Первым пунктом остановки стал Карцаг. Его уже взяли войска генерала Манагарова совместно с войсками генерала Плиева. Затем наметили следовать в штаб 1-й конно-механизированной группы генерала Плиева, которая, по всем расчетам, должна уже находиться в двенадцати километрах западнее Дебрецена. Маршалы не скрывали от порученцев своего намерения через два - три дня из самого Дебрецена передать в Москву донесение об освобождении этого города.

Вначале группа ехала по узким полевым дорогам с неровным грунтовым покрытием. Скорость, естественно, была небольшая. По обе стороны дороги росла высокая густая кукуруза, часто попадались высокие ветвистые деревья и массивы кустарника. Все с интересом смотрели на эту красивую местность.

- Точь-в-точь, как в Таврии, - сказал Тимошенко, где ему со своим кавполком довелось сражаться против Врангеля. - Мы там часто в кукурузных зарослях устраивали белякам засады.

- Да, такой высокой кукурузы я еще не видел, - сказал Ворожейкин, - здесь для этой культуры есть все: и тепло, и влага, и умение венгерских крестьян выращивать ее. [105]

- Кукуруза - хороший корм для скота и птицы. Обратите внимание, сколько у крестьян на хуторах этого добра, - сказал Тюхов.

И как бы в подтверждение его слов справа, рядом с дорогой, внезапно появился маленький хуторок, в дворах которого стояли сытые буренки, сплошь в черно-белых пятнах. Тимошенко, заметив животных, по видимому, что-то вспомнил, а немного погодя оживленно начал рассказывать забавную историю.

- Так вот, - вел свой веселый рассказ Тимошенко, - я когда-то имел дело с такой буренкой, как мы только что видели. А дело было давно, еще перед империалистической войной. Тогда я жил в своей Фурманке с матерью и многочисленными родными и двоюродными братьями и сестрами. Семья была большая, отец тяжело болел, кормиться не на что. Одним словом, голодали. Мы с братом работали у местного богатея. На заработанные деньги пытались приобрести корову для семьи, но у нас ничего не получалось. Едва-едва сводили концы с концами. И вот однажды в нашей деревне появился не то борец, не то фокусник. Такого люду тогда много приходило в Измайловский уезд из Кишинева и Одессы с единственной целью - любым путем выманить у населения деньги, вещи или продукты. Вот и этот «борец» начал показывать нашим деревенским парням приемы французской борьбы. Конечно же за плату охотников нашлось много. Парни клали деньги в шляпу «борца», лежавшую тут же, посреди поляны, и выходили на ковер. Все обучение состояло в том, что после нескольких движений «борец» ловко бросал парня на обе лопатки и тот под общий смех становился на свое место или скрывался в толпе.

Слушавшие маршала улыбались, предвкушая интересную развязку.

- Потешное занятие, - продолжал Тимошенко, - длилось несколько часов В шляпе скопилась куча денег, как вдруг «учитель французской борьбы» объявил: «Кто желает со мной побороться? Если проиграет, платит мне, если выиграет, я отдаю всю шляпу с деньгами! Ну кто смелый?…» Я стоял в толпе и смотрел на все это представление. Ко мне подошел сосед Степан-моряк (в прошлом служивший на флоте) и шепнул на ухо: «Ну давай, Семен, бряцни его на землю, какая там у него сила. Дохлятина, и только». [106]

Признаюсь, в молодости меня считали самым сильным не только в селе Фурманке, но и во всем уезде. И вот решил потягаться с «борцом». «Степан, - говорю, - я выхожу на борьбу, смотри, чтобы «борец» не сбежал со своей шляпой, понял?» - «Полундра, все будет в порядке, не уйдет», - заверил моряк.

Вышел я на середину поляны, и борьба началась. Мне потребовалось всего две минуты, чтобы поднять высоко чад своей головой «борца», а затем опустить его на землю и крепко прижать лопатками к траве. Он под общий хохот признал себя побежденным и хотел было скрыться, но, посмотрев по сторонам и увидев, что шляпа уже находилась в крепких руках Степана-моряка, «борец» сразу сник, стал жалким.

В шляпе оказалось около пятнадцати рублей. Я тотчас сходил к местному богатею и купил у него на эти деньги одну из самых хороших коров. А когда привел буренку домой и подарил ее своей матери, она едва не сошла с ума… Успокоилась, когда всю правду узнала.

Так под общий смех закончил маршал свой рассказ о давнишней забавной истории.

Машины тем временем выехали на укатанную дорогу и поехали быстрее. Настроение у всех было приподнятое.

На пути стали попадаться кавалерийские разъезды из конных корпусов группы Плиева, В одном месте бойцы оказывали помощь лошади с поврежденной ногой.

- А как сейчас, - спросил Тюхов, - поступают с конем, у которого повреждена нога: лечат или пристреливают?

- Смотря какое повреждение, - ответил, маршал Тимошенко и стал рассказывать случай с верховой лошадью весной 1920 года, вовремя смотра кавдивизии, которой он тогда командовал.

- Предстояли жаркие сабельные атаки по шляхте, - начал Семен Константинович. - Я решил посмотреть свои полки, которые уже были построены в линию эскадронов и ждали моего прибытия. Выехав на своем гнедом Орлике на смотр, на малом галопе пронесся перед фронтом двух полков, а когда приблизился к третьему, случилась беда. Белопольская артиллерия открыла беглый огонь по нашей коннице. Сбоку невдалеке разорвался снаряд, осколком начисто до колена оторвало заднюю ногу моей лошади. Но Орлик на трех [107] ногах мчался до самого конца строя, пока я не остановил его. И только когда я слез с коня, понял, что случилось. Посмотрел на Орлика и увидел в его глазах дикую боль и страшные муки. Сам и пристрелил Орлика, чтобы избавить от мук. А затем нагнулся и поцеловал своего верного боевого друга…

Маршал замолчал. Хранили молчание и остальные. Немудреный рассказ взволновал всех.

- Ну этого коня, я думаю, спасут, - нарушил тишину Петр Григорьевич. - Нога-то у него целая.

- Должны спасти, - уверенно произнес полковник Постников.

Машины двигались на большой скорости. Петр по-прежнему молчал, хотя скованность и стеснительность от близкого соседства с маршалами у него почти исчезли. Слушая рассказы Тимошенко, он окончательно убедился в неверности слухов о суровости и беспощадности этого человека, бытовавших еще в предвоенные годы, когда «железный нарком» «железной рукой», как тогда говорили, утверждал в армии «железную дисциплину». В этом военачальнике сочетались строгость и душевность.

В памяти Петра постепенно воскресали известные ему этапы жизненного пути маршала, который молодые командиры изучали еще в предвоенные годы по вышедшей тогда из печати краткой биографии Тимошенко. Вспомнилась и боевая, полная дерзаний деятельность маршала по осуществлению стратегических операций в начальный и последующие периоды Великой Отечественной войны, и многое другое из его яркой фронтовой жизни, пропахшей пороховым дымом.

Семен Константинович Тимошенко родился в 1895 году в селе Фурманке бывшей Бессарабской губернии Измайловского уезда в семье крестьянина-бедняка. Окончив сельскую школу, он готовился поступить в городское училище. Однако мечте не суждено было сбыться. У отца не хватало средств, чтобы прокормить семью, об учебе сына и речи быть не могло. И вместо городского училища Семен пошел батрачить на кулаков и помещиков.

В 1915 году, в разгар империалистической войны, он был призван в армию. После шестимесячной муштры в запасном батальоне Тимошенко направили в 1-й пулеметный Ораниенбаумский полк учиться на пулеметчика. [108] Царская армия получила тогда на вооружение американские пулеметы. Требовалось срочно овладеть новой материальной частью, подготовить инструкторов пулеметного дела. После окончания пулеметной школы Тимошенко прибыл в 4-ю кавалерийскую дивизию, в составе которой участвовал в боях на Западном фронте. За оскорбление офицера судился военно-полевым судом. Февральская буржуазно-демократическая революция 1917 года освободила его от жестокого приговора.

В первые же дни Великой Октябрьской социалистической революции солдаты 4-й кавалерийской дивизии, перешедшие на сторону Советской власти, убрали контрреволюционных офицеров. По телеграмме Ленина дивизия была переброшена в Ростов-на-Дону для ликвидации белогвардейских отрядов. В составе этой дивизии Тимошенко участвовал в разгроме контрреволюционного восстания казаков на Дону, возглавляемого генералом Калединым.