемуазель Хаксли. Две дамочки пытаются сбежать из Праги, и король Богемии посылает секретных агентов преследовать их – поверьте, подобное происшествие не может пройти незамеченным. Сейчас в Праге творится нечто странное. Вы можете полностью доверять моей информации. В Европе только-только воцарился покой, и не хотелось бы, чтобы всякие таинственные события нарушили его.

– В Европе не знают покоя со времен Бонапарта, – возразила Ирен.

– Тем важнее следить за каждым колебанием земли и за каждым движением ее обитателей, будь то во Франции или в Богемии. Нации и их правительства связаны друг с другом. И мы, Ротшильды, знаем это, как никто другой, ведь мы пустили корни в разных частях континента. Даже волос не упадет ни с чьей головы, чтобы мы об этом не узнали. И если по Праге снова расхаживает Голем, для нас это свидетельство политических проблем, а не просто мистический знак свыше.

– Посылать мою жену в Прагу, зная о том, что король питает к ней враждебные чувства, – это верх самонадеянности, – заявил Годфри. – А без Ирен мы с мисс Хаксли потеряемся в богемском лесу, как маленькие беспомощные дети.

– Не стоит недооценивать себя и свою помощницу, – упрекнул Годфри барон. – К счастью, я не согласен с вами. – Он улыбнулся и повернулся к Ирен: – И я уверен, что мадам Нортон сможет найти подходящий способ вернуться в этот город, инкогнито или открыто. Разве я не прав? – поклонился он моей подруге.

– Конечно правы, барон, – согласилась Ирен. – Но и мой муж тоже прав. Я не знаю, как король отреагирует, если я появлюсь в Праге. Может быть, он захочет убить меня или похитить. Вероятность такого развития событий нужно учитывать.

– Да-да, я осознаю, что вы подвергаетесь риску, мадам. Однако недавно вы ездили на родину куда более грозного противника, чем Вильгельм фон Ормштейн, и никакой риск вас не остановил.

Ирен уставилась на барона с недоумением. Но я заметила, что она напряженно сжала пальцами рукоятку мундштука.

– Вы имеете в виду, барон…

– Вашу поездку в Лондон. В этом городе вам находиться гораздо опаснее, чем в Праге. К тому же там вы имели дело с полковником Мораном. Я не встречал человека страшнее. И, думаю, он все еще держит на вас зло.

– Так, значит, он жив? – спросила Ирен.

– Больше я ничего не могу вам сказать.

– А Квентин Стенхоуп? – дрожащим голосом произнесла я.

Барон загадочно улыбнулся:

– Об этом я тоже не могу говорить, мадемуазель Хаксли. Полагаю, вы достаточно проницательны, раз уже перестали носить траур по нему.

– Вы так много знаете о наших делах, – покачал головой Годфри. – Ваши шпионы явно опытнее нас. Зачем же вам нужны мы?

– Наши шпионы просто делают свою работу, однако в Богемии требуется особый подход. У меня есть доверенные люди среди слуг, но найти тех, с кем высшие слои общества держатся на равных, очень сложно.

– Вы и вправду напоминаете месье Ворта! – с восхищением воскликнула Ирен и понимающе посмотрела на меня.

Я боялась, что барон с презрением отнесется к такому сравнению. Но он, похоже, просто не понимал, в чем дело.

– Месье Ворт, – принялась объяснять Ирен, – хотел, чтобы я выходила в свет в самых изысканных его нарядах и заманивала к нему таким образом богатых клиентов. Они видели бы мои платья и хотели бы купить такие же.

Барон хлопнул в ладоши от удовольствия:

– Великолепно! У вас дар, мадам. Вам помогают если и не настоящие короли, как Вильгельм фон Ормштейн, то короли торговли вроде Ворта или Тиффани. Ваша новая роль в мире моды идеально подходит для осуществления моих планов.

– Но вы имеете дело не с обычными своими агентами, барон, – возразил Годфри. – Шпионы беспрекословно исполняют все ваши приказы, однако не могу обещать, что мы будем так же послушны.

– Это верно, – озорным тоном подхватила Ирен. – Мы готовы выполнять ваши просьбы, только если будем уверены, что действуем ради благого дела.

– И что же такое благо, мадам? Насколько я понимаю, вы предупреждаете меня, что у нас с вами могут возникнуть противоречия.

– Мы предупреждаем вас, что главное здесь – вопросы чести. Ей мы служим в первую очередь. Все остальное для нас второстепенно.

Барон снова поднял вверх палец:

– А как же ваши собственные интересы?

– Интересы? – Годфри посмотрел на нас с Ирен, словно советуясь. – Если обстоятельства того требуют, мы готовы пожертвовать своими интересами.

– Превосходно! Агенты со столь высокими нравственными принципами – именно это мне и нужно. Как я уже говорил, цель нашей семьи – обеспечить мир в Европе, где многие страны так часто враждуют. Войны уносят жизни людей, разрушают землю, дома, экономику. Ротшильды всегда боролись с разорением и упадком. Мы слишком хорошо помним, что это такое.

– Как бы то ни было, вы и о себе никогда не забывали, – заметила Ирен.

– Ни о себе, ни о тех, кто нам служит, – сказал барон, слегка поклонившись нам. – В связи с этим я хотел бы вручить вам небольшие подарки как символ нашего тайного союза. Разумеется, мы заплатим вам, хорошо заплатим, если ваша миссия увенчается успехом. Но сначала… – Он повернулся к двум мужчинам, которые в течение всего разговора молча и неподвижно находились возле двери, как сторожевые псы. – Будьте любезны принести то, о чем я вам говорил, из подвала.

При слове «подвал» Ирен подняла брови, словно предвкушая что-то приятное. Годфри насторожился, а у меня перед глазами встали влажные каменные своды и огромные крысы с красными глазами. Мы и так уже сидели в подвальном помещении, и хотя французы считают, что в их роскошных дворцах грызуны водиться не могут, у них, как в любой стране, возникает много проблем с ними.

Ирен получила подарок первой. Один из мужчин молча остановился перед ней, держа в руках шкатулку из черного дерева с инкрустацией. Шкатулка была такой большой, что подошла бы для домашнего серебра.

Ирен выпрямилась и вытянула шею, как ребенок, который пытается подсмотреть, что за кушанье стоит на плите. Лицо ее было безмятежным, но я понимала, что она с трудом сдерживает нетерпение.

Бедный барон! Ему не поздоровится, если содержимое не оправдает ожиданий Ирен!

Барон кивнул мужчине, и тот резко откинул крышку шкатулки, как створку морской раковины. Внутри на черном бархате что-то ослепительно сверкало, будто Млечный Путь в ночном небе.

Ирен заглянула в шкатулку, и ее лицо осветилось таинственным, холодным бело-голубым блеском. Мы с Годфри залюбовались ею.

– Должен добавить, что ваш старый знакомый мистер Тиффани был бы благодарен за информацию и об остальных пропавших королевских драгоценностях, – сказал барон. – Подарить вам эту безделушку в качестве прелюдии было его идеей. И конечно, он с радостью сделает любое украшение по вашему заказу, если вы пожелаете.

К нашему с Годфри удивлению, Ирен молчала.