Несмотря на огромные потери, фашисты с фанатическим упорством лезли вперед, к Будапешту, с юго-запада. Неожиданно, 24 января немецкие танки прорвались к населенному пункту Барачка, что в тридцати километрах от Буды. Капитан Павленко в это время находился вместе с офицером наведения авиации на наблюдательном пункте командира 1-го гвардейского мехкорпуса. Увидев вражеские танки, Петр быстро схватил микрофон и передал в эфир радиограмму маршалу авиации Ворожейкину:
- «Волга», «Волга», я «Кама», я «Кама». В районе Барачка крупные силы танков противника прорываются на север. Обстановка тяжелая. Нужна помощь. Я «Кама», как поняли? Прием.
Прошло не более часа. Над полем боя в указанном районе появилось шесть групп штурмовиков, по восемь в каждой. Их сопровождали истребители. «Илы», приняв боевой порядок, ударили по танкам противника. На смену первым группам пришли вторые, третьи. Наступление гитлеровцев на этом участке удалось остановить.
25 января из района Барачка противник предпринял мощную атаку и продвинулся на пять километров. Петр немедленно послал маршалу авиации Г. А. Ворожейкину донесение об обстановке на поле боя и просьбу о высылке штурмовой авиации. На врага обрушился смертоносный удар. Однако фашисты не отказались от намерения пробиться к окруженной группировке. 26 января большая масса танков при поддержке штурмовых орудий навалилась на наши войска. Враг медленно продвигался вперед. Ему удалось потеснить наши части на пять километров. Окруженные в Буде гитлеровцы перешли в решительное наступление. Между «наковальней и молотом» осталась перемычка в двадцать километров.
Оперативная группа воздушной армии с радиостанцией переместилась в это время к населенному пункту Тушцуланум и расположилась на возвышенном месте невдалеке от какого-то предприятия с высоченной трубой. Возвратясь из гвардейского мехкорпуса, Павленко застал здесь настоящее «шумовое представление». Помимо основной приемно-передающей радиостанции одновременно на всю мощь работало несколько радиоприемников на волнах ведущих групп штурмовиков, истребителей и экипажей-разведчиков. Возле каждого [190] приемника с карандашами в руках замерли дежурные радисты. До слуха донеслось:
- «Коршун», «Коршун»! Я «Альбатрос-восемь», я «Альбатрос-восемь». Уточните цель. Я «Альбатрос-восемь», прием…
- Это просят офицера наведения при пятом кавкорпусе, - пояснил Смирнов.
Приемник передал возбужденные слова не то команды, не то просьбы:
- «Полундра»! Прикрой меня, прикрой меня. Сейчас «фокеру» кишки выпущу.
Все засмеялись.
- Опять истребители радиодисциплину нарушают, - сказал Смирнов.
- Зато многих стервятников сегодня в землю вогнали, - подметил один из радистов и, помолчав, добавил: - Вот только «Сокол-два» прямо над нашей радиостанцией сбил двух «мессеров».
- Это точно, - подтвердил подполковник Смирнов, - первого прошил пушечным огнем метров с восьмидесяти, а второго расстрелял в упор. Один Ме-сто девять упал вон в тот лес. Хотите, поедем посмотрим. Может, и летчика поймаем. Он спустился с парашютом.
- А чей позывной «Сокол-два»? - спросил Петр у радистов.
- Героя Советского Союза капитана Колдунова! - с гордостью ответил начальник оперативной группы 17-й воздушной армии.
Павленко приказал сержантам Яцыне, Михайлюку и Едиберидзе немедленно обследовать лес, где упал фашистский самолет и приземлился летчик. Сам возвратился к радиостанции. Кто-то из разведчиков доносил:
- В районах севернее Позманда и Барачки на поле боя сотни танков и бронемашин в боевых порядках. Более пятидесяти танков противника горят.
Петр быстро записал эти данные.
Заговорил приемно-передающий блок станции:
- «Дунай»! «Дунай»! Как слышите?
- Это меня, - сказал начальник оперативной группы и быстро взял микрофон.
В наушниках громко звучали слова:
- «Дунай»! Я «Орел-четыре», я «Орел-четыре», укажите район действий… [191]
Ведущий большой группы наших штурмовиков запрашивал район целей противника.
- «Орел-четыре», «Орел-четыре», я «Дунай», ваши цели в районе севернее Позманда и Барачки. Цели на местности вам укажет «Коршун-один», как поняли? Прием, - ответил подполковник Смирнов.
Он передал группу «илов» офицеру наведения, находящемуся на НП командира 5-го кавкорпуса. И сразу же в наушниках послышались почти одновременно два доклада:
- «Дунай»! Вас поняли…
Группы штурмовиков с небольшими интервалами несколько часов подряд прибывали в район юго-западнее Будапешта и точными ударами уничтожали фашистские танки, штурмовые орудия, бронетранспортеры с пехотой, автомашины{20}.
Над полем боя то тут, то там завязывались схватки наших истребителей с вражескими самолетами. Надсадный рев моторов смешивался с дробью авиационных пушек и пулеметов. Один за другим огненные факелы с нарастающей скоростью и воем падали на землю. То были сбитые в воздушных боях самолеты.
- Товарищ капитан! - позвал вбежавший в радиостанцию Смирнов. - В воздухе эскадрилья капитана Колдунова!
- Я сейчас, - крикнул Павленко и, стремглав выскочив из машины, побежал на поляну.
Задрав голову к небу, Петр увидел, как «вертикальная карусель» наших и фашистских истребителей с ревом и громким треском пушечных выстрелов приближается к пункту наведения. На земле, вдали от радиостанции, виднелись огромные клубы огня и дыма.
«Вот это работа! Молодец «Сокол-два», обязательно о нем доложу маршалу», - восхищался Павленко.
Собрав последние данные о количестве групп истребителей и штурмовиков, прибывших на поле боя, проанализировав донесения разведчиков и офицеров наведения, капитан составил радиограмму для «Волги». Заполненный бланк передал дежурному радисту. Тот без промедления начал устанавливать связь с радиостанцией соседней воздушной армии. Минут через двадцать радист уже что-то быстро записывал. Затем протянул листок капитану: [192]
- Это вам.
Петр взял радиограмму и прочитал: «Кама»! Донесения о наземной и воздушной обстановке в вашем районе докладывать мне каждый час. «Волга».
Капитан почесал затылок. Собрать все сведения за час не так-то просто. Но приказ есть приказ. Павленко вышел из радиостанции, осмотрелся. Впереди, в каких-нибудь сорока-пятидесяти метрах, увидел высоченную трубу, да еще и с наружной металлической лестницей, «А что, если забраться на нее и вести наблюдение? - мелькнула у Петра мысль. - Оттуда далеко видно».
Со стороны леса, находящегося в пяти-шести километрах южнее, донесся шум боя. Усилилась стрельба и с противоположной стороны - от Буды. Подошли начальник опергруппы и начальник радиостанции.
- Что там происходит, товарищ капитан? - разом спросили они.
- Сам интересуюсь. Видимо, противник наступает оттуда.
Стрельба усилилась. Петр решил немедленно залезть на трубу.
- У вас есть выносное устройство и метров сто кабеля? - спросил он подполковника Смирнова.
- Есть, А что?
- Быстро подавайте связь к трубе. А я заберусь наверх, буду наблюдать и вести репортаж обо всем, что делается на земле и в воздухе. Видимость сейчас хорошая. Давайте живее!
Начальник опергруппы кивнул радисту. Тот стремглав кинулся к машине с техимуществом.
Минут через десять Петр уже стоял на нижней ступеньке наружной лестницы трубы и засовывал за ремень микрофон с переключающим устройством. Рядом были радисты.
- Как только дам знак, сразу же настраивайте меня на «Волгу». Ясно?
- Ясно!
Подняться на верх трубы в меховом комбинезоне (Петр по-прежнему носил авиационную форму), да еще с длинным и тяжелым «хвостом» кабеля оказалось нелегко. Но вот он на самом верху. Открылась обширная панорама: на востоке - железная дорога, за ней - красавец-Дунай, на северо-востоке - огромный массив города Будапешта, юго-западные окраины которого [193] утопали в дыму. Там шли ожесточенные бои. На севере и западе виднелись хлебные поля, сады и виноградники. На юге хорошо просматривались Позманд и Барачка. Севернее этих населенных пунктов на большом плато виднелись какие-то черные точки. Присмотрелся внимательнее и понял: вражеские танки. Налетели «илы», и столбы черного дыма от горящих танков потянулись высоко в небо. Их можно было даже сосчитать. Западнее Барачки группа советских истребителей завязала воздушный бой с вражескими самолетами. Вот один, а за ним и второй «мессер» камнем упали вниз. На земле в месте падения зачадило облако огня и дыма.
