— Сегодня, случайно, не захватывали заложников? — спросила она. Джонни покачал головой, слишком удивленный, чтобы говорить. — Грабили ли сегодня какой-нибудь банк, может, убили кого, пока я покупала косметику?
— Нет, — выдавил Джон Томас, гадая, к чему она клонит.
— Тогда не кажется ли тебе, что пора отвезти меня домой и покормить? Я умираю с голоду. — Саманта наклонилась вперед, пока не смогла заглянуть в его теплые карие глаза и убедиться с радостью, что они с каждой секундой расширяются. — Пожалуйста, — добавила она и вздохнула так, что ее дыхание мягко коснулось его щеки.
Он вздрогнул, пробормотал какое-то ругательство, которое она не смогла разобрать, и встал столь стремительно, что стул отлетел к стене у него за спиной. Ручка скатилась со стола и упала на пол, в то время как Джонни схватил Сэм за руку. После этого он сдернул с крючка шляпу, нахлобучил ей на голову и, не говоря ни слова, двинулся к выходу. Саманта уселась в джип с едва заметной довольной улыбкой и уставилась в окно, словно ее вдруг весьма заинтересовало окружающее.
— Мне нужно остановиться в Коттоне по пути домой и захватить проволоку и столбы для забора, — сообщил Джон Томас, когда машина уже выруливала задом со стоянки.
— О'кей. Ты меня знаешь. Я всегда найду, чем заняться.
Долгим тяжелым взглядом Джон Томас посмотрел на невинное выражение на ее лице, после чего вздохнул, убеждая себя, что усмотрел в ее действиях больше, чем следовало, и давая себе слово не попадать снова в ту же самую ловушку.
Но Джонни чувствовал себя совершенно несчастным, вспоминая то, что было между ними, и стараясь понять, почему Сэм совсем не волнует, что он почти сошел с ума.
Они выехали из города в молчании.
— Это все, что вам нужно? — спросил продавец хозяйственного магазина, забрасывая последнюю бухту проволоки в багажник джипа Джона Томаса.
— Да, не хватает только моей пассажирки, — ответил шериф и вгляделся в убегавшую вдаль главную улицу Коттона, надеясь заметить Саманту, стоящую перед какой-нибудь витриной.
— Я видел, как она пошла в сторону парка, — произнес продавец.
Джон Томас бросился через улицу к парку. Ступив на траву, он почувствовал, как кровь в нем забурлила. Он не мог объяснить почему, но, кажется, ему было известно, куда отправилась Сэм: тропинка вела к их старому детскому укрытию.
Саманта увидела, что Джонни направляется в ее сторону. Глядя через проем в густых кустах, она могла видеть, как его длинные ноги быстро сокращают расстояние между ними. Но когда он остановился и окликнул ее по имени, она не смогла оставить его призыв без ответа.
— Я здесь, — сказала Сэм и вышла из-за ровного ряда деревьев, чтобы он мог заметить, где она находится.
Джонни свернул к ней, не в состоянии унять стук сердца при виде ее улыбки и приветственного движения руки.
— Мне следовало бы догадаться, — сказал он, вступая в тень дерева и шутливо дернув ее за длинную косу, переброшенную на грудь.
— Пойди взгляни, Джонни. Здесь все осталось таким же, как когда мы были детьми. Даже мимоза выглядит точно так же, только кажется побольше. — Саманта схватила Джона Томаса за руку и увлекла глубже в заросли, окружавшие парк.
— Посмотри! — Она показала на землю под старой мимозой, где они принесли друг другу клятву на крови в вечной дружбе. — Помнишь, Джонни? Помнишь ту ночь, когда мы…
Он развернул девушку лицом к себе, обхватил ладонями ее лицо, оборвав ее на середине фразы, и его карие глаза словно заглянули ей в душу.
— Я помню тот вечер, когда мы были здесь в последний раз. Это была лучшая и в то же время худшая ночь в моей жизни. Ты подарила мне нечто особое, Сэм. Но почему? Почему тебе не захотелось, чтобы это продолжалось?
Его слова больно ранили ее. Радость, которую она только что испытывала, улетучилась под его обвинениями.
— Я? Я не захотела? Но ведь это ты сбежал! И жертвой стала я, а не ты. Забыл?!
Гнев Сэм лишил Джонни благоразумия. Что ему действительно следовало сделать, так это просто уйти прочь. Но Саманте удалось разбередить старые раны у него в душе.
— Я? Забыл? Черт возьми, Сэм, вот что я не забыл!
Она не успела ни о чем подумать, как он уже обнимал ее. Земля ушла у Саманты из-под ног, когда губы Джона Томаса скользнули по ее лицу, безошибочно отыскивая ее приоткрытый рот. Их губы слились в глубоком поцелуе. Джон Томас застонал и языком проник между ее губ, коснувшись зубов. Он ощутил, как страсть сотрясает все ее тело, и даже подумал, что Саманта плачет.
Но остановить происходившее между ними было невозможно. Он оторвал ее от земли и, широко расставив ноги, качнулся к стволу мимозы. Если бы Джонни не нашел опоры, они оба оказались бы на земле, а он чертовски хорошо помнил, что произошло когда-то под этим деревом.
Сэм застонала, принимая все, что он хотел ей дать, сознавая, что, если Джонни отпустит ее сейчас, она может умереть. И тут же Саманта вспомнила, к чему это уже привело однажды… и то, что она тогда едва выжила. Она не хотела, не могла допустить, чтобы это повторилось.
Вдалеке зарокотал гром, напоминая тем, кто может слышать, что скоро пойдет дождь.
Все тело Джона Томаса заныло, и сердце на мгновение замерло в груди, когда Сэм обвилась вокруг него. Каждый из них жаждал большего, чем в ту минуту мог получить.
— Проклятие, — пробормотал он, с сожалением отрываясь от ее губ. Это добьет его окончательно, но он, безусловно, должен отпустить Саманту.
Та сделала глубокий вдох и прикусила нижнюю губу, все еще вздрагивая от ощущения Джонни на своем языке. Саманта скользнула вдоль его тела вниз, и он ослабил объятия. Единственное движение, на которое она оказалась способна, было прижаться лбом к его рубашке. Казалось, ни один из них не хотел первым разрушить то состояние, которое охватило обоих.
— Темнеет, — прошептала она, чувствуя, как Джон Томас покрывает поцелуями ее щеку, нащупывает ртом мочку уха и целует так, что дрожь желания пробегает по ее спине.
— Думаю, будет дождь, — проворчал он, когда ее ладони скользнули по его талии и дальше, в задние карманы джинсов, сжав ягодицы и тем самым призывая Джонни к большему, чем то, чем он занимался сейчас.
Джон Томас с трудом мог дышать от снедавшего его желания. Она прижималась к нему все теснее, но все равно этого было недостаточно для того, чтобы утолить желание, охватившее обоих.
— Так что мы собирались делать? — хрипловатым шепотом спросила она, в то время как он погрузил пальцы в неразбериху ее волос, созданную им самим, и двинулся дальше вниз вдоль косы, чувствуя, как Сэм подается все ближе, прижимаясь к его бедрам в беспомощном танце неудовлетворенного желания.
— Некоторое время тому назад мы собирались перекусить. — Джон Томас тихонько застонал, когда его плоть начала рваться из сковывавшей ее одежды. — Но то, что мы собираемся сделать сейчас, — это выбираться к дьяволу из-под этих деревьев.
— О Джонни. — Саманта обмякла в его руках, беспомощно прижавшись к мощной груди, за которой тяжелым молотом стучало его сердце. — Что произошло с нами? Что, во имя небес, оказалось не так?
— Не знаю, дорогая. Поверь, я просто не знаю. — Со вздохом сожаления Джонни поцеловал ее в последний раз и отстранился, глядя в затуманившиеся глаза Саманты.
Ее губы слегка припухли и покраснели. Видимо, он был несколько грубее, чем рассчитывал, и потому, нежно улыбнувшись, извиняюще провел кончиком большого пальца по маршруту, уже пройденному минуту назад его губами.
— Я сделал тебе больно, — сказал он. — Прости.
— Мне больно, да, — отозвалась Саманта, — но только потому, что ты остановился.
— Вот чертовка, — буркнул Джон Томас себе под нос и, схватив Сэм за руку, бросился прочь от деревьев, направляясь к месту, где они оставили джип.
— Почему так спешим? — задыхаясь, крикнула Саманта, пытаясь поспеть за ним. Он остановился. В темноте, обволакивавшей их, она могла слышать лишь несказанное удивление в его голосе.
