Несомненно, среди американских и английских летчиков было немало таких, кто не за страх и не за «звонкую монету», а на совесть сражался с гитлеровцами. Они считали своим долгом лично участвовать в очищении земли от фашистской заразы, от гитлеровской [46] чумы. Такие летчики честно сотрудничали с нами. Правда, они не разделяли наших убеждений, но в лице германского фашизма видели общего для всех честных людей мира врага.
Больше всего мешало общению с англо-американскими товарищами по оружию незнание языка. Многие из нас изучали английский язык в средней школе, но занимались им кое-как. Непрочные школьные знания быстро выветрились, и объясняться приходилось жестами да с помощью своеобразного англо-русского жаргона, который постепенно выработался.
Однако некоторые английские фразы волей-неволей пришлось заучить наизусть. На старте распоряжался англо-американский командно-диспетчерский пункт. С ним и приходилось объясняться по радиотелефону на английском языке.
Так, заходишь на посадку, надо обязательно спросить разрешения. То же самое перед рулежкой на стартовую линию или перед стартом.
Сближала же нас общность боевой и летной профессии.
Герой двух народов
Мне очень хочется рассказать о замечательном мастере летного дела и необычно обаятельном, душевном человеке Павле Никитиче Якимове, которого ныне уже нет в живых. Якимова я знал хорошо. Он пришел к нам в авиатранспортную дивизию бывалым, видавшим виды, обстрелянным штурманом, имевшим на счету не один десяток боевых вылетов на тихоходном самолете По-2. Тогда он воевал в действующей Западной авиагруппе особого назначения. Много раз они с командиром самолета А. С. Полуренко летали в Дорогобуж на бомбежку скопления фашистских войск, рвавшихся к Москве. Совершали рейды под Дорогобуж в расположение партизанского отряда «Дедушка». Вывозили раненых с поля боя, поддерживали связь с передовой. Летали они и к воинам попавшей в окружение под Вязьмой 33-й армии генерал-лейтенанта Ефремова. Доставляли продовольствие, забирали раненых, поддерживали связь. [47]
- Со штурманом Якимовым летать было легко, - вспоминал А. С. Полуренко. - Раз он на борту самолета, значит, можно быть спокойным за навигацию. Он не ошибался в курсе, всегда приводил корабль на цель, будь то бомбометание по укрепленным объектам врага или сигнальные костры на опушке леса, где надо было садиться или сбрасывать военное снаряжение. С ним даже интересно было ходить на боевые задания - надежно держи пространственное положение аэроплана, знай крути ручку управления и внимательней слушай по переговорному устройству команды. Скучать в самолете он не даст. Павел Никитич то и дело басил: «Взять курс на два градуса вправо - так держать, повернуть влево на пять градусов…» Сомневаться в правильности этих команд не приходилось - он безошибочно обеспечивал навигацию. Не один десяток боевых вылетов сделал, да каких - все по немецким тылам, на бомбежку танковых колонн, фашистских штабов, усиленно охранявшихся противовоздушной обороной. Готов был летать с ним и дальше, нет, не то слово «дальше» - с таким мастером штурманского дела я готов летать всю жизнь. К сожалению, вскоре наши воздушные дороги разошлись, - заключил Полуренко.
Якимов пришел в гражданскую авиацию в тридцатые годы. Шлифовал свое мастерство на мирных трассах Аэрофлота. С первых дней Великой Отечественной войны и до ее окончания воевал в действующей армии, вначале на Западном фронте, а затем штурманом тяжелого транспортного корабля. В начале 1944 года в составе экипажа А. С. Шорникова был направлен в Югославию вместе с военной миссией СССР.
Он в числе первых проложил курс и провел свой корабль над тремя частями света во время переброски советской военной миссии во главе с генерал-лейтенантом Н. В. Корнеевым из Москвы в Бари. Здесь он вел большую подготовительную работу по высадке миссии в горах Югославии. Якимов был включен в состав миссии как авиационный специалист.
Советское правительство высоко оценило боевую деятельность Павла Никитича Якимова. Ему присвоено высокое звание Героя Советского Союза. А за большие заслуги перед югославским народом он удостоен звания Народного Героя Югославии. [48]
После Дрварской операции он возвратился в состав экипажа своего корабля, летал к партизанам.
Закончилась война. П. Якимов демобилизовался из армии и поселился на острове Сааремаа. Теперь уже в роли начальника скромного Кингисеппского аэропорта он строит аэровокзал, благоустраивает территорию. Вместо маленьких самолетов По-2 и Як-12, привозивших почту, груз и редких пассажиров из столицы Эстонской ССР, сюда стали летать двухмоторные транспортные корабли.
На здании аэровокзала в Кингисеппе в его честь установлена мемориальная доска. На могиле героя двух народов Павла Никитича Якимова в Таллине, на Метсакальмисту, всегда цветы. Навещающие ее люди отдают дань уважения мужеству и героизму воина-авиатора, интернационалиста. [49]
Глава четвертая. Западня в горах
Цель №6
Наконец кончилось наше безделье…
Мой экипаж получил долгожданное задание на полет.
Вместе с командирами кораблей Н. А. Трофимовым и А. А. Курицыным нам предстояло разыскать в горном ущелье площадку, подготовленную партизанами. У отряда были блокированы со всех сторон горные дороги и партизанские тропы. Он нуждался в помощи боеприпасами, вооружением и в эвакуации раненых и больных.
Цель № 6, как ее нарекло английское командование, была расположена в горах, в на редкость неудобном для посадки месте. Среди скал и отрогов, в одном из горных провалов партизаны расчистили от валунов и неровностей площадку длиной в тысячу метров и небольшой ширины. Площадку окаймляли высокие горные барьеры с вершинами 2170 метров в одном направлении и 1700 метров - в другом.
Направление посадки обозначалось десятью кострами в линию и световым посадочным знаком - буквой Т. Заход на посадку обеспечивался только с восточной стороны, так как с запада конец полосы упирался [50] в два холма с раздвоенными вершинами, напоминавшими верблюжий горб, высотою в пятьсот метров.
Неутешительные сведения! Я задумался над тем, как выполнить задание - отыскать ночью меж горных впадин цепочку посадочных огней и произвести посадку в котловане на тяжелом двухмоторном транспортном самолете Си-47 («дакота»).
Вид у нас, трех командиров кораблей, только что получивших боевое поручение, был озабоченный, даже мрачный, хотя каждый из нас уже имел немалый опыт полетов на партизанские костры в тыл противника. Мы знали, как их разыскивать во тьме ночной. Однако с местными условиями не были знакомы.
Командир авиационной группы Герой Советского Союза В. И. Щелкунов и командир эскадрильи Герой Советского Союза П. Ф. Еромасов, видя наше замешательство, не спешили требовать, чтобы мы повторили задание, как это предусмотрено уставом. Они задали вопрос представителю союзного командования:
- На этой цели номер шесть кто-нибудь из пилотов Англии и США приземлялся?
- Да, конечно! - с гордой уверенностью ответил английский майор Мюллер, хорошо говоривший по-русски. - Наши пилоты высадили на нее даже члена английской миссии майора Рандольфа Черчилля, сына нашего премьера.
После такого заверения ничего не оставалось делать, как начать готовиться к полету. Что же, мы хуже английских или американских пилотов?!
Мы тщательно стали поднимать рельеф карты, изучать особенности горной системы, выделяя наивысшие точки, заранее проставляли минимально безопасные высоты снижения с тем, чтобы в ночных сложных условиях не допустить ошибки и не задеть гору крылом.
Затем надо было с членами экипажа условно проиграть весь ход полета, акцентировав наиболее опасные моменты, и на них сосредоточить, как у нас говорят, повышенное внимание. Точнее, отработать взаимодействие на все непредвиденные, трудные для управления полетом аварийные ситуации. Особое внимание уделили горным массивам в районе цели. Потрудились изрядно - каждый из экипажа знал наивысшую горную точку в радиусе 40 километров. [51]
