– У тебя много книг, – заметила Алейт, вернувшись с заднего дворика, где она теперь постоянно разминалась с мечом. Ей уже стало значительно лучше, повязка с головы была снята, обнажая свежий пульсирующий шрам. Рилмок не уставал поражаться скорости её восстановления. Воистину, высшие кхары – существа запредельные, никакой человек, да и остальные жители этой земли им в подмётки не годятся. Несколько дней назад Алейт заявила, что её мышцы стали похожи на студень из водорослей, и, не обращая внимания на протесты Рилмока, стала упражняться с мечом. Меч Рилмока завораживал. Длинный, фосфоресцирующий, со вспыхивающими знаками на неизвестном ему языке, он казался продолжением руки Алейт, а вращала она им с такой скоростью, что казалось, её окружает зеленоватая дымка.

– Да, книг много. Я смог уговорить брата Гокка, чтобы он разрешил мне взять в послушание небольшую часть библиотеки. Сам Магнифик был не против – я же будущий хронист.

– Угу, – Алейт обтёрла рукоятку меча тряпицей и поставила его в угол. – Я полюбопытствую?

– Конечно, – Рилмок сделал приглашающий жест, – вам найти что-то определённое? У меня много исторических хроник, есть «История Творения» и «Слава Создателю» пера самого Арчибальда Светлого…

– А «Великие Глубины» Лирейт кхар'Кирдеат у тебя тоже есть? – усмехнулась Алейт.

– Нет, – пробормотал Рилмок, – такого манускрипта у меня нет.

– Ещё бы. Магнификат продал бы половину своего замка за обладание этой книгой. Кхаридан не очень-то богат на литературу, но кое-что имеет… Эта книга была написана во Вторую Эпоху, ты бы вряд ли смог её прочесть.

– Во Вторую Эпоху… – заворожённо повторил Рилмок.

– Н-да. Давай исторические хроники, мне внезапно захотелось развлекательного чтива. – Алейт села на кровать, поджав ноги. За тесным столиком ей было весьма неудобно. Рилмок смутился от такого фривольного замечания об исторических книгах, но полез на полки посмотреть, что могло бы «развлечь» Алейт. Судьба сама распорядилась об этом, когда с одной из верхних (и самых хилых) полочек шумно рухнуло «Сказание о Пропавшем Короле» пера неизвестного хрониста. Алейт следила за Рилмоковыми поисками одним глазом, но когда «Сказание» шлёпнулось ей под ноги, внезапно вздрогнула.

– Давай сюда, – с деланным безразличием протянула она. – С гравюрами, надеюсь?

– Да, сам Кристобаль Придворный…

– Ой, да неважно! Главное, чтобы было портретное сходство.

– Но… – Вдруг Рилмок осёкся. – Портретное сходство? Сколько же вам лет?

– Много. – Кхара криво усмехнулась. – Очень много, столько не живут. Ну что ты стоишь столбом? Сядь.

– Куда?

– Великие Глубины! На стул. Он тут один.

Рилмок сел, не очень понимая, что от него требуется. Алейт стала неторопливо переворачивать пожелтевшие страницы, но юный лекарь заметил, как подрагивают её пальцы с металлическими ногтями. Что-то она искала в этой книге, что-то такое, чего Рилмок не понимал, но очень хотел понять. Внезапно Алейт встала, отложив том, достала из-за покосившегося шкафа старое мутное зеркало, доставшееся Рилмоку от предыдущего владельца домика, и приставила к стене напротив юноши. Рилмок смог рассмотреть себя, сидящего на стуле на фоне полок и шкафа. Манипуляции эти ему были абсолютно непонятны. Алейт тем временем нашла какую-то гравюру и заложила страницу засохшим листиком. Глаз её буравил Рилмоково лицо, и ему сделалось не по себе. «Ну уж нет, – прошептала она, – не до такой степени», и, придвинув столик, поставила книгу со страницей, раскрытой на гравюре, напротив зеркала. Сама же подошла к Рилмоку и встала у него за левым плечом. Юноша вертел головой, пытаясь разгадать её манипуляции, пока она не прикрикнула:

– В зеркало смотри! Внимательно смотри, во все глаза!

И Рилмок посмотрел.

Аквилис накрыла тяжкая, удушающая жара. Дождей не было уже две недели, и проклятое солнце шпарило что есть мочи. Жители столицы старались лишний раз не выходить на улицы, и даже знать не спешила воспользоваться паланкинами с белыми шторами. Торговля шла вяло, товары портились, а с ними и настроения купцов. Единственные, кто благословлял жару, пришедшую как будто из самого Джайнмура, были владельцы общегородских купален. В прохладные бассейны набивалось столько народа, что вода чуть ли не вскипала, но всё равно это было облегчением. Огненный глаз солнца насмешливо наблюдал за истекающим зноем городом. Не лучше было и в герцогском дворце. Слуги валились с ног, роняя опахала, но благословенный ветерок оборачивался жарким касанием зноя. С ледников Шаграта, владений медноголовых гномов, в дворец бесконечной вереницей тянулись возы с глыбами льда. Что-то, конечно, таяло в дороге, но гномы своё дело знали и глыбы вырубали нешуточные – даже двухнедельный переход не мог расплавить голубовато-синие айсберги. На герцогской кухне повара, сменяя друг друга, готовили лакомства из фруктовых соков, мёда и ледяного крошева. Такое освежающее блюдо неизменно пользовалось успехом, а мелко наструганное замороженное молоко с мёдом обожал сам сиятельный герцог. В этот раз герцог тоже, сидя на великолепном мягком троне, неспешно смаковал любимое лакомство, пока советники докладывали о положении дел. Зад герцога взмок от сидения на нагретом бархате, но боли в спине заставили его приказать обить огромный трон из тёмно-красного дерева, помнящий ещё Интериоров, мягкой тканью. За левым плечом владыки неподвижно стоял кхар с зелёным мечом наголо. Затылок охранника украшало изображение морского конька. Лидан кхар'Кирдеат, Хранитель Короны. Рядом с ним слуга постоянно сменял вечно тающее мороженое и кувшин ледяной воды, но Лидан к ним не прикасался. Личный охранник герцога не имеет права на слабость, хотя вода выглядела очень соблазнительно. Проклятая жара. Нетрудно поверить, что её наслали джайны, хоть бы они все с шипением упокоились в Великих Глубинах. Лидан покосился на кувшин. Нет уж, дождёмся вечера, за герцогской трапезой этой водой можно хоть упиться. А сейчас не время. Вдруг ухо кхара услыхало знакомое слово, и он моментально вернулся к действительности.

– Из Хельсвуде пишет ваш преданный слуга Никус, владелец постоялого двора «Оранжевый Осёл», – размеренно докладывал Фирин, главный советник. Он полулежал на удобных носилках, а слуга, как болванчик, качал над ним опахалом. Фирин был парализован с раннего детства после укуса медной змейки, но разум его знающие люди сравнивали с самим Магнификом. Его доклады никогда не содержали проходных вещей, поэтому Его Величество Стеллан Восьмой слушал очень внимательно. Какая-то ерунда, например, обвал в приграничных с гномами областях (без жертв и разрушений) вдруг оказывался важнее всех докладов о таможенных сборах, ибо открывал самоцветную жилу, а значит и меньшую зависимость от тупоголовых горных жителей. Да, Фирин знал, что докладывать. И сейчас Стеллан Восьмой и Лидан слушали молча и не перебивая.

– Сей добрый господин обращает внимание Вашего Величества на любопытный случай, произошедший около месяца назад, – бубнил Фирин. – К сельскому лекарю ваши добрые подданные доставили раненого кхара. На этих словах Лидан серьёзно напрягся.

– Сей кхар, вернее, кхара была одной из высших, судя по одежде и мечу. Она была тяжело ранена в голову и, насколько известно Никусу, некоторое время даже не вставала с постели. Лекарь, рекомый Рилмок, послушник Магнификата, присланный в Хельсвуде на два с половиной года, лечил сию кхару и покупал для неё в «Оранжевой осле» изысканные яства, из чего достопочтимый Никус делает естественный вывод, что она весьма обеспечена. Имени кхары Никус не узнал, но у неё кроме свежей раны есть ещё и застарелая: выколот один глаз.

Тут Лидан весьма отчётливо пошевелился, чего не допускал никогда. Стеллан удивлённо обернулся:

– Лидан, тебе известна сия персона?

– Ваше Величество, досточтимый Фирин, – Лидан слегка поклонился, – не будет ли мне позволено узнать о рисунке на затылке этой кхары?