– Вы не против, если я допью ваше пиво? – спросил Пити вместо прощания.

Тем временем солнце уже опустилось за дальние холмы. День уступил место прекрасным сумеркам, которые были еще прекраснее по сравнению с мрачной обстановкой бара. Кэт несколько раз глубоко вздохнула в надежде очистить ноздри от вони пива, табачного дыма и потных немытых тел.

Она сама села в машину и опустила окно, жадно вдыхая свежий вечерний воздух. Алекс сел за руль и первые несколько миль вел машину молча. Вскоре впереди замаячил перекресток.

Здесь он остановился и, к вящему ужасу Кэт, вынул из кармана пакет с белым порошком. Вскрыв его ногтем большого пальца, он сунул внутрь пакета указательный, после чего втер порошок в десны над передними зубами.

– Почему ты так на меня смотришь? – спросил он, поворачиваясь к ней. – Ни за что не поверю, будто ты в шоке. Ты ведь из Голливуда.

– Да, я знала многих, кто принимал наркотики для поднятия настроения. Но я старалась держаться подальше от них.

– То есть поднять себе настроение вместе со мной ты отказываешься?

– Нет, покорнейше благодарю, – холодно ответила она и сделала каменное лицо.

– Ты уверена? Я подумал, что позднее, когда мы вернемся к тебе домой, ты заваришь нам с тобой чаю.

– Чаю?

– Ну да. А в чай можно положить вот это. Ты же любишь сладкий чай? – с этими словами он насыпал белого порошка ей на колени. Кэт с опаской посмотрела на него, затем подняла глаза на Алекса. Тот ей подмигнул.

Тогда она обмакнула палец в порошок и осторожно лизнула.

– Ну, ты хитрец, – пробормотала она, стряхивая с юбки сахарную пудру.

Алекс усмехнулся и нажал на газ.

– Пити – агент отдела по борьбе с наркотиками. Работает под прикрытием. Причем давно. Уже много лет. Не удивлюсь, если он сам с годами подсел на наркоту. Но он никогда не продаст настоящий наркотик копу. Даже бывшему.

– Как ты на него вышел?

– Я начал просматривать свидетельства о смерти и обнаружил, что за двенадцать часов до твоей операции в Техасе произошло несколько аварий со смертельным исходом. Случай с мотоциклом так и напрашивался, чтобы начать именно с него. И точно, копнув глубже, выяснил, что у погибшего было удалено сердце.

Тогда я спросил одного своего бывшего хьюстонского сослуживца, не знает ли он случайно какое-нибудь агентство – по борьбе с терроризмом или с распространением наркотиков, – которое бы за последние пять лет внедрило в местную банду байкеров своего агента. Бывший сослуживец поводил носом и вышел на Дядю Дикси, который, по идее, является самым крупным партнером Пити, а на деле есть не что иное, как условное название специального подразделения по борьбе с наркотиками в Остине.

Я поговорил с тамошним начальником. Поначалу тот не хотел устраивать для меня встречу с Пити. Согласился лишь потому, что я бывший коп. Взяв тебя с собой, я как бы нарушил наш уговор. Буду надеяться, что тебе хватит ума держать язык за зубами, чтобы не навредить парню.

Кэт с укором посмотрела него.

– Твоя встреча с Пити не имела ничего общего с наркотиками. Зачем тебе понадобился этот спектакль? И почему именно в этом месте?

– Встреться мы с ним где-нибудь еще и случись так, что кто-нибудь заметил бы, как он разговаривает со мной, это могло бы вызвать подозрения. Ему это на фиг не надо. Потому что можно враз лишиться всего – места под солнцем, клиентов, контактов, а то и жизни. Уж лучше я сострою из себя придурка, который прикатил за товаром во владения Пити.

– Знаешь, ты действительно смотрелся как придурок.

– Спасибо. Кстати, есть хочешь?

Через пять минут они уже сидели друг напротив друга за квадратным столиком, накрытым клеенкой в бело-голубую клетку. В центре столика сгрудились бутылочки с соусом «Табаско», кетчупом, еще несколькими соусами, полагавшимися к стейку, солонка, перечница и сахарница. Из музыкального автомата рвалась наружу Таня Такер. Из кухни пахло жареным – это в чане с жиром доходили до кондиции их стейки.

Кэт возобновила разговор в том месте, где тот был прерван, когда они приехали сюда.

– Смотрю, ты умеешь приспособиться к любой обстановке. Я права? – с этими словами Кэт выжала в стакан с водой лимон. Кстати, стакан был таких огромных размеров, что она с трудом удерживала его в руке.

– На моей прежней работе умение думать на ходу было стандартным требованием.

– Ты мог бы воспользоваться сегодня оружием.

– Чтобы спасти нас с тобой? Ты еще спрашиваешь.

– Скажи, тебе когда-нибудь доводилось стрелять в человека? – спросила Кэт, стараясь не выдать напряжения в голосе.

Прежде чем ответить, Алекс смерил ее пристальным взглядом.

– Копы обычно считают, что они способны взять под контроль любую ситуацию, типа, их этому учили. Полная лажа, скажу я тебе. Когда сталкиваешься с неожиданной ситуацией, просто делаешь то, что в твоих силах.

Похоже, это был весь ответ. На другой не стоит даже рассчитывать. Кэт не стала нажимать на него. Алекс тем временем размешивал сахар в чае со льдом. Размешав, заговорил первым.

– А где училась ты?

– Ты имеешь в виду на актрису?

– Я знаю, что ты сирота и воспитывалась в приемных семьях. Но кроме этого – ничего. Я имею в виду твою жизнь до прихода в «Коридоры». Где ты выросла?

Кэт не возражала против этой темы. Более того, если она расскажет ему о себе, то можно рассчитывать и на откровенность с его стороны. То, что сегодня она узнала от Дина, вселило в нее тревогу, хотя с трудом верилось, что все так ясно и просто, как это преподнес Дин. Неудивительно, что ей хотелось услышать версию Алекса о том, что случилось в тот День независимости. Хотя он вряд ли бы что сказал, спроси она его прямо. Даже если он когда-нибудь и расскажет ей, то момент выберет сам.

– Вообще-то я выросла на юге. Да-да, – сказала она, заметив его удивление. – В Алабаме, если быть до конца точной. Просто после нескольких лет занятий с преподавателем дикции я избавилась от южного акцента.

– И какая же она была, малышка Кэт Делани?

– Тощая и рыжая.

– А помимо этого?

Кэт взяла в руки нож и принялась обводить им клетки на скатерти.

– Боюсь, это не очень приятная история.

– Не волнуйся, аппетит ты мне вряд ли испортишь.

– Не зарекайся, – сказала Кэт, усмехнувшись. И поведала о своей болезни. – Я победила рак, но в течение года во мне едва держалась душа. Однажды в школе я почувствовала такую слабость, что медсестра вызвалась довезти меня до дома. Когда мы подъехали, машина отца стояла на подъездной дорожке, что было довольно странно. Обычно в это время он был на работе. Я вошла…

Официантка принесла им салаты.

– Я вошла в дом через заднюю дверь, думая, что застану родителей на кухне. В доме было непривычно тихо. Позднее я припомнила эту странную тишину, но в тот момент не придала ей особого значения и пошла искать родителей.

Стоило ей это представить, как в висках стремительно запульсировала кровь. Мысленным взором она двинулась следом за худенькой девочкой с копной непослушных рыжих волос – бледной, с тощими ногами, торчащими из слишком широких шортов. На ногах – синие кроссовки. Вот она бесшумно ступает по коридору, со стен которого ей улыбаются ее детские фото в дешевых рамках.

– Я нашла их в спальне.

Алекс поерзал на стуле. Кэт почувствовала, как он положил руки на стол и подался вперед, однако глаз от клетчатой скатерти не подняла, продолжая все так же сосредоточенно водить ножом вдоль края голубой клетки, словно ребенок, который боится вылезти кисточкой за контуры рисунка.

– Они лежали в постели. Я подумала, что они решили поспать днем, хотя сегодня и не воскресенье. До меня не сразу дошло, почему вокруг них все красное. Когда же дошло, то я перепугалась и с криком бросилась к соседям, чтобы сообщить им, что с моими родителями случилось что-то ужасное.

– О господи, – прошептал Алекс. – Что это было? Ограбление?

Кэт уронила на скатерть нож.

– Нет, отец убил ее и себя выстрелом в голову.