Но ничто не спасло окруженные войска противника: ни мощные укрепления, ни отчаянное сопротивление. Они были наголову разбиты советскими войсками.

Столица Венгрии - Будапешт была полностью очищена от гитлеровцев 13 февраля 1945 года.

Спустя два дня Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко и маршал авиации Г. А. Ворожейкин направились в западную часть Буды осмотреть Старую крепость. Все подземные этажи ее до отказа заполнили тысячи раненых немецких солдат и офицеров.

- Раненым нужно оказать помощь, - сказал Тимошенко.

Спустились в огромные подвальные помещения. Маршалы решили зайти в комнату бывшего командования окруженной группировки. Один из офицеров охраны и капитан Павленко зашли в нее первыми. На шести больших кроватях спокойно лежали упитанные, чисто выбритые фашисты. У некоторых поверх одеяла лежала шинель с генеральскими погонами, на петлицах [198] отчетливо виднелись значки войск СС. «Вот оно, фашистское логово», - подумал Петр.

При появлении советских офицеров никто и не подумал шевельнуться. Лишь эсэсовец на стоявшей ближе к дверям кровати полез в карман шинели. Петр внимательно следил за ним, крепче сжал оружие. В руках генерала заблестел небольшой предмет. Быстрым движением он дослал патрон в патронник никелированного браунинга. Одним прыжком Павленко достиг койки генерала и сильным ударом автомата выбил пистолет. В это время в комнату вошли маршалы. Петр быстро поднял валявшийся на полу браунинг, разрядил его и доложил о случившемся.

- Да, они живут по законам скорпионов, - сказал один из вошедших, - боятся возмездия.

- А я бы не стал отбирать оружия. Пусть стреляются, - пробасил другой.

- Видимо, большую вину за собой чувствует, раз решился на такое, - сказал полковник Тюхов.

- А почему, интересно, эти эсэсовские генералы до сих пор здесь спокойно сидят? - спросил Павленко.

- Ничего, - сказал маршал Тимошенко, - пускай посидят тут. Дойдет очередь и до них. Не спеша разберемся во всем. Каждому будет воздано по заслугам{23}.

После осмотра Старой крепости группа направилась в штаб 2-го Украинского фронта, где представителя Ставки долго совещались с командованием и членами Военного совета. Наряду с другими неотложными делами решали вопрос о срочной медицинской и продовольственной помощи раненым и больным немецким солдатам и офицерам, которые находились в подвалах Старой крепости{24}. Узнав об этом, Петр с гордостью подумал о своем великом народе: «Вот какое оно справедливое, сердце советского человека, - строгое и в то же время доброе». [199]

Удар под Балатоном

В ранний предутренний час, когда все население венгерского городка Цеце еще спало крепким сном, на его широкой, центральной улице внезапно поднялась ураганная орудийная стрельба, смешанная с ревом моторов и лязгом танковых гусениц.

Заслышав оглушительные, громовые звуки, насмерть перепуганные люди выскакивали из своих домов и прятались где попало.

Капитан Павленко и старший сержант Едиберидзе вскочили на ноги, кое-как на ходу оделись и стремглав бросились во дворик кирпичного дома.

В Цеце они прибыли 5 марта по заданию маршала авиации Г. А. Ворожейкина. В этом городке находился штаб тыла 17-й воздушной армии. Предстояло уточнить сведения о запасах и резервах воздушной армии, создаваемых для авиационного обеспечения предстоящего наступления войск фронта в глубь Австрии и в южные районы фашистской Германии. Оно планировалось Ставкой на ближайшие недели.

С вечера и до глубокой ночи Петр находился в штабе тыла, но всех нужных сведений получить не успел. Решили закончить работу утром. Павленко и Едиберидзе заночевали в городке. И вот случилось непредвиденное…

- Давид! - крикнул Петр шоферу. - Быстро заводи машину, а я выгляну на улицу.

- Там танки! С черными крестами! Туда нельзя! - Едиберидзе цепко схватил капитана за плечо.

И действительно, в городке творилось невообразимое: из-за невысокого каменного забора дворика было видно, как по улице быстро проносились танки с черными крестами и длинными орудийными стволами, [200] направленными почему-то в разные стороны. Вперемежку с ними неслись бронетранспортеры, в которых рядами сидели пехотинцы, одетые в темно-зеленые каски и шинели. Павленко быстро оценивал обстановку, решая, что делать дальше. Вчера перед самым выездом из Филипсалаша в Цеце он детально ознакомился с обстановкой перед войсками 3-го Украинского фронта. Ничего угрожающего вроде бы не ожидалось, тем более в направлении Цеце, в тылу фронта. И вот на тебе… Мысль работала лихорадочно. И вдруг - догадка: прорвавшиеся танки совершают не что иное, как быстрый обходной маневр для удара с тыла по нашим войскам, наступающим в первом эшелоне. Так оно и было. Прогремел выстрел, за ним второй, третий… Из бронетранспортеров полоснули автоматные очереди, одна угодила прямо по окну дома. Битое стекло посыпалось на землю и упало недалеко от Петра и Давида.

- Пригнитесь, товарищ капитан! Убьют! - закричал водитель, а сам, бормоча себе под нос, побежал к «виллису».

- Сейчас вернусь! - Едиберидзе подбежал к машине, быстро достал из-под заднего сиденья какой-то предмет и поспешил обратно.

Петр по- прежнему стоял во дворике и пристально наблюдал за улицей и воротами, за калиткой у каменного забора. Взглянув на Давида, он вздрогнул от неожиданности. В руках у того была огромная противотанковая граната.

- Зачем это? Давид!

- Разрешите, товарищ капитан?

- Да ведь одной гранатой все танки не остановишь.

- Мы воспользуемся суматохой и умчимся на машине…

- Давай, Давид! - разрешил капитан.

Едиберидзе, пригнувшись, длинными прыжками достиг калитки в каменном заборе, на миг замер, посмотрел сквозь щель на улицу. Там с ревом и грохотом проносились вражеские бронетранспортеры. Давид что-то прикидывал. Затем толкнул калитку и что есть силы резко бросил гранату. Раздался оглушительный взрыв. Едиберидзе секунду-другую лежал у каменного забора, выжидая.

- Давид! Беги ко мне. Я прикрою! - позвал капитан. [201]

Облако черного дыма, образовавшееся от взрыва гранаты, закрыло улицу. Павленко и Едиберидзе устремились к «виллису». Секунды - и взревел мотор. Помчались к находившемуся слева оврагу. Рядом, по огородам и садам, бежали советские воины и занимали оборону вдоль оврага. Опасность, кажется, миновала.

Павленко вначале долго ехал на юг в направлении на Секвард. Потом на восток на Филипсалаш. В этом населенном пункте дислоцировался штаб 3-го Украинского фронта. Здесь же была штаб-квартира маршала авиации Г. А. Ворожейкина.

Встретив капитана традиционным вопросом: «Что нового?» - маршал внимательно выслушал доклад о том, что случилось в Цеце. Затем соединился по телефону с командующим 17-й воздушной армией генерал-полковником авиации В. А. Судцом:

- Владимир Александрович! Танков противника прорвалось в наши тылы многовато. Одному штурмовому корпусу вашей армии трудно справиться с такой армадой. Я решил передать в ваше оперативное подчинение штурмовой корпус Степичева из пятой воздушной армии. Как вы на это смотрите?

В телефонной трубке послышался одобрительный голос Судца. Затем пошел разговор о перебазировании частей корпуса Степичева ближе к району действий танков противника и о переброске в новый район тылов 17-й воздушной армии. Положив телефонную трубку, Ворожейкин продолжал рассуждать вслух:

- Мне сегодня весь день твердят, что Гитлер решил танковым ударом из района озера Балатон взять реванш за потерянный Будапешт. Думаю, что дело здесь не столько в реванше, сколько в том, чтобы сорвать, оттянуть, задержать наше наступление на Вену и дальше - в южные районы Германии. Как считаете, так это или не так? - неожиданно спросил Ворожейкин своего порученца.

От этого вопроса Петр смутился, но, справившись с волнением, ответил:

- Так это или не так, вам, товарищ маршал авиации, виднее. А вот что танки противника необходимо бить, жечь и уничтожать - дело ясное, и решающее слово здесь за штурмовиками. Помните, товарищ маршал авиации, как было под Будапештом? [202]