- Товарищ капитан, может, вам одеться в гражданское? - предложил Едиберидзе.
- А где взять? [172]
- Попробую найти.
Едиберидзе, а следом и Михайлюк скрылись в темном проеме чердачной лестницы. Через несколько минут они возвратились с одеждой в руках. Переодевшись, Павленко и Михайлюк спустились в подвальное помещение - бункер соседнего дома, забитый женщинами, детьми, стариками. Люди взяли с собой сюда все, что могли: кровати, диваны, постельные принадлежности и многое другое. Подвал слабо освещался свечами и плошками. Его обитатели занимались кто чем: ели, читали, шили, разговаривали. Некоторые уже спали. Тут было тепло, но очень душно.
Появления разведчиков никто не заметил. Они тихо пробрались по узкому проходу среди спящих детей и стариков в дальний угол подземелья, где была оборудована кухня. Осмотрелись: фашистских солдат не видно. Значит, можно действовать посмелее. За небольшой тумбочкой круглолицая смуглая девушка и белокурый молодой мужчина пили из кружек чай и о чем-то оживленно разговаривали.
- Постой здесь, - шепнул капитан Михайлюку, - а я пойду познакомлюсь с этой парочкой.
- Хорошо, буду начеку, - понимающе кивнул сержант.
Подойдя к тумбочке, Петр жестом попросил у молодого человека прикурить. Тот отрицательно закачал головой.
- Курить здесь нельзя, - сказал он почему-то по-немецки, видимо, поняв, что перед ним не венгр.
- Я знаю, что нельзя. Курить буду там, наверху, - ответил Павленко, тоже по-немецки.
Молодой человек с удивлением посмотрел на пришельца, очевидно соображая, кто он такой. Потом заговорил быстро:
- О нет, нет. Там опасно, герман стреляет.
«Тьфу ты черт! Как же быть? - Мысль работала лихорадочно. - Эх! Была не была».
- Вы немец? - спросил Петр.
- Нет, я чех.
- А ваша девушка?
- Она местная, из Будапешта. А вы кто такой? Как сюда попали? [173]
- С Украины я, - ответил капитан. - Немцы вывезли для работы в Германию, застрял здесь в городе. Ведь советские войска окружили Будапешт.
- Я сам почти в таком положении, - на ломаном украинском сказал парень.
В разговор вступила девушка. Она быстро что-то проговорила по-мадьярски и жестом пригласила Петра сесть рядом на ящик.
- Меня зовут Отакар, ее - Милица, - продолжал парень. - Мы вместе работали недалеко от Будапешта - в Рокощабе, в военном госпитале: я техником по медицинскому оборудованию, она - медицинской сестрой. Раньше, когда война шла на востоке, этот госпиталь располагался в районе Умани. Там я немного научился говорить по-украински. Советская Армия наступала, и госпиталь постепенно перебрался в Будапешт. Но сейчас в нем никого нет, персонал разбежался кто куда. Мы вот очутились здесь, в этом бункере. Милица живет в Буде. Как только представится возможность, уйдем к ней. Только что с нами будет, когда Пешт возьмут?
- Ничего страшного не произойдет, все будет хорошо, верьте мне. Советские войска мирных жителей не трогают, наоборот, помогают им. Когда Будапешт освободят, вы, Отакар, сможете уехать к себе на родину.
- О, если бы так! - произнес Отакар.
- Так, именно так и будет! - убеждал его Петр.
Проговорив больше часа, условились встречаться ежедневно. На прощание капитан попросил керосинку и чайник, стоявшие рядом с тумбочкой.
Поднявшись на чердак, разведчики сразу же приготовили горячий ужин: разогрели консервы, вскипятили воду в чайнике и впервые за последние дни с аппетитом, плотно поели. На душе стало веселее. Обсудили план дальнейших действий.
- А что, если привлечь Отакара и Милицу для добывания сведений о противнике? - предложил Михайлюк. - Вроде бы стоящие люди, не выдадут.
- Мысль хорошая, - согласился командир группы, - попробуем…
Ежедневно на заре и поздно вечером они встречались с Отакаром и Милицей в условленных местах. Павленко поручил им осматривать улицы и дворы, занятые гитлеровцами в центральных районах венгерской столицы, [174] получаемые сведения немедленно докладывал по радио командованию.
Здорово выручили группу Отакар и Милица. Они помогали во всем: снабжали сигаретами, таблетками от простуды, иногда приносили даже продукты. Разведчики крепко сдружились с ними. В оперативный штаб представителей Ставки шли и шли новые донесения.
Через неделю разведчики возвратились в свое расположение. Капитан доложил маршалу авиации о выполнении боевой задачи.
- Ваши донесения были очень кстати. Молодцы! - похвалил Г. А. Ворожейкин.
Вскоре стало известно: окруженный в Будапеште враг готовился вырваться из железного кольца ударом на северо-запад, но эту попытку сорвали наши сухопутные войска и авиация. В этом деле им помогали многочисленные разведгруппы, засланные советским командованием в город.
Через несколько дней в том же составе группу капитана Павленко снова послали в Будапешт. Маршал авиации Ворожейкин напутствовал разведчиков:
- Разберитесь как следует в возникшей несуразице. Вот только сегодня утром мне доложили, что Будапешт с воздуха так заблокирован нашими истребителями, что всякое проникновение фашистских транспортных самолетов к окруженным в нем войскам полностью исключено. В то же время командиры стрелковых соединений сообщают, что немецкие транспортные самолеты регулярно сбрасывают в Буде боеприпасы, медикаменты, горючее и продовольствие, а ночные фашистские бомбардировщики беспощадно бомбят жилые кварталы Пешта и наши войска. Кому же верить? С этими «ударами по своим» тоже не совсем ясная история. Нужно побывать вот здесь, - маршал указал на плане один из кварталов города, - и выяснить, когда и сколько совершено атак нашими самолетами и какие потери понесла наша пехота. И последнее. Уточните, в каком состоянии находятся вот эти объекты. - Маршал указал кварталы, где строго запрещено наносить удары авиации и артиллерии. - Там должна действовать в основном пехота. - Все это делалось для того, чтобы не подвергать разрушению мирные объекты венгерской столицы.
Когда группа вторично прибыла в Будапешт, там по-прежнему гремели ожесточенные бои: и в Пеште, и в [175] Буде. Гитлеровцы, несмотря на огромные потери, сопротивлялись с упорством обреченных, 8 дикой злобе они взрывали в Пеште предприятия, склады, учреждения, жилые дома, выводили из строя связь, водопровод, канализацию. И так - несколько дней. Наконец противник начал отступать из Пешта. Переправившись под покровом ночи в западную часть города - Буду, он взорвал за собой мосты через Дунай. До боли сжимались сердца советских воинов при виде страшных разрушений.
- Варвары, средневековые варвары! - воскликнул сержант Яцына.
Гитлеровцы рассчитывали, что, уничтожив мосты через Дунай, смогут надежно укрыться в Буде и отсидеться там до подхода помощи, которая уже шла с запада. Но они просчитались. Попытка врага прорвать кольцо окружения провалилась.
Разведчики расположились на чердаке массивного здания, откуда и повели наблюдение.
Однажды утром, взглянув на Буду, они были потрясены. На уцелевших домах и развалинах отчетливо виднелись огромные красные полотнища - так много, что было трудно сосчитать.
- Смотрите, товарищи! - закричал Едиберидзе. - Восстание, что ли? На всех домах красные флаги, даже на крепости. Везде реют красные полотнища.
Прильнули к слуховому окну.
- Что это означает, товарищ капитан?
- А вы посмотрите получше. Вон на тот мост. Там тоже висит «красный флаг», а под ним корзина.
Сержанты обратили взгляды на мост.
- Так что это, по-вашему?
- Похоже на парашют.
- Вот именно, что парашюты, - пояснил Петр. - Сделаны они из красного шелка, чтобы не было видно в темноте. Мы с вами всю ночь наблюдали за полетами фашистских самолетов. Много их прошло над нами. А видел ли кто-нибудь хоть один сброшенный парашют?
- Нет.
- То-то и оно. Маскировка, одним словом.
Днем транспортные средства противника над Будой не появлялись. Не летали над Пештом и бомбардировщики врага. Их не пропускали наши истребители и штурмовики. А вот ночью блокада города с воздуха ослабевала, фашистские стервятники прорывались и сбрасывали [176] окруженным продовольствие, боеприпасы, бомбили город и позиции наших войск. Много грузов доставлялось на планерах. Об этом Павленко доложил маршалу Ворожейкину. Первая загадка была разгадана. Оставалась вторая: бьют ли штурмовики по своим?
