– Это что за дрянь? – прохрипела кхара, как следует отплевавшись. На её лице остались следы рвоты. Рилмок осторожно обтёр её рот и щёки влажной тряпицей и вздохнул:

– Тыквенная каша.

– Перепрела и сгнила?

– Нет. – Рилмок удивился. – Только выросла.

– Значит, в вашей глуши даже тыквы ядовитые.

– Почему ядовитые? Я всё время ем эту кашу…

– Святой. – Кхара скорчила нечто, напоминавшее ухмылку. – Аскет и мученик. Я знаю, некоторые из вас сходят с ума и добровольно отказываются от пищи или едят всякое дерьмо типа цикад. Я этой вашей религии не придерживаюсь.

– Да, я понимаю, – Рилмок покаянно опустил плечи, – но у меня больше ничего нет. Только смородина и крыжовник.

– Не усугубляй страдания, – наставительно подняла палец кхара, – я лучше от ран сдохну.

Рилмок заметил, что говорить его пациентке стало легче, она даже пыталась шутить.

– Вы не умрёте от ран, – твёрдо сказал он, – вам уже значительно лучше, я вижу. Вчера вы даже сесть не могли. Ещё несколько недель, и вы полностью поправитесь…

– Кхары без пищи могут прожить две недели, – сообщила та, – без воды значительно меньше, но вода-то у тебя, надеюсь, есть?

– Вода! Да-да, конечно! – Рилмок мысленно обозвал себя тупицей. – Сейчас принесу. Горячей, холодной?

– Любой.

Рилмок приволок с кухни чайник с почти остывшей водой, и кхара жадно припала к носику. Глотательных движений она не совершала, казалось, вода просто льётся струёй ей в горло. Напившись, она поставила чайник на пол, стараясь не попасть в лужу рвоты, откинулась на подушку и удовлетворённо выдохнула:

– Ну вот, жить стало значительно лучше и веселей.

Она скосила глаз на лекаря. Рилмок прибежал с тряпкой и вытирал следы неудавшегося завтрака. Кхаре стало его немного жалко.

– Сядь. – сказала она тихо, но в голосе звучал металл. Рилмок повиновался.

– Сядь и не мельтеши. Прежде всего, ты вообще кто?

– Я Рилмок. Здешний лекарь. Городок наш называется Хельсвуде, он находится во владениях графа Сирке.

– Ни о чём не говорит. – Кхара вымученно улыбнулась. – Видно, есть ещё места в нашем благословенном Создателем мире, куда не ступала нога кхар. Ладно. Разберёмся. Я не представилась. Меня зовут Алейт.

– Алейт? – Глаза Рилмока возбуждённо заблестели. – Так звали телохранителя последнего Интериора.

– Какой начитанный мальчик, – прищурилась кхара, – да, всё верно. Телохранитель последнего Интериора, вы ещё зовёте его Пропавшим Королём. Алейт – весьма распространённое у нас имя, к тому же овеянное славой. Мой отец хотел для меня того же. Частично ему это удалось. Хорошо. С этим покончили. Исторический экскурс будем проводить позже. Моя сумка у тебя?

– Да, – Рилмок снял с гвоздя кожаную сумку, туго зашнурованную и завязанную каким-то непривычным узлом. Вчера он снял её с бесчувственного тела и повесил рядом с мечом. Сумка была довольно увесистой.

– Дай сюда, – Алейт требовательно протянула руку. Быстро развязав узел, она пару секунд шарила в сумке, потом достала кошель из странной блестящей кожи и кинула его Рилмоку.

– Бери. Сходишь на рынок или что там у вас, купишь еды. Побольше. Себе и мне. И вина какого-нибудь поприличней.

– Я не могу это взять, – Рилмок торопливо отступил к стене, – это лишнее. У меня есть деньги, я сейчас же схожу на рынок…

– Бери и не умничай. Твоё богатство аж глаз режет. Иди и купи еды, тебе она нужна не меньше меня.

– Я не могу это взять, – повторил Рилмок, предательски косясь на кошель. Судя по весу, там было очень много денег, скорее всего полновесным золотом. Такую сумму Рилмок не мог представить в принципе. Ему ужасно хотелось взять деньги, но совесть возобладала. Он ещё раз мысленно провёл черту между скромностью и бедностью, понял, что стоит уже перед гранью самой настоящей нищеты, но нашёл в себе силы посмотреть Алейт в глаза. Вернее, в глаз.

– Я не возьму ваших денег. Я всё куплю сам.

– А ну бери и не выдрючивайся! – прикрикнула кхара. – Если тебе непременно нужно проявлять самопожертвование, можешь пойти и утопиться во славу Создателя. Но сейчас я твой пациент, ты мой лекарь и должен получать соответствующую плату. Лечить высшую кхару – удовольствие изысканное и весьма накладное, так как высшие кхары очень капризны. Так что марш на рынок. Не волнуйся, много ты не потратишь. Сдачи не будет.

– Вы… вы высшая кхара?! – Рилмок не мог поверить в услышанное. – Но ведь…

– О моих недостатках поговорим за ужином.

Рилмок быстро оделся и замер, не зная, куда лучше спрятать кошель. Золото жгло руки и предательски оттягивало карман. Он перепрятывал кошель раз за разом, но ему всё казалось, что все окружающие немедленно его заметят. Кошель выпирал спереди, становился горбом сзади, неприлично вис в штанах и совершенно не помещался в шляпе. Куда девать проклятущее золото? Наконец, Рилмок нашёл выход. Он вынул из кошеля три монеты (староинтерские тиалы! Красное золото!) и аккуратно положил оставшееся в кожаную сумку. Алейт полуприкрытым глазом проследила за его манипуляциями, но ничего не сказала. Теперь тиалы легко поместились в кармане, куда Рилмок немедленно засунул руку и сгрёб монетки в кулак. Руку он решил из кармана не вынимать вовсе.

Дойдя до главной площади Хельсвуде, Рилмок остановился в замешательстве. Куда пойти? На рынке, занимавшем всю правую сторону площади длинными деревянными лотками, он пару раз был, но там легко можно было нарваться на несвежую пищу. Мухи, вившиеся над торговыми рядами, красноречиво об этом свидетельствовали, тем более, что погода установилась жаркая и безветренная. Конечно, откровенно порченый товар сложно найти даже там, торговцам тоже не нужны лишние проблемы, но мясу и рыбе с рынка Рилмок как-то не доверял. Потом решил, что там ему никто не сможет дать сдачи с полновесного тиала. И совсем не хотелось объяснять проклятущим лоточникам, откуда у вечно нищего лекаря такие деньги. Про кхару Рилмок решил никому не рассказывать.

Можно было зайти на постоялый двор к господину Никусу. «Оранжевый Осёл» славился отменной кухней, овощи выращивались на особом огороде на заднем дворе, а вино Никус закупал у торговцев с самого Фолта. Половина жителей Хельсвуде выращивала скотину специально для нужд «Оранжевого Осла», и там просто невозможно было нарваться на некачественную кухню. Хельсвуде располагался прямо на дороге из Фолта в Гросс, и народу в «Осле» всегда было много и из самых разных уголков герцогства. К тому же сказывалась близость Магнификата. Паломники тоже хотят кушать и далеко не все из них аскеты, по выражению Алейт, питающиеся цикадами. «Оранжевый Осёл» процветал и золотые тиалы видел всяко чаще визгливых баб с рынка. Решено, Рилмок уверенно направился к постоялому двору.

Внутри «Оранжевый Осёл» казался даже больше, чем снаружи. На первом этаже располагался огромный зал с рядами длинных дубовых столов и массивных стульев. Кроме общего зала Никус обустроил небольшие комнатки с ширмами, где могли посидеть особо обеспеченные постояльцы за приватным разговором. На потолке красовалась самая настоящая бронзовая люстра с несколькими сотнями свечей, а не обычное для постоялых дворов колесо от телеги с парой-другой подсвечников. Стены были украшены шпалерами с изображениями диковинных зверей и птиц. Никус никогда не опускался до вульгарности и строго пресекал попытки помощников повесить хотя бы одну шпалеру на фривольную тему. «Оранжевый Осёл» был местом солидным и выглядеть обязан был соответственно.

Рилмок набрал в грудь воздуха и зашёл в общий зал. Огромным усилием воли заставляя себя не пялиться по сторонам, он подошёл к резной деревянной стойке, за которой стоял помощник Никуса Филкис. Он приходился Никусу двоюродным племянником, но был похож на последнего как две капли воды, разве что Никус был постарше лет эдак на тридцать.

– Чем могу служить? – Филкис выглянул из-за стойки и удивлённо улыбнулся. – Мастер Рилмок? Вот уж не ожидали! У вас приватная встреча? Проводить вас в за ширму?