- И в том же году вы были ранены и контужены? - заметил Ворожейкин.

- Да, был. Но тогда мне повезло. Вражеский снаряд разорвался в двух метрах. Коня моего разнесло на куски, я же отделался легко - оглушило да осколком задело ногу. Я быстро пересел на другого коня и ринулся в сабельную атаку. [152]

Все внимательно слушали рассказ маршала Тимошенко.

- Ну а самым памятным и счастливым событием, - продолжал он, - было участие в Восьмом Всероссийском съезде Советов в тысяча девятьсот двадцатом году и встреча с Владимиром Ильичем Лениным. Помню, как мы, делегаты съезда, прибыли в Москву. Двадцать второго декабря съезд начал свою работу. На трибуну поднялся Ленин. Мы сидели близко к трибуне и очень хорошо слышали каждое слово вождя, видели каждый жест. Слушая Ильича, каждый из нас, делегатов, чувствовал необыкновенный заряд энергии. Об этих чувствах трудно рассказывать. Ленин выступал почти по всем вопросам повестки дня. И каждое его выступление заканчивалось овациями.

В дни работы съезда группу делегатов - командиров Первой Конной Армии, в составе которой был и я, - пригласил к себе на обед Председатель ВЦИК Михаил Иванович Калинин. На обеде присутствовал Ленин. Владимир Ильич расспрашивал меня о наших замечательных бойцах. Я сказал, что всегда, если трудно, обращаюсь за советом к бойцам, и они не раз подсказывали правильное решение сложных задач. Владимиру Ильичу эта фраза очень понравилась. Он сказал: «Вот именно, опирайтесь на них, они всегда подскажут. Главное, быть среди бойцов, в массе»{15}.

Маршал Тимошенко замолчал. Затем, обращаясь к Тюхову, спросил:

- Как идут дела на Четвертом Украинском у Петрова?

- Одну минуту, товарищ маршал, сейчас возьму карту. Мы получили свежие данные на восемнадцать часов.

Полковник скрылся за массивной дверью. Через несколько минут Петр Григорьевич доложил, что войска 4-го Украинского фронта, преодолев Главный Карпатский хребет и Восточные Карпаты, вышли на равнину правобережья Тиссы. Войска генерала Петрова остановлены на рубеже, указанном на карте, и продвижения не имеют.

На следующий день маршал Тимошенко позвонил в Ставку. Разговор шел о темпах наступления частей [153] и соединений 4-го Украинского фронта в Карпатах в последние дни, о недостаточной подготовке и обеспечении войск для действий в горно-лесистой местности и о помощи чехословацким партизанам. Верховный Главнокомандующий внимательно выслушал С. К. Тимошенко и дал ему указания, о которых можно было догадаться по окончании разговора.

- Завтра утром поедем к Петрову, - сказал Семен Константинович. - Путь далекий, дороги в горах трудные, тяжело будет ехать на машинах.

- Конечно, тяжело, лучше лететь на связных самолетах, - посоветовал Ворожейкин.

- А найдете нужное количество самолетов?

- Найдем в пятой воздушной армии.

На следующий день маршалы с группой офицеров вылетели на 4-й Украинский фронт. Летели довольно спокойно и вскоре прибыли на посадочную площадку западнее Станислава, где тогда находился штаб фронта. Представителей Ставки встречало командование фронта во главе с генералом И. Е. Петровым. Он стоял впереди. Петр обратил внимание на то, что голова его время от времени подергивалась: видимо, последствие контузии. Маршалы Тимошенко и Ворожейкин тепло поздоровались с Иваном Ефимовичем Петровым, с членом Военного совета М. М. Прониным, начальником штаба Ф. К. Корженевичем, с командующим 1-й гвардейской армией А. А. Гречко, командующим 18-й армией Е. П. Журавлевым и командующим 8-й воздушной армией В. Н. Ждановым.

Завидев генерал-лейтенанта авиации Жданова, маршал Тимошенко жестом пригласил его подойти поближе и сказал:

- Я слышал, что под ваше начало уже прилетело много немецких самолетов, пилотируют которые словацкие летчики. Это верно?

- Совершенно верно, - ответил Жданов и рассказал, как все было.

Случилось это под Перемышлем. Однажды к аэродрому, где базировались советские бомбардировщики, устремилась большая группа немецких самолетов. Наши зенитчики, как полагается, встретили их огнем, но вскоре заметили, что противник ведет себя странно: не стреляет из пушек, не бомбит. Зенитчики тоже [154] прекратили огонь. С самолетов противника дали сигналы ракетами. А затем один за другим пошли на посадку. На аэродроме поначалу растерялись: как это понимать? Не провокация ли? Что предпринять? Солдат-финишер выхватил ракетницу и открыл стрельбу по кабинам приземлившихся самолетов. А когда самолеты сели и срулили с посадочной полосы, к ним подбежали с оружием наготове наши солдаты, поднятые по тревоге. Фонари прилетевших самолетов открылись, и на землю спрыгнули летчики в немецкой форме. Один из них, немного владевший русским языком, сказал:

- Мы ваши друзья. Мы из Словакии. Мы не хотим воевать за Гитлера. Мы прилетели до вас, до нашего генерала Свободы. Розумиете?

Летчики сорвали с себя погоны фашистской армии, бросили их на землю и растоптали.

- Ну и как вы поступили с этими летчиками-словаками? - спросил Тимошенко.

- Создали из них особую боевую группу. Летали они на истребителях ФВ-сто девяносто и Ме-сто девять, преимущественно на воздушную разведку и сопровождение наших бомбардировщиков за Карпаты. Задания выполняли отлично.

- А где сейчас эти летчики? - поинтересовался маршал Ворожейкин.

- Некоторые по решению Военного совета фронта переброшены на словацкий партизанский аэродром Зална. Там они успешно громят фашистов, - сказал Жданов. - Остальные направлены на укомплектование Первой Чехословацкой смешанной авиационной дивизии.

Перелет словацких летчиков на нашу сторону был хорошим предзнаменованием.

В день прилета маршалов Тимошенко и Ворожейкина состоялось заседание Военного совета 4-го Украинского фронта, на который пригласили командный состав начиная от дивизии и выше. На этом заседании решался вопрос о развертывании дальнейших боевых действий в Карпатах, об оказании помощи чехословацким партизанам. Намечалось провести во всех родах войск, в том числе и в авиации, обмен опытом ведения боевых действий в гористой местности, усилить стрелковые части и подразделения мощным, но легким оружием, а также инженерными и другими средствами для преодоления горных перевалов и хребтов. Особо ставился вопрос [155] об оснащении горно-стрелковых подразделений специальным снаряжением и обмундированием.

Маршал Тимошенко в своем выступлении сказал, что он поддерживает просьбу генерала Петрова об усилении войск фронта одной общевойсковой армией. Очевидно, имелась в виду передача 4-му Украинскому фронту 38-й армии, воевавшей по соседству, на 1-м Украинском фронте. Директивой Ставки 29 ноября 1944 года армия генерала Москаленко была передана в распоряжение генерала И. Е. Петрова…

Капитану Павленко приказали дежурить на узле связи, вызывать в аппаратную всех, кому звонили, и записывать в специальный журнал телефонограммы.

Время шло, телефоны молчали, никто не звонил. Но вот в аппаратную зашел генерал Пронин. Он позвонил в Москву, вызвал кого-то и сообщил о решении Военного совета фронта. Генерал просил поддержать просьбу об усилении войск фронта за счет соседнего 1-го Украинского. Затем в аппаратную входили генералы Гречко и Журавлев, отдавали распоряжения войскам своих армий. И снова наступала тишина…

Около двадцати четырех часов в аппаратную зашла миловидная девушка-сержант в белом переднике. Она принесла ужин капитану.

- Кушайте, да побыстрее, - сказала она, - а то работы много. Сама я связистка. Но сегодня помогаю поварам обслуживать гостей.

- Ясно. Буду спешить.

Петр принялся за еду. Поля (так звали девушку) бросила взгляд на его ноги и прыснула:

- Почему вы босиком сидите? Сапоги, что ли, потеряли?

- Нет, вот они рядом лежат, жмут, проклятые. На днях только получил, но дали на размер меньше, других не было. Теперь мучаюсь, отекают ноги. Особенно сильно болит раненая нога. Здесь никого нет. Вот и решил на время снять.

- Давайте поменяемся! - озорно предложила девушка и показала на свои ноги, обутые в огромные, видавшие виды кирзовые сапожищи.