– Кот хотел примоститься у меня на коленях, но я решил, что ему лучше подойдет более подвижная добыча.

Я взглянула на Ирен. Она сняла шляпку и тихо, как кошка, подошла к Годфри. Я услышала, как Андре поставил коробку с платьем на пол в холле. Но Ирен забыла о шедевре Ворта.

Она присела рядом с Годфри и положила руку на круглую спинку его кресла:

– Что случилось, дорогой?

Он взглянул на нее, как бы возвращаясь к реальности:

– Сегодня мне сделали одно совершенно неприличное предложение. И будь я проклят, если представляю, что с этим делать.

– Вот как? Предложение связано с танцовщицами канкана из «Мулен Руж»?

– Ах, если бы! – с чувством ответил Годфри. Он поднял взгляд и увидел, что я собираюсь выйти из комнаты. – Останься, Нелл. Это дело касается и тебя.

– Меня? Уверена, что не имею к нему никакого отношения.

Мой ответ, как обычно, позабавил его.

– Ты всегда так уверена во всем, – улыбнулся он. – И чаще всего именно в тех случаях, когда почти ничего не знаешь о ситуации. Как ты можешь что-либо утверждать, если даже не представляешь себе, о чем идет речь?

– Потому что все и так ясно. Ты сам не свой. Даже Ирен ошеломлена. А я не хочу, чтобы меня втягивали в какую бы то ни было путаницу, которая, очевидно, относится лично к тебе, точнее, к вам двоим.

Он снова улыбнулся:

– Ошеломлена? Это ты про Ирен? Ну-ка, милая женушка, подойди ближе к свету, чтобы я смог разглядеть столь невиданное явление, – попросил он ее.

Моя подруга обрадовалась, что муж обратил на нее внимание. Она подошла к камину и даже кокетливо покрутилась, словно хотела лучше продемонстрировать свои эмоции.

Я была готова топать ногами от возмущения:

– Ох, вы оба отлично знаете, что я имею в виду! Что-то произошло, и, боюсь, меня это не касается!

– Касается, Нелл. – Годфри встал и жестом попросил меня сесть. Затем он повернулся к Ирен: – Хорошо ли прошел твой визит к портному?

Она засмеялась:

– Только представь лицо месье Ворта, Нелл, если бы он услышал, что Годфри назвал его портным! Нет, дорогой, визит к портному прошел плохо. Для меня сшили божественно красивое платье, за которое, мне, возможно, даже не придется платить. А потом мы занимались расследованием убийства швеи, одной из полутора тысяч, которые работают на модный дом Ворта.

Теперь ошеломленным выглядел Годфри:

– Ты, конечно, шутишь?

Ирен печально покачала головой:

– К сожалению, нет. После этого я уже не могла радоваться платью. Но что же приключилось с тобой? Явно стряслось что-то неладное.

– Откуда ты знаешь, что у меня проблемы?

– Годфри, ты один из самых уравновешенных людей во всем мире. И вот ты выгоняешь кота на улицу, накрываешь клетку с попугаем, чтобы он замолчал, отпускаешь горничную, хотя на кухне остался только холодный пирог, и пьешь бренди – значит, у тебя серьезные трудности. Я бы предположила, что тебя шантажирует какая-то нахалка, но я все-таки твоя жена и не могу быть объективна в таких делах.

Хотя она говорила несерьезно, Годфри нахмурился.

– Я был очень невнимателен к тебе, – признал он.

Я выпрямилась, испугавшись, что стану свидетелем маленького домашнего скандала. Однако ничего подобного не произошло. Годфри подошел к хрустальному графину.

– Бренди? – спросил он Ирен. – Новые платья и убийство – должно быть, это все очень утомительно. Нелл, налить тебе бокал?

– Это то самое бренди, которое ты купил, когда закончился суд по делу о Бриллиантовом поясе королевы Марии-Антуанетты?

Он кивнул.

– Слишком французское, – сказала я, понюхав бренди. – Спасибо, не надо.

Годфри вернулся в свое кресло и снова погрузился в мысли, рассматривая янтарную жидкость в бокале. Ирен уселась на ручку кресла и убрала со лба мужа очаровательный темный локон, который все время отбивался от остальных.

Некоторые вещи должны происходить без свидетелей, и я решила, что мне пора удалиться. Меня остановил голос Годфри. Он произнес, глядя на огонь в камине, словно вспоминая далекое прошлое:

– Мне сделали очень странное предложение.

– Это связано с твоей работой? – спросила я.

Годфри быстро взглянул на меня.

– Да, – вздохнул он. – Как вы знаете, я брался за любые дела, в основном связанные со знанием английского закона. Оплачивается такая работа скромно, и к тому же она чертовски скучна.

Ирен сочувственно кивнула. Мне не нравилось, когда Годфри ругается, но я вынуждена была признать, что с тех пор, как мы уехали из Англии, наша нестабильная жизнь действительно оставляла желать лучшего. Порой нам было совершенно нечем заняться и мы проводили дни в безделье, а иногда ввязывались в сомнительные рискованные дела, связанные с преступлениями и их последствиями. А доход от дела о бриллиантах Марии-Антуанетты между тем неумолимо таял.

Мой покойный отец был викарием. С самого раннего детства я привыкла помогать ему по дому и в церковном приходе. Мне нравилось заниматься спокойными бытовыми хлопотами. Но Годфри и Ирен были куда более светскими и публичными людьми. Они стремились к новым открытиям, они хотели блистать в суде и на сцене. Однако судьба лишила их обоих той жизни, которой они заслуживали. Здесь, в Париже, они чувствовали себя будто в ссылке, как Квентин Стенхоуп в Афганистане. Я подумала о Квентине и о том, что он, возможно, жив, и сжала руки от волнения. Годфри заметил мой жест, но неправильно истолковал причину моей тревоги:

– Пожалуйста, не беспокойся, Нелл. Многие решили бы, что у меня здесь открываются отличные возможности и что мне неожиданно подвернулся сногсшибательный счастливый случай, но я просто растерялся и не знаю, что делать.

– Так, значит, вести хорошие?! – воскликнула Ирен. – Годфри, у тебя был такой опечаленный вид, и я уже подумала, что…

Годфри поднял руку, останавливая ее:

– Дело кажется многообещающим. И даже слишком. Но есть и другая сторона медали.

Ирен всплеснула руками:

– Ох, ради бога, Годфри! Мы же не можем гадать вечно! В чем, наконец, дело? – воскликнула она.

Прежде чем ответить, Годфри медленно отхлебнул бренди из бокала. Иногда мне кажется, что все, чем занимаются в мужских клубах, – это тренируются держать друг друга в неведении.

– Вы что-нибудь знаете о Ферьере? – спросил он.

Отвечать вопросом на вопрос – как это похоже на адвоката! Сейчас я уже была готова сорвать платок с клетки Казановы и накинуть его Годфри прямо на лицо.

– Ферьер? – переспросила Ирен. Она гордилась тем, что знала всех высокопоставленных людей в Париже. – Никогда не слышала о таком, – удрученно призналась она.

– Ферьер – это не человек, мой дорогой оракул. Это место.

– Случайно, не тюрьма? – вмешалась я в разговор.

– Не совсем. – На лице Годфри промелькнуло разочарование. – Так называется загородное имение Ротшильдов. И меня, то есть нас, пригласили туда на встречу.

Ирен чуть не упала с подлокотника кресла. Ей повезло, что Годфри обнимал ее за талию.

– Ротшильдов?! Тебя, то есть нас, пригласили в имение Ротшильдов? – В ее голосе послышалось сомнение: – Осень в Париже только наступила. Сезон охоты начинается в ноябре. С какой стати Ротшильды принимают гостей в загородном доме в это время года?

– С такой, что эти гости являются потенциальными деловыми партнерами, и хозяева хотели бы, чтобы их сотрудничество было тайным.

– Деловыми партнерами? – Ирен нахмурилась, но потом захлопала в ладоши. Интуиция и дедуктивные способности всегда были ее сильной стороной. – Ротшильды хотят, чтобы ты занимался их делами? Это просто превосходно! Они же одни из самых состоятельных банкиров в Европе. Судьба многих королевских домов и стран давно находится в их руках, и, думаю, такое положение дел сохранится и дальше. У них есть банки в Лондоне, Вене, Мадриде… Дорогой, они сами как целая страна, к тому же богаты, как царь Крез. Они наверняка будут очень щедры, и работать с ними уж точно будет не скучно.

Ирен говорила с таким воодушевлением, что настроение Годфри явно улучшилось. Он улыбался и кивал; в какой-то момент мне даже показалось, что он начнет аплодировать.